– Кэндзабуро Оэ, – киваю я. – Хотя он только заимствовал, а это – цитата из оригинала[4].
– М-да?..
Растерянный гость подходит к шкафу с книгами. Близоруко щурясь, читает надписи на корешках, слегка шевеля губами, словно боится обжечься названиями.
– «Моби Дик». «Старик и море». «Старшая Эдда». «Челюсти». «Зов Ктулху». «Сфера»… Что за странная подборка?
Я лукаво подмигиваю:
– Вполне подходит такому чудаку, как я, не находите?
– Да, но… То есть я хотел сказать…
Он явно боится, что я обижусь. И то сказать, от типа, который читает такое, ожидать можно всякого. Не желая допускать еще одной паузы, он, точно в спасательный круг, вцепляется в единственную книгу на полке, которая ему знакома и потому – не вызывает отторжения.
– А Библия?
– Ветхий Завет? – уточняю я. – Вполне логично.
– Правда? – он явно обескуражен.
– Левиафан. Помните такого?
– Что? Ах, да…
Избежать паузы ему все же не удается. Но тут уже я решаю, что с бедолаги довольно, и прихожу ему на помощь:
– Итак, Мистер Клерк, прежде чем мы вплотную займемся вашим делом, предлагаю урегулировать вопрос оплаты.
Знакомые (а то и любимые, чем черт не шутит) слова и привычная ситуация явно помогают гостю обрести утраченную было почву под ногами. Он торопливо расстегивает пиджак, продемонстрировав жилет с плохо выведенным пятном на груди (ванильный соус к пудингу, я полагаю), со второй попытки ухитряется попасть в кармашек для часов и, сопя, тщится нащупать его содержимое. Наконец, Клерк торжествующе припечатывает к исцарапанной столешнице сначала один, а потом и второй медяк. Большие, позеленевшие от времени монеты с неровными краями. Изображения и надписи почти неразличимы.
– Вот! И хотя я считаю…
– В копилку, пожалуйста, – перебиваю я.
– Простите?
– Опустите плату в копилку, будьте так добры. Да-да, именно в эту омерзительно розовую глиняную свинью с идиотскими ромашками на боках. Прямо в щель на спине. Одну монету, а потом и вторую… смелее… вот так. Благодарю вас!.. Что ж, Мистер Клерк, рад сообщить вам, что отныне и до окончательного выполнения мною взятых на себя обязательств вы – мой клиент.
Еще одно волшебное слово, способное творить чудеса. Плечи Клерка расправляются, в голосе, которым он обращается ко мне, появляются требовательные нотки:
– В таком случае, я хотел бы получить, знаете ли, какую-нибудь бумагу.
– Получить что?
– Бумагу. Договор. Контракт. Хотя бы кассовый чек или приходный ордер. Во избежание, так сказать.
Однако каков гусь! Того и гляди, скоро потребует с меня неустойку за ненадлежащее исполнение!
– Послушайте, Мистер Клерк. – Я медленно давлю в пепельнице истлевший до фильтра окурок, не отрываясь, смотря гостю прямо в глаза. – Вы нашли мой дом. Вы поднялись на борт, имея при себе монеты. Хотя готов поставить содержимое этой вот пепельницы против всех сокровищ Эльдорадо, еще вчера у вас их не было. Верно? Кстати, где вы их раздобыли?
– Вы… – Клерк шумно вздыхает, словно воздух в комнате разом становится разряженным, и заканчивает: – Играл. В моментальную лотерею. Помню, сначала еще пришел в ярость, подумав, что это какая-то дурацкая шутка, а потом…
– Чудесно! – Я потираю ладони. – Итак, все это недвусмысленно свидетельствует о том, что наша встреча была предопределена. У вас – проблема, у меня – решение проблемы. Оплата произведена надлежащим образом…
С этими словами я поднимаю копилку, несколько раз энергично встряхиваю, а потом интересуюсь:
– Слышите?
Клерк закусывает губу. Ему жутко от одной мысли, что будет, если он скажет правду. И все же он решается:
– Нет.
Я хохочу, запрокинув голову, и показываю ему большой палец:
– Вот именно! Нет! И быть не может!
– А?..
– Понятия не имею, к кому они попали. И не узнаю до тех пор, пока этот «кто-то» не окажется у меня на пороге. А теперь… начнем?
Он торопливо кивает, пока с моей стороны не последовала еще какая-нибудь безумная выходка. Ха! Неужели клиент до сих пор не понял, куда он попал?
Я поднимаюсь из своего кресла и подхожу к стоящей в глубине «приемной» дешевой ширме «под Китай», расписанной усатыми водяными драконами. И выкатываю из-за нее на середину комнаты…
– ЧТО ЭТО?!
Клерк явно в шаге от того, чтобы сорваться с места и бежать прочь, теряя подметки. Зря. После того, как плата внесена надлежащим образом, у него осталась только одна возможность покинуть борт.
– Вы слышали, должно быть, что многие психотерапевты во время сеансов предлагают своим гостям прилечь на такой специальный диванчик?
– Да, конечно. Но это…
– Это – мой диванчик. Стоит признать, что он немного жестковат, и все же в нашем деле без него никак не обойтись. Прошу вас. Обувь можно не снимать. Хотя… Будьте любезны, развяжите шнурки и галстук.
– Вот прямо сюда?
Клерк вытягивает руку. Пальцы ходят ходуном, когда он приближает их к старому грязно-белому медицинскому столу-каталке. Затягивающий его прозрачный целлофановый чехол, украшенный несколькими глубокими продольными и поперечными разрезами, не скрывает пары плохо замытых буроватых пятен.
– Совершенно верно. Ну же, смелее! И не забудьте о моей просьбе.
В общем, гость устраивается. Пока он ерзает, пытаясь устроиться поудобнее (как будто это возможно), я быстро завязываю шнурки на его ботинках и галстук по-новому: кинжальным, фламандским и плоским узлами соответственно. Клерк несколько раз пробует робко приподнять голову, чтобы рассмотреть, какое еще злодейство я замыслил, но я мягко надавливаю кончиками пальцев на его лоб. В последний раз затылок гостя с глухим стуком соприкасается с поверхностью стола, после чего Клерк наконец прекращает попытки и я вновь возвращаюсь в свое кресло.
– Глаза закрывать? – летит мне в спину.
– Как угодно. Мне не мешает.
Гость пробует и так, и эдак. С его точки зрения непонятно, что хуже. В итоге он принимает решение пялиться в потолок. Что по мне – так себе зрелище. Впрочем, это ненадолго…
* * *
– Хай, чувак!
В комнату входит Белый Брат. Нет, не входит. Втекает, точно струйка мертвенно-сладкого дыма из курильницы с опиумом. Двигаться так умеет только он. Элегантно. Волнующе.
Неотвратимо.
Как обычно, он игнорирует дверь и возникает прямо из стены, да еще с этим идиотским громким «Чпок!». Подсмотрел в каком-то мультфильме и теперь развлекается, зная, что меня это бесит.
Поскольку в данный момент я как раз рисую на борту кораблика глаз, – в одной руке модель, в другой – кисточка с голубой краской, в зубах – еще одна, с белилами, – я не отвечаю на приветствие.
Он проходит по комнате танцующей походкой – ослепительная белизна ткани, кожи, волос с единственным ярким пятном – ярко-алыми, чувственными, почти непристойными в своей бесстыдной притягательности губами – и останавливается напротив меня. Замирает, слегка склонив голову к левому плечу.
