— Нет ничего проще, — сказал Чивер. — Мистер Легейт живет через два коттеджа от участка. Я думаю, он уже дома. Сорок минут назад мы с ним созванивались. Я его предупредил, чтобы он никуда не уходил, потому что федералы наверняка захотят встретиться с ним.
— Вы очень распорядительны, сэр, — признался Молдер.
— Стараюсь соответствовать своей должности, сэр, — не стал спорить шериф.
Ручей Вундед-Ни, Блэк-Хиллс, Южная Дакота, 29 декабря 1890 года
Как только Большая Нога узнал об убийстве Сидящего Быка, он повел своих людей в Пайн-Ридж, надеясь, что Красное Облако защитит их от солдат. По дороге он заболел воспалением легких, у него началось кровотечение и его погрузили в фургон. 28 декабря, когда они приближались к Поркыопайн-Крик, индейцы миннеконьоу заметили четыре приближающихся кавалерийских отряда. Большая Нога приказал поднять над своим фургоном белый флаг. Около двух часов дня он поднялся из-под своих одеял, чтобы приветствовать майора Сэмюэля Уайт-сайда, командира батальона заново сформированного седьмого кавалерийского полка. Одеяла Большой Ноги пестрели бурыми пятнами, голос превратился в свистящий хрип, а из носа текла кровь. Когда он отвечал хриплым шепотом Уайтсайду, то кровь замерзала на морозе.
— Большая Нога, — объявил вождю майор, — у меня приказ доставить тебя в кавалерийский лагерь у ручья Вундед-Ни.
— Я как раз и продвигаюсь туда, — ответил вождь мнннеконьоу, — чтобы укрыться со своими людьми в Пайн-Ридж.
Повернувшись к разведчику-метису Джону Шан-гру, майор Уайтсайд приказал разоружить отряд Большой Ноги.
— Послушайте, майор, — возразил Шангру, — ваша затея может закончиться схваткой, и тогда вы убьете всех женщин и детей, а мужчины уйдут от вас.
Майор настаивал на выполнении приказа: захватить индейцев Большой Ноги, разоружить и отобрать коней.
— Лучше сначала отвести их в лагерь, а потом уже отбирать оружие и лошадей, — заметил Шанг-ру. — Пешком они станут двигаться намного медленней.
— Хорошо, — согласился Уайтсайд, признав справедливость этого довода. — Скажи Большой Ноге, чтобы он следовал в лагерь у Вуидед-Ни.
Майор взглянул на больного вождя и приказал послать за своей санитарной повозкой. В ней было теплее и гораздо легче переносить дорогу, чем в безрессорном фургоне. Как только вождя перенесли в повозку, майор построил свой отряд в колонну и повел к ручью Вундед-Ни. Два отряда кавалерии скакали впереди, за ними следовали фургоны и санитарная повозка, а сзади двигались сбитые в тесную группу индейцы. Два других кавалерийских отряда с батареей из двух орудий Гочкиса замыкали колонну.
С наступлением сумерек они преодолели последний подъем и начали спускаться по склону.к ручью Вундед-Ни. Зимние сумерки и снежинки, кружившиеся в свете угасающего дня, превращали эту мрачную местность в сказочную страну. Где-то на берегу замерзшего ручья в тайном месте лежало сердце Бешеного Коня, и участники Пляски Духов верили, что его душа с нетерпением ожидает, когда появится новая земля с первой зеленой травкой.
В палаточном лагере кавалеристов на Вундед-Ни индейцев построили и тщательно пересчитали. Мужчин оказалось 120, а женщин и детей — 230 человек. Сгущалась тьма, и майор Уайтсайд решил, что разоружит пленников утром. Он выделил дакотам место для стоянки южнее военного лагеря, велел выдать пайки и несколько палаток. В палатке Большой Ноги майор приказал установить печку и послал к нему военного врача. Чтобы быть уверенным, что пленники не сбегут, он выставил два кавалерийских отряда для охраны, а на вершине господствующего над лагерем холма поставил пушки. Нарезные орудия, стреляющие дальше, чем на две мили, расположили так, чтобы в случае чего накрыть все индейские палатки.
В темноте декабрьской ночи остальная часть седьмого полка подошла с востока и бесшумно разбила лагерь к северу от отрядов майора Уайтсайда. Полковник Джеймс Форсайт, командир бывшего полка Кастера, взял руководство операцией на себя. Он сообщил майору, что получил приказ отвести группу Большой Ноги к Тихоокеанской железной дороге для отправки в военную тюрьму в Омахе.
Установив на пригорке еще два орудия Гочкиса, Форсайт и его офицеры расположились на вечер вокруг бочонка виски, чтобы отпраздновать арест Большой Ноги.
Едва дышавший вождь лежал в палатке. Даже со своими непроницаемыми рубахами духов и верой в пророчества нового мессии его люди боялись кавалеристов, окруживших их маленький лагерь. Четырнадцать лет назад на Литл-Биг-Хорн некоторые из этих воинов одержали победу над окружавшими их сегодня кавалерийскими офицерами, и индейцы гадали, осталась ли месть в сердцах «синих мундиров» до сих пор или все забылось.
— На следующее утро раздался звук сигнальной трубы, — рассказывал Уазумаза, один из воинов Большой Ноги, который через несколько лет сменил свое имя на Борода В Росе, — и тут я увидел, что солдаты садится на лошадей и окружают нас. Нам объявили, что все мужчины должны собраться в центре лагеря, где с ними будут говорить, а потом отправят в агентство Пайн-Ридж. Большую Ногу вынесли из вигвама и усадили перед палаткой, индейцы постарше собрались вокруг вождя и сидели, тесно окружив его.
Выдав сухари на завтрак, полковник Форсайт сообщил индейцам, что сейчас их разоружат.
— Они потребовали сдать ружья, — вспоминал Белое Копье, — и мы сложили оружие в центре лагеря. Вожди солдат сказали, что это не все, и послали несколько подразделений для обыска вигвамов.
— Они заходили в палатки, выходили оттуда с узлами и потрошили их, — добавлял Собачий Вождь. — Солдаты вытаскивали томагавки, ножи, палаточные шесты и складывали в кучу рядом с ружьями.
Решив, что этого мало, офицеры приказали воинам снять одеяла, желая обыскать. Лица индейцев выражали ярость, но открыто запротестовал лишь шаман Желтая Птица Он сделал несколько движений Пляски Духов и запел одну из священных песен, уверяя воинов, что солдатские пули не смогут пробить их священные одежды.
— Пули не достигнут вас, — пел он на языке индейцев сиу. — Прерия велика, и пули не догонят вас.
Солдаты нашли всего две винтовки. Новый винчестер принадлежал молодому индейцу, которого звали Черный Койот. Койот поднял его над головой с криками, что он заплатил за эту винтовку много денег и она по праву принадлежит ему. Через несколько лет Борода В Росе вспоминал, что Черный Койот был глухим.
— Если бы его не тронули, он бы положил ружье куда надо. Но они стали хватать Черного Койота и поворачивать лицом к востоку. Он все еще не понимал, что происходит, ни в кого не целился из ружья. Койот хотел положить его на землю, но солдаты выхватили ружье, которое тот собирался положить. Когда его поворачивали, то палец на спуске невольно нажал на него от толчка, и раздался громкий ружейный выстрел. Никто ни в кого не стрелял, но выстрел раздался из-за этой глупой возни.
