— Вы правы, мне тоже не верится, — ответила Эйприл. Однако причина, по которой я вам звоню…
— И еще все соревнования будут сниматься для телевидения, — сообщил Маркс. — Кстати, Эйприл, я видел несколько твоих интервью. Ты прекрасно держишься перед телекамерой и хорошо смотришься. Ты когда-нибудь думала о работе на телевидении или об актерской карьере в будущем?
— Нет. Вообще-то не думала, — призналась Эйприл.
Она с досадой сжала телефонную трубку. Почему он не дает ей вставить ни словечка?
— Надеюсь, что ты и твоя семья радуетесь деньгам, которые ты выиграла, — сказал Маркс. — Дни, проведенные на острове, стали для всех незабываемыми. Я надеюсь, что ты с таким же нетерпением, как и я, ждешь новой встречи всех участников.
Эйприл не выдержала.
— Я вам позвонила, чтобы спросить про Марлина! — закричала она. — Почему Марлин не вернулся домой? Я разговаривала с его мамой, и она мне сообщила, что он до сих пор остается на острове. Вот я и подумала…
— Ох, прошу прощения, — заявил Маркс. — Мне звонят по другому телефону. Эйприл, я вынужден прекратить наш разговор. Рад был тебя услышать. Скоро увидимся на нашем чудесном острове с тобой и твоей подругой. Передай привет своей маме. Пока!
Связь прервалась.
Эйприл сидела еще некоторое время, прижимая трубку к уху. «Он не захотел выслушать ни одного моего слова, — сердито думала она. — Неужели он и вправду так рад новой встрече участников академии? Или просто делал вид, чтобы увильнуть от моих вопросов? Нужно позвонить Кристен и рассказать об этом разговоре».
Тут Эйприл услышала за дверью тяжелые шаги. Она оглянулась, ожидая увидеть Пам, однако в ее спальне появился Олфи, бешено виляя хвостом. Пес подошел к ней и ткнулся в ее ногу своей крупной мохнатой головой.
— Олфи, что, решил меня навестить? — спросила Эйприл, гладя его по голове и шевеля пальцами его длинную, густую шерсть.
Она встала с кресла и села на ковер рядом с собакой.
— Ты такой ласковый пес. Хочешь поиграть. Да? Ты за этим пришел?
Олфи снова завилял хвостом, как бы подтверждая ее слова.
Эйприл обхватила его руками.
— Ты ведь просто большой-пребольшой игрушечный медведь, правда? — Его шерсть напомнила ей уютный и теплый ковер.
Она принялась в шутку бороться с ним. Обхватила руками и попробовала повалить на спину. Пес бил хвостом по полу и махал лапами в воздухе.
Потом он как-то перевернулся — и оказался на девочке.
— Ой! Какой ты тяжелый! Весишь целую тонну! Слезай, медведь! — со смехом закричала Эйприл.
Пес не послушался. Вместо этого он приблизил свою морду к лицу Эйприл и понюхал ее лицо.
— Ой, убирайся! Ты сейчас меня расплющишь! — Эйприл обессилела от смеха и не могла спихнуть с себя собаку.
— Перестань! Эй, перестань!
Олфи лизнул ее щеку.
— Фу! — завизжала Эйприл. — Отстань!
Олфи снова лизнул ее щеку. Потом приблизил морду к ее рту.
— Эй, нельзя! В губы нельзя! — взмолилась Эйприл.
К ее удивлению, пес сильно прижал свою мокрую морду к ее губам.
Она перестала смеяться.
«Что делает этот большой дуралей?»
И тут она почувствовала, как Олфи сделал энергичный и сильный вдох.
— Эй!
Она изо всех сил толкнула его обеими руками, спихивая с себя.
Однако он даже не пошевелился. Вместо этого он прижал к ее губам свою открытую пасть — и сделал еще один вдох.
Эйприл почувствовала, как пес высасывает ее дыхание.
— Неееееееееет! — Она пыталась закричать, но пес не давал ей этой возможности. Его голова накрыла ее лицо — тяжелая, словно шар для боулинга.
Олфи сделал еще один глубокий вдох, высасывая из нее воздух. И еще один.
«Помогите! Ой, помогите! — мысленно взмолилась Эйприл. — Я не могу его спихнуть с себя. Не могу его остановить. Он высасывает мое дыхание. Высасывает мою жизнь. Как та женщина в синем плаще. Женщина с острова. Это какое-то безумие! Почему все это происходит? Ох… я больше не могу…»
Глава XXVII
Я СДЕРЖАЛ СВОЕ ОБЕЩАНИЕ
— Что тут происходит? — воскликнул чей-то голос.
В комнату влетела Пам, за ней миссис Пауэрс.
«Слава богу, — подумала Эйприл. — Я спасена».
Ее мать издала пораженный возглас.
— Так это ты борешься с собакой? Вот что означает весь этот грохот и шум!
Олфи облизал щеки Эйприл.
— Мы с Пам думали, что в доме рушится потолок! — заявила миссис Пауэрс. — А вы тут просто играли…
— Ты не понимаешь, — проговорила Эйприл.
Она пыталась столкнуть с себя огромную овчарку. Но пес по-прежнему сидел на ней и играючи лизал ее лицо.
— Олфи… он… он… — У нее даже не осталось сил, чтобы произнести несколько слов.
— Олфи очень любит бороться, — заявила Пам. — И еще любит лизать лицо. — Она засмеялась. — Эйприл, как он тебя обслюнявил!
— Вы… вы ничего не поняли, — пробормотала Эйприл. — Он вовсе не играл. Он… он…
— Этот большой дуралей не понимает, что он тяжелый, будто слон! — воскликнула Пам. Она оттащила Олфи от девочки и ласково обняла его за шею.
Эйприл смотрела на Пам, вытаращив глаза. По ее спине пробежал холодок ужаса.
«Как странно, — подумала она. — Всякий раз, когда со мной случаются эти путающие вещи, Пам непременно оказывается поблизости. Пам всегда рядом».
Эйприл и Пам полетели в Лос-Анджелес. Оттуда они поплывут на большой остров, а с него доберутся на катере до крошечного островка, где их будут ждать Маркс и остальные.
По дороге в Лос-Анджелес Пам болтала без умолку. Эйприл отключила внимание и не слушала ее. Все ее мысли были обращены к тому, что ждало ее впереди.
Ей не терпелось увидеться с ребятами. Ее очень интересовало, творятся ли и с ними все те странные вещи, которые обрушились на нее.
Еще она очень хотела выяснить, что же случилось с Марлином.
«Кристен права. Мы обязаны вернуться на остров», — размышляла она.
Катер мягко покачивался на сверкающих волнах океана. Под яркими лучами тропического солнца вода отливала жидким золотом.
Возле пирса звучали восторженные вопли. Ребята радостно обнимались и хлопали друг друга по спине.
Даже вечно насупленный Энтони улыбался и ликовал. Все с восторгом приняли новость о том, что их будут снимать для телевидения.
Эйприл поискала глазами Дональда Маркса, однако его нигде не было видно. Пам тем временем уже знакомилась с ребятами и оживленно разговаривала с каждым.
Стоял теплый и ясный день, однако Эйприл знобило. Еще ее душу сжимал леденящий страх. Когда над волнами показался остров, она взглянула на странные голубые скалы — и ее захлестнула волна ужаса.
