Я повернулась к публике. Полная тишина. Все ждут, когда я заговорю.
Я глубоко вздохнула и произнесла следующую строку из текста Эсмеральды.
– Призрак, почему ты появляешься в нашем театре? Пожалуйста, расскажи мне твою историю. Я не испугаюсь.
Накидка Призрака колыхнулась у него за спиной. Его взгляд по-прежнему был устремлен на меня. Рука в перчатке крепко сжимала мою руку, как будто он боялся, что я убегу.
– Вот уже больше семидесяти лет я живу под этим театром, – сказал он. – Моя история печальна. Тебе она покажется трагичной, прекрасная Эсмеральда.
– Прошу тебя, продолжай! – воскликнула я.
«Кто он? – спрашивала я себя. – Кто?»
– Однажды я получил главную роль в пьесе, – начал рассказывать Призрак. – Спектакль должен был состояться в этом театре. Я думал, что это будет самый памятный день в моей жизни!
Он замолчал и глубоко вздохнул.
У меня екнуло сердце. Он отклонился от текста, поняла я. Это не те слова.
Что он говорит?
– Но мне не суждено было испытать это счастье, – продолжал Призрак, все еще держа меня за руку. – К сожалению, моя дорогая Эсмеральда, за час до начала спектакля я упал. Нырнул прямо в небытие!
У меня перехватило дыхание. Он указывал на люк.
Теперь я догадалась, кто он такой! Это был мальчик, который исчез. Мальчик, который семьдесят два года назад должен был играть Призрака. Но куда-то пропал и больше его не нашли.
И вот он стоит здесь, возле меня на той же самой сцене. И рассказывает нам о том, как он исчез и почему пьеса не была сыграна.
– Вот! – воскликнул он и указал на отверстие в сцене. – Вот куда я упал. Я упал и разбился насмерть. Я стал настоящим призраком. С тех пор я ждал. Ждал и надеялся, что однажды вечером мне удастся наконец сыграть мою роль!
Как только он закончил свою речь, зал разразился аплодисментами, которые сопровождались восторженными возгласами. Публика неистовствовала.
Я поняла, что зрители думают, будто это слова из пьесы. Они не знают, что за ними стоит реальная боль. Не знают, что он рассказывает им свою настоящую историю.
Призрак низко поклонился. Аплодисменты стали еще сильнее.
И тут туман накрыл нас обоих.
Но кто же это? Кто?
Вопрос не давал мне покоя.
Мне нужно было знать ответ. Я должна была знать, кто же этот Призрак.
Когда он выпрямился, я высвободила свою руку.
Потянулась к его лицу… и сорвала маску!
Сквозь густой туман я тщетно пыталась разглядеть его лицо.
Вдруг мне в глаза ударил яркий свет, ослепив меня на минуту.
В это мгновение Призрак закрыл свое лицо руками.
Я протянула руку, чтобы убрать их от его лица.
– Нет! – закричал он. – Не надо!
Он отшатнулся от меня. Отшатнулся и потерял равновесие.
– Нет! Нет! – кричал он. – Нельзя!
И свалился вниз. В открытый люк. И исчез в клубах голубого тумана.
Пока он падал вниз, был слышен его крик.
Затем все смолкло.
Ужасная, мертвая тишина.
Зрители повскакивали с мест. Раздались громкие аплодисменты и крики «браво!».
Все думали, что так должно быть по пьесе.
Но я-то знала, что произошло на самом деле. Я знала, что через семьдесят два года Призрак наконец-то сыграл свою роль. Он дождался своего выхода на сцену.
И теперь исчез навсегда.
Занавес упал, приглушив восторженные крики публики. Я замерла у открытого люка, прижав руки к щекам.
Я не могла говорить. Не могла пошевелиться.
Я смотрела вниз, в черный провал.
По сцене ко мне бежал Зик. В джинсах и белой футболке. На лице его застыл ужас.
– Меня кто-то сильно стукнул, – простонал он, потирая затылок. – Я как будто отключился. – Он посмотрел на меня. – Брук, ты в порядке?
– Призрак! – закричала я. – Это он сыграл твою роль, Зик. Он там, внизу! – Я показала в дыру. – Нам нужно его найти!
Я нажала на кнопку. В люке что-то заскрипело. Площадка вернулась наверх.
Мы с Зиком встали на нее.
Мы спустились в темный провал под сценой.
Мы обыскали каждый угол. Но мы его не нашли.
Мы не нашли ни маски, ни костюма. Ничего.
Я почему-то была уверена, что мы его не найдем. Я словно знала, что мы его больше никогда не увидим.
– Отлично справились, ребята! Отлично! – поздравила нас мисс Уокер, когда мы столпились у сцены. – Призрак, мне понравились твои новые слова, которые ты добавил в текст! Прекрасно! Все участники спектакля, встречаемся вечером, отметим наш триумф.
Мы с Зиком попытались пробиться в гримуборную. Мне нужно было переодеться. Но нас окружила толпа ребят и взрослых, которые хотели нас поздравить и сказать, как мы талантливы и как потрясно сыграли в спектакле.
Спектакль прошел с большим успехом!
Я искала глазами Брайана. Хотела ему рассказать о Призраке. Но в возбужденной толпе друзей и родителей я его не видела.
– Пошли! Давай выберемся отсюда! – крикнул Зик. Он потащил меня за руку из зрительного зала в вестибюль.
– О-о! Мы – звезды! – Я была на седьмом небе от счастья.
– Давай возьмем пальто и переоденемся дома, – предложил Зик. – А по пути попытаемся вычислить, кто сыграл мою роль. Потом мы можем встретиться у меня дома и пойти на вечеринку.
– Хорошо, – согласилась я. – Но давай побыстрее. Мои родители ждут не дождутся, чтобы сказать мне, какая я потрясная актриса!
На всем пути, пока мы шли из зрительного зала к своим шкафчикам в раздевалке, нас сопровождали восторженные возгласы.
– Что это? – Я ошалело уставилась на свой шкафчик. – Смотри, Зик, дверца открыта. А я хорошо помню, что закрывала ее.
– Чудеса, – пробормотал Зик.
Я потянула за ручку и открыла дверцу до конца. Неожиданно оттуда выпала какая-то книжка.
Я наклонилась, чтобы поднять ее с пола. Книга была старая. Ее коричневый переплет был истрепан и весь в пыли. Я повертела ее в руках, разглядывая обложку в полутьме вестибюля.
– Это очень старый «Ежегодник», – сказала я Зику. – Смотри. Это ежегодник нашей школы. Издан в двадцатые годы.
– Как он очутился в твоем шкафчике?
Мой взгляд упал на вложенный в книгу листок бумаги. Закладка. Мы открыли «Ежегодник».
– Не может быть! – воскликнул Зик.
В заметке речь шла о пьесе, которую мы только что сыграли. «"Призрак" будет сыгран весной» – гласил заголовок сверху.
– Вероятно, это было написано до начала того учебного года, – сказала я. – Мы же знаем, что пьеса не была сыграна. Всё, что тогда произошло, нам хорошо известно.
