Джессика обернулась к столику Констанцы и заговорила тише:
— Слыхала, что стряслось ночью?
Десс фыркнула.
— А то! Да ладно, пустяки. Чего не бывает в Биксби. Какие-то детишки побаловались, а из этого раздули невесть что.
— Я бы на твоем месте не была так уверена. А как же ножи?
— Их же двенадцать было. Ошибочка вышла. Да и кто это мог быть? Я была слишком занята. А Лас-Колоньяс у самых бедлендов. Разве Мелисса и Рекс не помогали вам искать вашего охотника?
Джессика сморщила нос.
— Так ты знаешь?
— Мне вчера Рекс звонил. Чтоб я была на чеку. — Десс пожала плечами. — Странно, да?
— Угу. — Джессика наклонилась вперед. — Но что еще странней: Рекс и Мелисса ко мне вчера не приходили. И сегодня я их тоже не видела.
— Как это? Рекс же сказал… — Десс замолкла, и Джессика узнала тот ее отсутствующий взгляд, который замечала, когда они вместе делали тригонометрию. Такой взгляд всегда появлялся у Десс, когда она рассчитывала углы.
— Так, — наконец сказала она. — Это может значить одно из двух. Скорее всего, какой-то идиот-сплетник перепутал количество ножей, такое не редкость нынче. Тогда Рекс и Мелисса вчера попали в переделку, их загнали в угол, они воткнули в дверь тринадцать ножей. А сегодня просто проспали.
Джессика сглотнула.
— А второй вариант?
— Вчера они попали в переделку, воткнули в дверь тринадцать ножей, и один выпал.
— Выпал? И что тогда?
— Тогда… — Десс пожевала губу, — сегодня они в школу не придут.
Когда в двенадцать часов прозвенел звонок, Десс и Джессика с рекордной скоростью отправились в столовую. Джонатан дожидался их за столом Рекса. Один.
— Мартинес? — удивилась Десс.
Джонатан почти никогда не обедал с другими полуночниками. Похоже, до него тоже дошли слухи.
— Привет, Десс, — ответил Джонатан с полным ртом, прожевывая бутерброд с арахисовым маслом на банановом хлебе.
Он выдвинул стул для Джессики, но не поздоровался — только устало улыбнулся и продолжил жевать. Похоже, беспокойство за Рекса и Мелиссу не повлияло на его аппетит воздушного акробата. Голос у Джонатана был все еще сиплый после позавчерашней ночной прогулки. Джессика вдруг сообразила, что он никогда не надевает пальто или плащ, даже в холод. Джонатан не любил, когда что-то (или кто-то) стесняет его движения.
— Слышали? — спросил он, откусывая очередной кусок.
— А как же. — Десс обвела глазами зал, который заполнялся запахом столовской еды и расталкивающими друг друга учениками. — И их тут определенно нет. — Она вздохнула и поглядела на полуночников. — Ладно, придется мне позвонить кое-куда. Мелочи не найдется?
Джессика порылась в карманах и нашла одну-единственную монетку — тот самый четвертак, который она подкинула позавчера в полночь. Она носила его с собой, надеясь, что жребий изменится. Пока что на нее валились только неприятности.
Десс выхватила монетку и затопала прочь без всякого «спасибо».
Джессика проводила взглядом сердито вздымающийся подол черного платья, пока он не исчез в толпе.
— Чего это она так бесится?
Джонатан пожал плечами так, будто ответ был очевиден.
— Из-за нас. Из-за Рекса и Мелиссы. Да и вообще — это же Десс. — И он принялся грызть яблоко.
— Понятно.
Джессика не могла не согласиться, хотя сейчас она думала еще и о том, стоит ли завидовать им с Джонатаном. Она провалила контрольную по физике, за ней следит охотник, Рекс и Мелисса пропали в водовороте слухов о полуночном кровавом хулиганстве. А Джонатан сидит тут, ест как обычно, то есть — как троглодит, и даже ни разу к ней не прикоснулся.
В тайный час это было естественно — прикосновение пальцев, плечо к плечу, переплетение рук. Но днем Джонатан, похоже, не видел смысла в физическом контакте. Как будто жизнь вне полета для него не существовала.
И все- таки, повторяла себе Джессика, ведь можно сейчас взять его за руку. Просто дотянуться и взять. Возможно, это неправильно — вечно ждать, когда он все сделает сам и угадает ее мысли…
Конечно, если она протянет руку, а он отстранится, будет совсем уж глупо.
Она вздохнула. Какая же она эгоистка, если думает об этом, когда Рекс и Мелисса пропали. Вчера случилось нечто ужасное — и совсем недалеко от бедлендов. У нее не выходили из головы двенадцать окровавленных ножей в двери. Если верить слухам, жертв не было, но разве темняки оставляют за собой жертвы, что бы они там с ними ни делали?
— Все еще хоронишь себя?
— Что? А… — протянула Джессика, вспомнив то, о чем дьявольские слухи заставили ее забыть. — Физика… Я уже себя похоронила. В разделе формул сдала чистый лист. И в законах тоже. С задачами почти по нулям.
Джонатан все еще улыбался: он-то схватывал все на лету и в прямом, и в переносном смысле, а с законами движения разбирался так же, как Джесс разбиралась с арифметикой.
— И все равно у тебя, наверное, еще одна четверка на счету.
— Нет. До этого не дошло.
Джонатан засмеялся.
— А как же монетка? Назови три причины, почему она не останавливается даже в самой верхней точке.
Джессика просто посмотрела на него и тяжко вздохнула.
— У Мелиссы никто не берет трубку. У Рекса папаша подошел, но от него ничего не добьешься — Рекс, похоже, удвоил дозу лекарств. — Десс даже не присела, только сложила руки на груди и смотрела на них обоих. — Зря ушел четвертак.
— А что вообще с отцом Рекса? — спросила Джессика. — Мне его так жалко.
Джонатан прокашлялся.
— Его? Жалко? — хмыкнула Десс. — До несчастного случая было еще хуже.
— В смысле?
Десс скорчила неприятную гримасу.
— Ну, все это случилось еще до того, как я познакомилась с Рексом, но его папаша точно не был лучшим в мире отцом.
— Да. И сейчас тоже. — Джессика вспомнила слюну на подбородке старика и удрученность в его глазах.
Десс покачала головой.
— Ладно тебе. Нашла кого жалеть. Спроси как-нибудь у Рекса про пауков под домом. — Она повернулась к Джонатану. — Ты сегодня на отцовской машине?
— Да.
— Планы есть?
Джонатан помолчал, потом отрицательно мотнул головой.
— Тогда поехали.
Джонатан вздохнул, засунул остатки бутерброда в пакет со школьным обедом и отодвинул стул.
— Куда? Сейчас? — отвлекшись от мыслей об отце Рекса, спросила Джессика. — Но мы же до пятого урока не вернемся.
— Трагедия всей жизни, — фыркнула Десс. — Не хочешь с нами, передай мистеру Санчесу наши искренние извинения. Он становится такой грустный, когда я пропускаю тригонометрию.
