Ознакомительная версия.
– Ага, если снова не застрянет. – Возиться с рыбиной у Моргана не было никакого желания. – Ты смотри, какая у нее пасть. Еще цапнет…
– И что, пусть теперь помирает?! Морган, будь человеком, помоги мне дотащить ее до колодца. Один я не справлюсь. Мы аккуратненько, чтобы не цапнула…
Морган тяжело вздохнул, подошел к другу. Вопреки опасениям, рыбина не особо сопротивлялась, когда они волокли ее обратно к колодцу, словно почувствовала, что обижать ее никто не станет. Вода больше не переливалась через край колодца, стояла ровно у бортика.
– Ну, отпускаем! – скомандовал Сотник и разжал руки.
Морган последовал его примеру.
Мгновение рыба просто лежала в воде, а потом дернула хвостом и, обдав их на прощание веером брызг, ушла в глубину.
– Чувствую себя Емелей, – Морган вытер руки о траву. – Может, нужно было загадать желание?
– Может быть, и нужно было. – Сотник отошел от колодца.
– Теперь мы можем идти? – Марьяна стояла в сторонке, обхватив себя руками за плечи.
– Можем. – Морган хотел было взять ее под руку, но передумал. Пахло от них с Сотником так же, как от той замшелой рыбы.
Марьяна шла быстро, не оглядываясь, словно пытаясь убежать как можно дальше от колодца. Морган ее понимал. Было в случившемся что-то жуткое, неправильное. Конечно, в самоубийстве молодой женщины нет и не может быть ничего правильного, но было еще что-то, помимо этого. Что-то не столь очевидное, но заставляющее его, здорового мужика, опасливо оглядываться по сторонам. Наверное, из-за этой мрачной погруженности в собственные мысли Морган не сразу услышал звон колокольчика.
– Это еще что? – Сотник замедлил шаг.
Ответом ему стало тоскливое, с надрывом, мычание.
– Это Звездочка, Хаврошечкина корова. – Чем дальше они отходили от колодца, тем спокойнее и увереннее становилась Марьяна. – Обычно на ночь ее привязывают возле больницы, а сегодня, наверное, она отвязалась. Может, почувствовала…
– …Звездочка! Звездочка, где ты, проказница?! – От раздавшегося совсем рядом звонкого девичьего голоса у Моргана заледенело все внутри. И причиной тому была не холодная, противно липнущая к телу одежда, а самый обыкновенный страх.
– Ты тоже это слышал? – Во взгляде Сотника он видел отражение собственных чувств. – Это что еще такое?
– Это она, – сказала Марьяна шепотом.
– Кто – она?
– Хаврошечка…
Обсудить этот удивительный факт они не успели, потому что впереди затрещали кусты сирени, и на скупо освещенный пятачок сада вышла черная корова с белой звездой на лбу. Увидев их, корова снова замычала, затрясла башкой. Звон болтающегося на ее шее колокольчика сделался громким и настойчивым.
– Звездочка, ну погоди у меня! Я тебе сейчас покажу, как убегать! – Из тех же кустов сирени, на чем свет костеря корову, выбралась их давешняя знакомая Хаврошечка. Та самая Хаврошечка, которая на их глазах двадцать минут назад спрыгнула в колодец…
– Ой… – Увидев их, дурочка испуганно прижала ладони к груди, попятилась, но, разглядев в темноте свою корову, осмелела, обхватила беглянку руками за шею. Было в этом жесте что-то по-детски трогательное, объясняющее и оправдывающее это ее сказочное прозвище.
– А я вас уже видела. – Прижимаясь щекой к коровьей морде, она поглядывала то на Моргана, то на Сотника.
– Мы тебя тоже, – прохрипел Сотник. – Как водичка?
– Какая водичка?
– Колодезная.
– Вы ошиблись, – Марьяна шагнула к Хаврошечке.
