Таблетки уже подействовали, и Колян вдруг стал говорить с сумасшедшей скоростью без остановки, словно спешил выговориться:
— Ты меня всегда понимал, зря ты ушел, надо было потом, вместе, как я теперь, там один охранник, форма черная, «секьюрити» на рукаве, а какой он на хер секьюрити, я его пополам порву, да и оружия у него нет — не положено, он там подростков самое что тяжелое отгонял, зря ты ушел, не останавливай меня, надо было потом, вместе, вместе, вчера еле дозу выпросил, я уже там полкуска зеленых должен, больше не дадут, таблетки целую ночь охранял сам от себя, чтобы на дело хоть нормальным придти, не останавливай, Серега, помоги лучше, все, все, все, больше не дадут…
Колян покрылся липкими каплями пота, накачивая себя энергией и злобой. Вдруг резко встал, подхватил сумку, и побежал через дорогу — машины с трудом тормозили прямо перед ним. Одна Волга даже страшно взвизгнула и задела его, но Колян просто ударил на бегу кулаком по капоту и побежал дальше, не обращая внимания.
— За ним! Говорить надо с ним, понимаешь, он слышит нас, по-настоящему слышит! — заорал Серега и побежал следом. Я послушно рванул.
Мы догнали его метров через двести. Дыхалки у него совсем не было, он остановился на тротуаре рядом с ухоженной клумбой, бросил сумку и схватился за сердце. Медленно, но мощно несколько раз вдохнул и выдохнул. Вытер пот с лица ладонями, посмотрел на них и усмехнулся.
— На полчаса хватит! — повторил он.
— Коля, — сказал Серега, — надо на дачу ехать, там в погребе, что посреди участка, в дальнем правом углу на два штыка копни — там банка из-под кофе и в ней десять соток зелеными. Себе на всякий случай оставлял. Штука, конечно, не деньги, но если нет совсем, то очень даже выручат. Я так тогда думал. Езжай туда, это выход.
Колян поднял сумку и посмотрел на него:
— Какой это выход? Я ж тебе говорю, я только дилеру пятьсот должен, а еще по другим местам штук пять, не меньше. Что мне эта штука, Сережа? Да ее считай что и нет. Это только на день все отодвинет…
— Что ты молчишь? — толкнул меня в плечо Сергей, — говори что-нибудь, он сейчас уйдет.
— Коля! Ты должен меня помнить, мы с Серегой с детства вместе, из одного двора, — Саша меня зовут, Хромой погоняло было, за то, что я два раза подряд ногу ломал на катке.
— Помню… — спокойно ответил Колян, — у нас с вами разница лет в пять, все другое… Но я помню. Ты правильный пацан был…
— Я уже мертв. И Серега мертв, давно уже, больше года. Он меня попросил с тобой поговорить. Ты бы нас послушал, а, Коля? Жизнь — она как ветка, сильно может гнуться. В разные стороны. Но вот она еще гнется, а вот уже и сломалась. Тебе до трещины минут десять от силы, а то и меньше. Хрустишь уже. Хода назад не будет. Ты сам себя тащишь…
— Хромой, я больше не хочу просыпаться от боли, я хотя бы месяц-два должен поспать как человек, я чужой здесь, понимаешь? Все-все-все-все… У меня в запасе только три таблетки, это на случай, если я от ломки обрез начну ронять. А ты мне время режешь. Отстань.
— Дурак! Это мы здесь чужие! Нет нас, понимаешь! Ты сейчас разговариваешь с пустотой, с воздухом!
— Да какая разница! — усмехнулся Колян, покрепче ухватил спортивную сумку и пошел от нас быстрым шагом. — Я теперь сам пустота…
Мы миновали все клумбы у здания местной администрации, какой-то магазин и до самого крыльца почты в оба уха пытались ему вложить хоть какое-то подобие смысла. Все было тщетно. Когда мы ему оба надоели, он запел хриплым голосом какой-то шансон, а у крыльца поставил сумку, замолчал и замер, закрыв глаза. Мы с Серегой переглянулись. Стоял он так с минуту.
— Готовится… — догадался Серега, — медитирует.
Коля резко выдохнул, опустился на колени, вжикнул молнией, быстро достал изнутри спортивную шапочку, растянул ее — она оказалась с самодельными отверстиями под глаза и рот, и в две секунды натянул ее на голову. Вид получился не устрашающий, а дурацкий. Следом Колян вытащил обрез, встал, схватил сумку, резво забежал на крыльцо и открыл дверь. Навстречу как раз вышла девушка и при виде его побледнела. Брат поднял было обрез, но потом мотнул головой в сторону, дескать — проходи. Пигалица быстро сбежала вниз, испуганно щелкая каблуками.
Колян влетел в помещение почты и, не теряя ни секунды, подбежал к стойке и махом перепрыгнул через нее, оказавшись за спиной у кассирши. Еще две женщины, сидевшие рядом, вскочили и прыснули в стороны.
— Открывай! — страшно заорал он, ударив кассиршу по спине.
— Что? — пролепетала она, еще даже толком не испугавшись.
— Кассу открывай, дура! Убью!! Всем стоять!!! — еще громче заорал Колян и навел на толпу, в основном, пенсионеров обрез. — Куда, сука старая!!!
Одна из бабушек под шумок решила пробраться к двери, но от крика присела на корточки и резво передумала.
— Вы двое!!! — твердо сказал парень другим почтальоншам. — В зал, за стойку.
Женщины повиновались.
— Теперь пиздец… — уже равнодушно прокомментировал Серега, запрыгнул на стойку, сел и закурил — Не вали хоть никого, братан… Они не виноваты.
— Все! Все виноваты!! — невпопад закричал Колян. — Весь мир виноват!
— Что? — наконец-то испугавшись, дрожащим голосом спросила кассирша. Она была, как и полагается заштатной почтовой сотруднице, угловатая и некрасивая.
— Молчи, тварь, открывай кассу!
— Я открыла…
— Кидай в сумку все!!!
Женщина аккуратно стала доставать деньги. В это время из двери выбежал охранник в черной идиотской форме с эмблемой на плече в виде непробиваемого никакими пулями щита и с надписью «секьюрити» на правом нагрудном кармане. С левой стороны красовались символы группы крови B(III)+. Он был пожилой, совершенно спокойный и все еще не верил, что ему, в кои веки, повезло не просто смотреть телевизор, а исполнять прямые обязанности.
— Дед, на пол! Жить будешь, старый, падай!! — направил на него обрез Колян и даже прицелился, чтобы у охранника не было вариантов.
Дед протянул вперед открытые ладони и скромно, по частям укладывая свое тело, лег. Колян опять повернулся к кассирше.
— Сколько там? — спросил он ее.
— Около трехсот… — тихо произнесла она, не отрывая глаз от обреза.
— Как трехсот? Семьсот должно быть!!! Где остальные? Остальные где?!
— Я не знаю, — заплакала кассирша.
— Ну и что, хватит тебе триста? — спросил, усмехаясь, Серега.
— Нет! — помотал головой Колян. — Не хватит!
— У меня больше нет… — еще тише произнесла женщина.
— Твари!!! — заорал Колян и выстрелил в потолок. Давно не ремонтированная штукатурка посыпалась сверху серым дождем. Запахло порохом. Пенсионеры запричитали и всхлипнули.
