- Дай мне эти ножницы, я годами мечтал сделать это... - Ричард подошел к жене и наклонился, ущипнув ее за щеки так, что ее рот был вынужден открыться. – Но если подумать, у меня есть идея получше.
Себастьян зачарованно наблюдал, как Ричард вонзил Эстер лезвия под подбородок в том месте, где он переходил в шею. Он пошевелил ножницами на ее шее, расширяя дыру. Глаза женщины вылезли из орбит, толстые руки махали в воздухе, странный булькающий звук сорвался с ее губ. Затем Ричард закатал рукав и засунул первые два пальца в надрез, его лицо превратилось в хмурую сосредоточенную маску.
Себастьян и Харлан расхохотались, когда увидели, что он сделал. Ричарду удалось оттянуть ее язык назад и вниз, пропустив его через отверстие.
- Поцелуй нас, детка, - сказал Ричард, наклоняясь, чтобы провести своим языком по окровавленному кончику ее языка. - Ммм, крошка, ты никогда не была такой вкусной.
Парень приходил в себя, прерывая их смех. Себастьяна охватило сильнейшее желание причинить ему боль, наступить на него, пинать и дать выход ярости, которая сопровождала его каждый из двадцати пяти лет, прожитых им до сих пор.
- Конец лома красный и горячий, Харлан?
- Я бы именно так и сказал, Ричард.
- Тогда сверли пизду для Себастьяна, учитывая, что у него нет вкуса и он предпочитает задницам влагалище.
Харлан ухмыльнулся.
- У меня нет предпочтений для дырок, но я думаю, что скоро появится.
Там, где когда-то гордо торчал член мальчика, Харлан вонзил заостренный, раскаленный добела конец лома. Руки и ноги парня комично дергались, а его тело каталось по скользкому, окровавленному полу от яростных толчков Харлана.
- Каково это, когда тебя ебут? Каково это - быть женщиной? - Харлан кричал мальчику сверху вниз, его лицо покраснело, а шрам выделялся еще больше из-за напряжения. - Кто-нибудь из вас, пожалуйста, встаньте ему на плечи и не давайте ему, блядь, скользить повсюду.
Ричард подчинился брату, поставив ноги по обе стороны от шеи мальчика так, что плечи того упирались в его лодыжки. Теперь Харлану стало гораздо удобнее загнать конец лома в цель. Каким-то чудом мальчик не потерял сознание. Агония, должно быть, была невыразимой.
"Он определенно не выглядит слишком счастливым", - с некоторым удовлетворением подумал Себастьян. Казалось, мальчишка преодолел границы крика, потому что с его губ не сорвалось ни звука, кроме забавного скулящего, надрывного воя. Может быть от плача у него голос сорвался до хрипоты.
Себастьян смотрел на него сверху вниз, склонив голову набок. Несмотря на размер бального зала, все помещение провоняло жареным человеческим мясом. Как только лом вошел в мальчика примерно сантиметров на тридцать в длину, Харлан вытащил его одним быстрым движением. Он опустился на локти и заглянул в только что проделанную дыру.
- Мило, - сказал он. – Почти никакой крови. Ричард, ты гений.
- Я знаю. Себастьян, не хочешь ли первым трахнуть новую пизду мальчика?
- А ты не против? В конце концов, именно ты его выбрал.
- Я ненавижу пезды, и даже притворяющихся пездами. Не волнуйся, я позабавлюсь с ним после тебя и Харлана.
Себастьяна не нужно было просить дважды. Более того, ужасное внимание, которое получил мальчик, казалось, привело его в чувство - он обрел голос и в вопле излил свою агонию в огромную комнату и на бессердечных ублюдков, находящихся в ней.
Себастьян спустил штаны и принялся трахать новую дырочку мальчика.
14.
Молли рыдала в подушку, в этот момент просто желая умереть и покончить со всем этим.
Нет, она не должна так думать. Она все еще была жива, не так ли? У нее все еще был шанс сбежать...
Ее и остальных разлучили, девушка не знала, что с ними стало. Все, что она знала, это то, что она была наверху, одна в спартанской, но все же прекрасной спальне, достойной принцессы. Кровать с балдахином была завалена мягкими одеялами и подушками. Все было чистым и светлым, с высокого потолка свисала люстра. На постели была оставлена большая пластиковая бутылка с водой, которую она жадно выпила. Кровать была единственной мебелью, если не считать пластикового ведра у изножья кровати, которое совершенно не подходило к остальной части комнаты. Она предположила, что оно играет роль ночного горшка. Вот будет незадача, если это не так - она уже помочилась в него.