– Ой, Марьяна, и ты тут! – обрадовалась дурочка.
Они не могли ошибиться. Ладно бы поодиночке, но не оба сразу! Но факт оставался фактом: вот она, Хаврошечка, живая и невредимая. Кого же, в таком случае, они видели на краю колодца?
– А где это вы так промокли? – Хаврошечка коснулась Марьяниного плеча. – Купались, что ли?
– Не совсем. – Марьяна бросила предупреждающий взгляд на Моргана – не вмешивайся. – Это из-за колодца.
– Из-за колодца?.. – В голосе Хаврошечки послышался страх.
– Да, из него вдруг вода полилась и нас замочила.
– Там не было воды, – Хаврошечка затрясла головой. Корова посмотрела на нее с удивлением, жалобно замычала. – Все из-за него! – указательный палец Хаврошечки уткнулся Моргану в грудь. – Это из-за него она проснулась. Она проснулась, и я теперь спать не могу, у меня теперь вот здесь, – Хаврошечка постучала себя по виску, – шепот! Она шепчет, хочет чего-то, а я понять никак не могу. Мне от этого больно!
– Хаврошечка! – Марьяна обхватила дурочку за плечи. – Тише, успокойся. Все хорошо.
– Нет, не хорошо! Хорошо было, когда она спала, а теперь она проснулась, и всем-всем будет плохо.
– Кто проснулся?
– Хозяйка. Хозяйка колодца. Ей грустно и еще скучно. Она же молодая совсем, моложе тебя. И она шепчет, все время шепчет… Я что-то должна сделать для нее… Я уже это делала однажды, но не помню… не могу вспомнить, потому что больно! – Хаврошечка зажала уши ладонями, зажмурилась, но говорить не перестала: – Я слова забыла. Мамка говорила, чтобы не забывала, чтобы перед сном вместо молитвы каждый вечер… А я забыла… Я же думала, что уже все, не нужно больше… закончилось все…
– Тише, – Марьяна сжала ее запястья, убрала руки от ушей. – У меня есть таблетки от головы, я тебе их…
Она не договорила, испуганно ахнула. На Хаврошечкиных ладонях была кровь, и из ушей сочились, пачкая сарафан, две черные струйки.
– Что это? – уже в который раз за эту бесконечную ночь спросил Сотник.
– Сейчас! – Марьяна порылась в сумочке, достала носовой платок, принялась стирать кровь. – Ты не бойся, все будет хорошо. Я сейчас все вытру, а потом мы пойдем в больницу, и я дам тебе таблетку, чтобы не болело. Ты только не бойся…
– Мне нельзя не бояться, – Хаврошечка говорила медленно, словно зачарованная успокаивающим Марьяниным голосом. – Теперь все должны бояться. Особенно ты, – она вцепилась в Марьянину руку.
– Почему я должна бояться? – спросила Марьяна.
– Не знаю. Не могу вспомнить… – Хаврошечка разжала пальцы, ее худые руки безвольно повисли вдоль тела, взгляд из лихорадочного сделался пустым, апатичным.
– Все, пойдем отсюда! – Марьяна обняла ее за плечи.
* * *
Как ни боролся с собой Сотник, как ни пытался трезво осмыслить случившееся, но мыслями то и дело возвращался к рыбе. Никогда в его жизни не было такой добычи! Никогда в жизни он не видел, не держал в руках такое чудо! Эх, нужно было сфотографировать! Хотя бы на телефон, чтобы потом было что предъявить корешам-рыбакам. А теперь кто ему поверит? Кому вообще можно рассказать про почти двухметровую рыбу из колодца без риска прослыть фантазером и пустобрехом? И с девушкой той, что утопленница, все как-то странно. Не могли они с Морганом ошибиться, а ошиблись. Вот она стоит целая и невредимая. Ничего, пусть с этим феноменом разбирается Марьяна. Она же доктор.
Ознакомительная версия.
