Она зашла на кухню, собрала всё необходимое на сервировочный столик и, входя в роль обольстительницы, опёрлась на него руками, слегка оттопырив попку, появилась перед вожделенным взором бизнесмена.
Он тут же подскочил к ней:
– Вам помочь?
Вероника удивилась и, улыбнувшись, выдавила:
– Что вы! Вы – мой гость. Я сделаю всё сама, – и начала раскладывать фрукты на приготовленные тарелочки.
Пётр не сводил хищного взгляда с её заднего экстерьера, обтянутого эластичными легенсами. Веронике стало плохо: «Интересно, что от меня останется на утро?» – Подумала она.
Наконец сервировочный столик был готов, и она подкатила его к «дорогому гостю». Пётр откупорил бутылку и разлил вино по хрустальным бокалам.
– За нас, красивых и состоятельных! – Произнёс он первый тост.
Вероника засмеялась, как того требовала данная ситуация, и отпила из бокала – вино было безупречным.
«Напьюсь до беспамятства, – подумала она. – А там пусть делает, что хочет». И тут же рассердилась на себя за подобные мысли: «Если переберу, то просплю до утра, и прощай тогда обряд Вольта…»
* * *
Ночь прошла как в бреду. Веронике казалось, что это вовсе не она сидит на убийце незабвенной бабули, и он хватает её своими лапищами за грудь и ягодицы.
Она всё же выпила вина больше своей нормы: голова кружилась, но, по крайней мере, она получила состояние нереальности. Наконец измучив Веронику своими грубыми ласками, Пётр заснул. Вероника встала, пошатываясь, взяла маникюрные ножницы и отрезала долгожданную прядку с его волосатой груди. Она подавила в себе острое желание совершить таинство обряда сейчас же, но, понимая, что утром за входной дверью будут стоять две преданные «гориллы» её ненавистного партнёра, умерила в себе всевозрастающее чувство мести.
… Пётр проснулся, зато Вероника, лежащая рядом с ним, изображала непробудный сон, охвативший её после его стремительных любовных ласк. Пётр посмотрел на барышню, решив, что прошедшей ночью она показала себя на оценку отлично, пожалуй, стоит наведаться ещё раз.
Он оделся, глотнул из бокала вина, закусив виноградинками. Затем прошёл в комнату Дмитрия Малышева: взял домики Тропинина и пейзаж Поленова. Наконец Вероника с облегчением услышала стук входной двери.
И вот наконец – долгожданное одиночество! Вероника встала и нетвёрдым шагом направилась в душ. Ей хотелось смыть с себя все следы от фальшивых ласк Петра. Она тщательно приняла душ, надела свой любимый махровый польский халатик и направилась в бабулину комнату.
В верхнем ящике комода лежало всё необходимое для совершения обряда. Теперь у неё было главное – прядь волос.
* * *
Вероника разложила вольт на комоде, посыпала пеплом от сожженных волос в области воображаемого сердца. Затем она зажмурилась и представила наглую физиономию Петра, но память настойчиво рисовала сцены прошлой ночи. Вероника открыла глаза, помотала головой и ещё раз попыталась представить убийцу: вот он!
Она взяла огромную цыганскую иглу и пронзила ему сердце, да так сильно, что игла впилась в красное дерево комода. По телу девушки пробежал холодок, она открыла глаза и увидела в зеркале, висевшем на стене прямо над комодом, Петра, сидящего в офисе за рабочим столом – он умирал.
Затем появился незнакомый черноволосый мужчина, он улыбался Веронике во весь оскал белоснежных зубов. Девушка оторопела, её прошиб пот: первая мысль, которая пришла ей в голову – потеряла рассудок, и видения – плод начавшихся галлюцинаций.
Видение из зеркала протянуло руку и дотронулось до Вероники: под левой грудью обожгло, она вскрикнула от боли, голова закружилась, ноги обмякли, став чужими.
Девушка очнулась, лёжа на полу, не зная, сколько пробыла без сознания. Она с трудом поднялась и посмотрелась в зеркало над комодом, на сей раз увидев в нём только своё отражение.
«Примерещилось, – решила она. – Слишком много впечатлений и вот результат – глюки на нервной почве».
Девушка трясущейся рукой дотронулась до поверхности зеркала – она была неестественно горячей. Тогда Вероника распахнула махровый халатик – под левой грудью виднелся свежий ожог.
– Нет! Только не это! – Разрыдалась она. – Бабуля, ну почему ты оставила меня? Неужели со мной случилось именно то, о чём ты предупреждала?
* * *
Водитель и охрана доставили Петра домой. Он привёл себя в порядок и отправился в «Доминанту-моторс». Он поднялся в кабинет, как обычно, сел за рабочий стол. Менеджер тут же принёс чёрный, отлично сваренный кофе с галетами. Пётр смачно втянул в себя напиток, подумав, что не мешало бы побольше таких покупательниц, как Вероника, тогда жизнь покажется просто сказкой. Эта мысль стала последней, посетившей его гениальную лысую голову.
Сильная резкая боль пронзила сердце: Петр схватился на левую сторону груди. Ему стало плохо: тело покрылось испариной, тошнило, перед глазами всё поплыло.
Чашка выпала из правой руки. Пётр пытался позвать на помощь, но не смог произнести ни слова: дыхание перехватило, он задыхаться. Перед его мутным взором, словно стая птиц, пролетели люди, которых он лишил жизни, была среди них и Ирина Егоровна Малышева.
Полина Разумовская, единственная ближайшая родственница Вероники, работала психоневрологом в районной поликлинике. Она блестяще окончила школу и университет, но, увы, началась «перестройка», а потом и того хуже – переходный период от социализма к дикому капитализму.
Жизнь, как говорится, нелёгкое занятие, а труднее всего первые сто лет. Полине недавно исполнилось тридцать пять, стало быть, через пятьдесят пять лет должно полегчать. Вопрос: доживёшь ли?
Наперекосяк жизнь пошла ещё в универе, когда Сергей Ковалёв, абитуриент исторического факультета и он же – остросюжетная любовь Полины, бросил её ради выгодной партии, сулящей перспективы в жизни. Полина ничего не могла предложить Ковалёву, кроме себя и преданной любви, но этот незатейливый женский набор его не удовлетворил.
Распределения Разумовская не получила – царила всеобщая безработица и учебные заведения, даже такие солидные, изрыгали молодых специалистов на произвол судьбы. По окончании универа Полина оказалась с дипломом на руках, разбитым сердцем, массой неприятных воспоминаний и острым желанием устроиться на работу.
Она лелеяла мечту найти место психолога в платном медицинском центре, давать консультации семейным парам с проблемами, проводить психологические тренинги и серьёзно заниматься психоанализом. Но жизнь распорядилась по-другому. В 1990 году в платный медицинский центр устроиться было не просто, мало того, наличие кандидатской или докторской степени представлялось необходимым, так ещё и без рекомендаций лучше к нему не подходить: с улицы не попадёшь, какая бы ты ни была способная.
