рукав.
— Прочь, карга, прочь! — разгневанно зарычал он, продираясь сквозь мешавшую ему толпу. Его поклонники тут же последовали за ним в таверну.
Я до сих пор помню, что на следующий день снова похолодало. Серые туманы летели с востока, окутывая море и пляжи. В тот день ни один корабль не отплыл, и все жители оставались в своих уютных домах или обменивались историями в таверне. Так случилось, что Джо, мой друг-ровесник, и я стали свидетелями диковинных событий, произошедших в тот день.
Беспечные, как и подобает мальчишкам, мы сели в маленькую весельную лодку и погребли вдоль берега, даже не отвязав фалиня [4], ибо тот был довольно длинный. Мы оба дрожали от холода, и каждый в душе мечтал, чтобы другой скорее предложил вернуться обратно. У нас не было причины находиться здесь, кроме желания продемонстрировать незнамо кому удаль и мужество да помечтать под плеск воды о том о сем.
Внезапно Джо вскинул руку.
— Ты это слышал? — спросил он. — Кто бы это мог в такой день заходить в бухту?
— Никто. А ты что, услышал что-то?
— Да, весла плещут! Это точно были весла, ну или я — сухопутная крыса. Ты вслушайся!
В густом тумане ничего не было видно, да и слышно — тоже. Однако Джо полностью полагался на свои уши — и вдруг на его лице появилось странное выражение.
— Там точно кто-то гребет — по всей бухте плещут, аж до самого пролива! Сдается мне, десятка два лодок — никак не меньше! Ну ты чего, оглох, что ли?
Я честно ничего не слышал, и тогда Джо принялся отвязывать лодку.
— Ты как хочешь, а я сплаваю посмотреть. Уверен: в бухте сейчас полно лодок, и они выстроились в линию, как флот. Если нет — можешь при всех называть меня лжецом. Ну так что, ты со мной?
Конечно, я поплыл с ним — надо же было проверить слух! Мы скользнули в серую мглу, и завесы тумана сомкнулись вокруг нас, да так плотно, что стало казаться, будто весь мир с его звуками и зрелищами навек отрезан от нас — или мы от него, что, в сущности, одно и то же. Мы заблудились в мгновение ока. Я проклинал Джо за то, что он втянул нас в эту бессмысленную авантюру: она наверняка закончится тем, что лодку унесет в море! Я вспомнил о скорбной участи племянницы Молли Фаррел — и вздрогнул.
Не могу сказать, как долго мы так болтались на волнах. Минуты казались часами, часы — веками. Джо упорно клялся, что слышит гребцов. Весла, по его мнению, звучали то совсем рядом, то где-то в отдалении, и он держал курс на их зов, то ослабевающий, то набирающий громкость в его воображении. Позже я много раз вспоминал об этом — и никак не мог объяснить собственную глухоту. Будь там хоть что-то, хоть слабый звуковой ориентир — я бы и отпираться не стал!
Руки мои так занемели, что я с трудом удерживал весло. Когда от холода и усталости мною уже начала овладевать неприятная дремота, когда сквозь окутавшую нас влажную пелену проглянули бездушные белесые глаза звезд — туман как-то вдруг рассеялся, распался на призрачные дымные клочья; мы обнаружили, что плывем очень близко к устью залива. Поверхность воды была гладкой, как в пруду, темно-зеленой и серебристой в свете небес, а холод сделался еще более пронизывающим, чем раньше. Я раскачивал лодку, чтобы повернуть ее назад к заливу, когда вдруг Джо закричал, и я впервые услышал стук уключин. Я оглянулся через плечо, и кровь застыла в моих жилах.
Над нами навис широкий корабельный нос в форме клюва. На фоне звезд он выглядел странно и чуждо. Когда я отдышался, он резко развернулся и пронесся мимо нас со странным свистом — подобного я никогда раньше не слышал ни от одного корабля. Джо начал кричать и яростно грести. Наша лодка отскочила в сторону как раз вовремя, потому что, хотя нос не протаранил нас, огромный борт корабля чуть не стал нашей погибелью. По бокам корабля мы увидели торчащие длинные весла, несущие его по воде. Хотя я никогда раньше не видел такого судна, я знал, что передо мной галера. Но что она делала у нашего побережья? Старые моряки говорили, что варвары-язычники до сих пор выходят в море на таких весельных судах, но до стран, где эти люди живут, — бессчетное множество долгих и неспокойных морских миль. При этом галера совсем не походила на те корабли, какие часто описывали нам, ребятишкам, кругосветщики.
Мы пустились в погоню за кораблем и, как ни странно, довольно быстро нагнали его, хотя временами чудилось, что галера вот-вот оторвется от вод и воспарит, раскроив очередную накатившую волну острым, как жало, носом. Привязав фалинь к свисающей с кормы цепи вне пределов досягаемости огромных весел, мы принялись громко кричать, выкликая команду. Подождав и не получив никакого ответа, мы побороли страх и, вскарабкавшись по цепи, очутились на палубе, сам вид которой наводил на мысли о давно минувших днях и вызывал в воображении яркие картины кровавых морских битв. Она была совсем пуста…
— Это не варварская галера, — с тревогой пробормотал Джо. — Видишь, на сколько лет она выглядит? Почти разваливается. Она насквозь гнилая!
Ни на палубе, ни на протяженном мостике никого не наблюдалось. Мы подкрались к люку, ведущему в трюм, откинули его и заглянули внутрь. Если кто-то и бывал на грани сумасшествия — в ту минуту это, безусловно, были мы двое. Ибо там на самом деле сидели на гребных скамьях весельники и тащили скрипучие весла по серой воде — но каждый из них представлял собой обчищенный до грязно-белых костей остов скелет!
Мы с криками побежали по палубе и в слепой панике хотели прыгнуть в море. Но, не доскакав до перил, я споткнулся и упал головой вперед. Распластавшись на досках, я увидел нечто такое, что заставило меня на мгновение забыть об ужасном зрелище, увиденном под палубой: я споткнулся о человеческий труп — и в тусклом сером свете, что медленно полз к нам по волнам с востока, увидел, что меж его лопаток торчит рукоятка кинжала.
Джо встал у перил и поторопил меня. Вместе мы скользнули вниз по цепи и отвязали фалинь. Воды несли нашу лодчонку напрямик к бухте; темная галера неудержимо гребла, и мы медленно и изумленно следовали за ней. Казалось, она направляется прямо к берегу рядом с пирсом. Подплыв ближе, мы увидели,