Молли была измотана. Охранник грубо втолкнул ее в эту комнату менее часа назад и, прежде чем запереть, приказал немного отдохнуть. Она подошла прямо к окну и открыла ставни с твердым намерением выпрыгнуть из него – пока не увидела, как высоко находится. Затем Молли увидела охранников, патрулирующих снаружи, и все внутри у нее сжалось.
Следующее, что она сделала, это поискала какое-нибудь оружие. В мыслях узница нападала на следующего вооруженного человека, который входил в комнату...
Но как именно она должна была это сделать? Подойти к нему с подушкой и вырвать винтовку из его рук? Или, может быть, ударить его пластиковым ведром по голове?
Усталость начала брать свое. И вот она здесь, лежит на кровати под удивительно мягкими одеялами, ненавидя себя за то, что просто поддалась отчаянной потребности своего тела в отдыхе, но при этом полностью понимая, что без этого она вообще ни на что не будет способна.
Она не знала, что уснула, но, должно быть, так и было. Далекий пронзительный крик бесконечно повторялся как саундтрек к ее кошмарам, но был ли он реальным или воображаемым, она не знала. Молли погружалась в беспокойный сон и выныривала из него, не желая впадать в слишком глубокое бессознательное состояние из-за боязни оказаться уязвимой.
Девушка не осознавала, прошли ли так минуты или часы, но когда дверь со скрипом открылась, она резко села в постели. В комнату вошел один из злобных ублюдков с винтовкой.
- Поднимайся, - сказал он. - Ты нужна в бальном зале.
Она уставилась на него снизу-вверх, ее глаза все еще были тяжелыми от сна, а зрение затуманенным. Надолго ли она задремала? В комнате определенно было темнее, как будто наступили сумерки. Спустив ноги с кровати, Молли прикрыла грудь руками. Она знала, что это действие бессмысленно, но все еще не была сломленной женщиной, у нее все еще было достоинство.
Как только она вышла из комнаты с дулом винтовки, упиравшимся в ее голую спину, она столкнулась с Майком, которого тоже сопровождал охранник вниз по лестнице. Она подошла прямо к нему и прижалась своим телом к его, пока они шли по широкой лестничной площадке.
- При следующем удобном случае мы убьем их, - прошептала она ему на ухо. - Если мы атакуем вместе, у нас есть шанс.
- Ты читаешь мои мысли, - прошептал он в ответ, - я лучше умру, пытаясь, чем буду терпеть такое.
- Ждем удобного случая?
- Самого первого.
- Эй! Вы, двое, перестаньте шептаться и отойдите друг от друга.
Охранник грубо схватил ее за предплечье и оттащил от Майка, но не раньше, чем их взгляды встретились во взаимном уважении и понимании. Она увидела в его глазах решимость и позволила себе почувствовать надежду.
Спасайся или умри, пытаясь.
Молли нагишом спустилась по винтовой лестнице из кованного железа и мрамора обратно в адский бальный зал. Со времени ее последнего визита ситуация определенно не улучшилась.
Она и Майк прибыли первыми. Эстер и Тим никогда не уходили. Хозяева приветствовали их, все трое сидели за столом и пили вино. Ричард курил отвратительно вонючую сигару. За тяжелым запахом было что-то еще, что-то гораздо худшее. Глядя на развернувшееся перед ней ужасное зрелище, не нужно было быть гением, чтобы понять, что именно.
Сожженная плоть.
- Надеюсь, вы хорошо выспались? - спросил Ричард.
Молли едва слышала его. Тим и Эстер прислонились к ближайшей к столу стене. Глаза Эстер были широко открыты и безжизненны. И это что, ее чертов язык торчит из дырки в шее?
Да и хрен бы с ней, если Тима уже не было в живых. Его глаза закатились над кровавым месивом, которое когда-то было его носом. Хрупкое тело парнишки было усеяно почерневшими ранами, а его пенис был отрезан, влажная дыра зияла там, где когда-то было его мужское достоинство.
