Работа для телевидения вдохновила Геймана на написание новой книги — романа «Задверье» /Neverwhere/ (1996), основанного на мотивах одноименного телесериала. Этот готический хоррор о мрачных и сырых лондонских подземельях получил весьма благоприятные отзывы и был номинирован на British Fantasy Award, Bram Stoker Award и Mythopoeic Award.
«Я начал ценить свои кошмары, когда писал Сэндмана, — рассказывал Нейл Гейман. — И мне кажется, любой, кто пишет что-то, что содержит в себе чуть-чуть хоррора, или хотя бы чуть-чуть странности или испорченности… В какой-то момент ты просыпаешься и думаешь: „Ооо, это было ужасно! Это было кошмарно!! Все эти штуууки и то, как они… Когда я взглянул в зеркало, и черви начали вылезать у меня из груди и… Да, это просто здорово! Я обязательно это использую!“»
— Чего надо?
Молодой человек приходил каждую ночь на кладбище вот уже целый месяц. Наблюдал, как луна омывает свои ледяным светом холодный гранит и свежий мрамор, мох на старых каменных плитах и статуях. Вглядывался в тени и смотрел на сов. Созерцал влюбленные парочки, пьяниц и подростков, нервно петлявших среди усыпальниц, — всех, кто мог оказаться на кладбище в ночную пору.
Днем он спал. Кому какое дело? В ночи он стоял один и дрожал от холода. Ему казалось, что стоит он на краю пропасти.
Голос раздался из ночи, окружавшей его, зазвучал у него в голове и вне ее.
— Чего надо? — повторил он.
Молодой человек подумал, осмелится ли он повернуться и посмотреть, и понял, что нет.
— Ну? Ходишь сюда каждую ночь, сюда — где живым не место. Я тебя видел. Чего тебе?
— Я хотел встретиться с вами, — ответил молодой человек, не оборачиваясь. — Я хочу жить вечно. — Голос его дрогнул при этих словах. Шаг с края пропасти сделан. Возврата нет.
Он уже воображал, как острия клыков вонзаются ему в загривок, — пронзительная прелюдия к вечной жизни.
Начался звук. Низкий и печальный, словно гул подземной реки. Лишь через несколько долгих секунд молодой человек сообразил, что это смех.
— Это не жизнь, — произнес голос. Он не сказал больше ничего, и через некоторое время молодой человек понял, что он на кладбище один.
У слуги графа Сен-Жермена спросили, действительно ли его хозяину тысяча лет, как об этом твердит молва.
— Откуда мне знать? — ответил лакей. — Я служу хозяину всего триста лет.
Ее кожа была бледна, глаза — темны, а волосы — выкрашены в цвет воронова крыла. Она появилась в дневном ток-шоу и объявила себя королевой вампиров. Оскалила перед камерами свои вылепленные протезистами клыки и вытащила на сцену бывших любовников, которые с различной степенью смущения признались, что она действительно пускала им кровь и пила ее.
— Но ведь вас можно увидеть в зеркале? — спросила ведущая.
Хозяйка шоу была самой богатой женщиной в Америке — а помогло ей в этом то, что она ставила перед своими камерами всяких уродов, калек и заблудших, чтобы они являли свою боль всему миру.
Женщину, похоже, это несколько задело.
— Да. Вопреки тому, что думают люди, вампиров можно видеть в зеркалах и телевизионных камерах.
— Ну, хоть это вы, наконец, поняли, дорогуша, — ответила хозяйка дневного ток-шоу. Но при этом накрыла микрофон рукой, так что в эфир эти слова так и не попали.
Се тело мое, — сказал он две тысячи лет назад. — Се моя кровь.
Единственная религия на свете, давшая то, что и обещала: жизнь вечную для всех своих приверженцев. Некоторые из нас, живущих и посегодня, еще помнят его.
И некоторые из нас утверждают, что он был мессией, а некоторые просто считают его человеком, наделенным особыми талантами. Да какая вообще разница? Кем бы он там ни был, мир он изменил.
Умерев, она начала являться к нему по ночам. Он все больше беднел, под глазами появились темные круги. Поначалу считали, что он ее оплакивает. А потом, однажды ночью он исчез из деревни.
Было трудно получить разрешение на ее эксгумацию, но им это удалось. Они выволокли наружу гроб и развинтили его. А затем смогли оценить то, что обнаружили в ящике.
На дне было шесть дюймов воды: все железо окрасилось темно-оранжевой ржой. В гробу лежали два тела: ее, разумеется, и его. Он разложился больше. Потом кто-то задался вопросом, как могли два тела поместиться в гроб, сработанный под одного. А особенно — если учитывать ее состояние, сказал этот любознательный; поскольку она, совершенно очевидно, была весьма и весьма беременна.
Поднялось некоторое смятение, поскольку, когда ее хоронили, беременность была не столь заметна.
Потом ее выкопали еще разок — по требованию церковных властей, до которых докатились слухи о том, что обнаружили в могиле. Живот ее был плосок. Местный лекарь сказал всем, что живот ей просто раздуло газами. Горожане глубокомысленно покивали в ответ — как будто действительно поверили.
Генная инженерия в самом лучшем виде: создали породу людей, что долетит до звезд. Им нужны были невозможно длинные сроки жизни, поскольку расстояния между звездами велики; места в кораблях мало, поэтому запасы пищи должны быть очень компактными; они должны уметь обрабатывать местные ресурсы и своим собственным потомством колонизовать миры, которые откроют.
Родной мир пожелал колонистам удачи и доброго пути. Все упоминания о собственном местоположении из бортовых компьютеров, однако, стерли — просто на всякий случай.
Куда вы девали доктора? — спросила она и рассмеялась. Мне показалось, она вошла сюда десять минут назад. Извините, ответил я. Я проголодался. И мы оба рассмеялись. Схожу найду ее вам, сказала она. Я сидел в кабинете врача и ковырялся в зубах. Немного погодя ассистентка вернулась. Простите, сказала она. Должно быть, доктор просто вышла. Могу ли я назначить вам прием на следующую неделю? Я покачал головой. Я позвоню, сказал я. Но впервые за тот день солгал.
— Это не по-человечески, — сказал мировой судья, — а потому не заслуживает человеческого суда.
— Ах, — вымолвил адвокат. — Но мы ведь не можем казнить без суда: имеются прецеденты. Свинья, сожравшая младенца, упавшего в ее хлев. Свинью признали виновной и повесили. Пчелиный рой признали виновным в том, что он зажалил до смерти старика, и его публично сжег городской палач. Дьявольскому отродью подобает точно то же самое.
