Пройдясь по комнате, я упала на кровать, спрятавшись лицом в подушку. Несколько минут тишины, и сознание начало ускользать, оставляя меня один на один с болезненными воспоминаниями. Мне оставалось лишь смериться.
– Доброе утро, принцесса. – Голос раздался над самым ухом, заставив меня резко подскочить, сквозь остатки сна, пытаясь уловить источник шума.
Рядом, с дьявольской улыбкой, сидел Эндж, наблюдая за моей растерянностью. Надежда, что я проснусь дома в своей уютной кровати, разбилась вдребезги, лишь встретившись с этими медово-карими смеющимися глазами. В них не было зла или агрессии, но мне не стоило расслабляться, думая, что мой палач стал добрее. Эта была лишь иллюзия с целью заставить меня ослабить оборону. Каждый из нас знал, кто в этой комнате хищник, а кто жертва.
– Оу, ты такая милая, когда раздражена, – продолжил он, не обращая внимания на мой недовольный вид. – Я бы попросил прощения, что разбудил, но не буду. Еще подумаешь, что я с тобой заигрываю. А мы же этого не хотим?
Я потерла глаза ладонью, но мир так и не стал ярче. Слабость, оставшаяся после сна, никак не проходила. Это ощущалось как жар во всем теле при высокой температуре, только можно было не сомневаться, что это чувство не снимет таблетка аспирина.
Эндж, казалось, был доволен моим состоянием, расслабленно опершись на кровать и теребя ткань моего свитера. Я не заметила ни опасных клинков в его руках, ни других орудий пыток, а поэтому покачнулась и вновь вернулась в горизонтальное положение, ничего не ответив на его сарказм.
Сил на очередной побег у меня не было, как в принципе не предоставлялось и возможности, поэтому единственной целью, ставшей в моем списке на первых местах, оказалось остаться в живых, хотя бы еще на несколько часов. Мне не стоило поддаваться на провокации, ровно, как и не стоило нервировать его, а единственным желанием было побыть в тишине, притворившись, что в комнате я совершенно одна. Но у Энджа нашлись свои планы на мой счет.
– Знаешь, в моем присутствии девушки не засыпают, по крайней мере, не первых часа три. Ты уверенна, что хочешь предаться именно сну? Есть вещи куда как более интересные.
Я закрыла глаза и отвернулась от мужчины, попытавшись не вслушиваться в его монолог. От неприкрытого самолюбования становилось так противно, что мне хотелось накрыть голову подушкой, лишь бы не слышать всю эту грязь.
На пару минут в комнате воцарилась долгожданная тишина, и я было подумала, что мои мечты сбылись, но неожиданно что-то горячее коснулось моего плеча. Толстый свитер был все еще на мне, но даже сквозь плотную вязку я чувствовала легкие поглаживания, словно проникшие прямо под кожу. Мне стоило огромных усилий не шевелиться, зная, что Эндж только играет со мной, стараясь вывести из равновесия. Ему почти это удалось. Прикосновения вызывали во мне двоякие чувства. Я старалась помнить, что это мужчина, похитивший меня и заперший в комнате старинного замка, но никак не могла соотнести его зловещий образ с нежностью, которая сквозила в этих движениях. Он прекрасно знал, что делать и как разбить стену моего безразличия, а мне все сложнее становилось лежать без движения. Но мой бойкот казался оправданным. Ведь что еще можно было предпринять, оказавшись в плену? Выжидать. А я пока не собиралась менять тактику.
– Опять игра в молчунью, – разочарованно протянул Эндж, зачем-то поправляя мои волосы, в беспорядке лежащие на подушке. – Ты так предсказуема. Но мне плевать. Так даже лучше. Когда еще мне попадутся такие чуткие девушки, готовые в любой момент меня выслушать. Диана, ты уверенна, что ничего не хочешь мне сказать? Может, какие-то вопросы зародились в твоей милой головке? Нет?
Моего ответа не последовало, но кровать рядом со мной прогнулась под тяжестью мужского тела, и я ощутила его легкое дыхание у своего уха.
– Тогда приступим, – прошептал он, фривольно положив свою руку мне на талию. – Будем считать это сеансом психоанализа. С чего бы начать… наверное с того, что меня просто достала эта работа. Я уже более сотни лет не посвящал новых членов, а тут подарок от Оракулов. Это всегда такой стресс. Сначала убедись, чтобы тело не сильно пострадало, потом выжди всю церемонию погребения, а в конце еще и выкопай гроб. Мне, к слову, не понравились твои похороны: так вяло и скомкано, словно закапывали хомячка. Твои друзья не проронили ни слезинки, ну не считая этого мальчика-колокольчика. Он устроил настоящее шоу плакальщицы. Такая мерзость.
Я напряглась, осмыслив его последние слова, и Эндж почувствовал это, замолчав и прислушиваясь к моему резко участившемуся пульсу. При упоминании Димы, сердце сошло с ума, отбивая бешеный ритм. Откуда мужчина знал о нем? И так ли сложно было разузнать о моей жизни?
– О, твое бедное сердечко откликается даже на просто упоминание об этом смазливом юноше. Ты что действительно что-то к нему чувствуешь? – искренне удивился Эндж. – Он тебе не пара. Зачем тебе столь слабое существо? Ты ведь так и не простила его за предательство?
Это был скорее риторический вопрос, но я не могла представить, сколько времени безумец следил за мной, чтобы быть во всех подробностях моей жизни. Впрочем, не удивительно, он был со мной вечером 14 февраля, когда и похитил, а значит, стал свидетелем той отвратительной сцены между мной, Димой и его крашеной мымрой. Теперь Эндж мог с легкостью играть на моих чувствах.
– Все равно молчишь, – продолжил он, не шевелясь, как и я. – Может, тогда послушаешь про похороны своих родителей? Их в отличие от тебя действительно оплакивали.
Я дернулась как от удара, но продолжала молчать. Он знал как причинить мне настоящую боль, внешне оставаясь даже заботливым. Его рука до сих пор касалась моей поясницы, и к своему ужасу я осознавала, что это прикосновение не было мне противно. От этого становилось только тяжелее.
– Прости, – почти искренне произнес Эндж. – Это было грубо и не достойно уст настоящего джентльмена. Может, если бы ты не пыталась меня убить, я был бы с тобой гораздо добрее. Поверь, я душа компании. Но на чем мы остановились? Ты в курсе, что новых учеников не появлялось почти двести лет? Тебя можно считать даже в какой-то мере уникальной, конечно, если бы не твоя патологическая глупость. Хотя, я тоже хорош. Потащить тебя на место трагедии и поверить, что ты не попытаешься бежать. Мне искренне обидно, что ты так поступаешь. Разве я монстр? Да твой Дима рядом со мной и не валялся. Увалень. Молчишь? Ладно, идем дальше. Тебе нравиться твоя комната? Существует легенда, что ее прежняя хозяйка выпала вот из того окна, когда пыталась выбраться из заточения, на которое ее обрек отец, чтобы разлучить девушку с возлюбленным низкого происхождения. Но не думаю, что что-нибудь скажет фамилия Сазерленд. Вы потерянное поколение. Что еще можно сказать о людях, которые пишут в сообщениях «чмоки-чмоки»? Тараканы и то разумней.
