– Болеет, – ответила она. – Нам нужно сходить на рынок и купить ей имбирь.
– По-моему, нам вообще не стоит выходить, – возразила Путри, и с этим было сложно поспорить.
В доме стояла невыносимая тишина. Ни Тоно, ни миссис Гунаван – только гнетущее спокойствие. Детям захотелось спать. Крис принялась оттирать масло с кофейного столика. Пятно не сходило – оно только изменило форму, став похожим на козлиную голову. Крис бросила тряпку.
– Пойдемте на улицу.
– Почему ты пытаешься оградить нас от нее? – спросила Путри, зевая.
– Потому что она опасна! – она сама боялась и поэтому ответила шепотом.
– Она никогда не причинит нам зла и никогда нас не бросит. Не то что мама или папа.
Крис тяжело вздохнула и помогла Агусу встать с дивана.
– Мы пойдем гулять. А ты можешь остаться здесь со своей няней Козой, раз она тебе так нравится.
Путри выглядела недовольной, почти обиженной. Крис с Агусом долго гуляли на заднем дворе, но никак не могли уйти от большой серой тучи, нависшей над ними. Мальчик спросил, все ли будет в порядке с его сестрой.
Крис фыркнула.
– С ней все будет хорошо.
– Агус, посмотри на меня!
Они обернулись. Путри вышла на балкон второго этажа и поднялась по терракотовой черепице, пока не оказалась на верхней перекладине крыши, словно флюгер.
– Йа Аллах, Путри! Спускайся оттуда!
– Смотри! Она меня спасет!
– Нет, не спасет!
Путри ухмыльнулась. Затем согнула колени и спрыгнула, размахивая руками и полностью отдаваясь своей вере. Когда она летела на уровне окон второго этажа, из дома возник густой туман и подхватил ее маленькое тельце. Огромная черная туча медленно опустила ее в траву. На какое-то мгновение показалось, что она поглотила девочку, но затем рассеялась, оставив ее невредимой.
Путри улыбалась.
– Видели? Она любит меня.
Агус попятился, глядя на свою сломанную руку. Несмотря на то что он уже несколько недель ходил в гипсе, перелом никак не срастался. Он начал пожевывать воротник своей рубашки, и Крис хотела было сказать Путри, чтобы та помягче относилась к своему брату, но тут девочка протянула ему руку и сказала:
– Не обращай внимания. Пойдем посмотрим на козочек.
Помедлив мгновение, Агус взял Путри за руку, и они с важным видом двинулись по траве к своим владениям.
* * *Проснувшись, Крис чувствовала себя вялой. Она была уверена, что проспала слишком долго. Тогда почему все еще было темно? Она посмотрела на часы возле кровати, но те, похоже, остановились в пять утра. Козы, судя по всему, тоже притихли – она впервые не слышала их блеяния.
К счастью, фонарик оказался при ней. На ощупь она добралась до других комнат. Часы везде стояли, а небо затянуло черным. Ночь казалась такой бархатной, будто весь дом окутывали гигантские космические шторы.
Сверху донесся какой-то шум. Звуки борьбы были приглушены, но в доме было так тихо, что Крис слышала все. Она обнаружила, что миссис Гунаван задыхалась у себя в кровати.
Она поспешила к ней, следуя профессиональной привычке – чем могу помочь вам, мэм? – но как только наклонилась над проклятой кроватью, тут же замерла. Между рядами идеальных зубов, за посиневшим языком миссис Гунаван, виднелись клоки черной шерсти. Крис закрыла рот руками, когда миссис Гунаван начало трясти.
– Я вызову врача, – пробормотала Крис, но миссис Гунаван схватила ее за запястье и издала каркающий звук, будто пыталась закричать сквозь шерсть. Ее глаза закатились так высоко, что у нее выступили кровяные сосуды. Крис отскочила назад. В следующее мгновение припадок прекратился, и зрачки миссис Гунаван вернулись на прежнее место. Шерсть лезла через ее губы. Крис прочитала короткую молитву, но этим ей нельзя было помочь.
За ее спиной раздался негромкий шум. Это были дети, потрясенно замершие на пороге. Одному богу было известно, как долго они наблюдали за тем, как умирает их мать. Они посмотрели Крис в глаза, а затем убежали.
Она погналась за их маленькими белыми фигурками по коридору. Она звала их:
– Гус! Путри!
Но они не оборачивались. Ей снились подобные кошмары – будто она бежит за ними, а когда они все же поворачиваются к ней, их лица похожи на лицо Кунтиланак.[37] Крис догнала их на лестнице и прочитала короткую молитву, прежде чем схватить их костлявые плечики и повернуть к себе.
Но нет, они по-прежнему были детьми. Озлобленные и измученные, но все еще с румяными щеками. Крис обняла их и залепетала всякую чушь – то, что могло их успокоить, но Путри оттолкнула ее.
– Ты нам не нужна! И мама нам не нужна!
– Я знаю, что вам грустно, – сверху донесся нарастающий стук копыт, захлопали двери. Крис услышала глухой удар, с которым, по-видимому, стащили с кровати тело миссис Гунаван. – Но вы должны оставаться со мной, ясно? Нам нужна помощь.
Агус начал плакать, а ворчание Путри переросло в крик:
– Коза – наша настоящая мать! Она – настоящая мать всех!
Крис так сильно закусила нижнюю губу, что у нее выступила кровь. Затем она крепко схватила за руку Путри и потащила ее к черному ходу. Агус побежал за ними, чуть ли не завывая. Они по-прежнему были в ловушке за ширмой ночи. В саду все было повыдергано, будто кто-то хотел его вспахать, и Путри пыталась цепляться ногами за борозды в земле. Но Крис тащила ее вперед.
– Пойдем! Раз ты думаешь, что это твоя мать, то посмотри, что она делает со своими детьми!
Еще больше криков. Она пиналась, кусалась. Но когда они добрались до загона с козами, Путри перестала сопротивляться. Там было слишком тихо и пахло совершенно отвратительно. Что-то мокрое хлюпало под их шлепанцами и сочилось сквозь пальцы.
– Посмотри, что она делает!
Включив фонарик, Крис с трудом сдержала рвотный позыв. Все вокруг было красным. Множество костей. В груде шерсти валялись рожки и белесые глаза.
Агус вскрикнул и закрыл глаза руками. Путри не издала ни звука, но когда Крис наклонилась к ней, пытаясь образумить – ведь она любила этих созданий и дала им имена, – девочку затрясло. Путри плакала.
У Крис тоже выступили слезы облегчения. Они убегут. Убегут с холма в сторону Бандунга, и все у них будет хорошо. Пойдут в мечеть или к мэру, и няня Коза уйдет в забвение. У нее даже мелькнула мысль забрать их домой в Силилин. Там им будет лучше. Они смогут нырять за луцианом в озеро Сагулинг и просыпаться свежими и ничем не обремененными впервые за всю свою жизнь.
– Не переживайте, – сказала она, поглаживая их волосы. Да, они выживут. – Не переживайте.
– Смотри! Одна еще живая!
Хрупкое существо из плоти и костей поднялось у загона на дрожащие ножки-палочки. Оно двигалось дюйм за дюймом отрывистыми толчками. В свете фонарика казалось, будто оно было покрыто шерстью, но на самом деле истекало кровью. Но эти ноги были нитями кукловода; это был лик Арджуна,[38] а не сам бог.
