Ознакомительная версия.
Шаррум-кен взял девушку за руку, и все еще восхищенно глядя в ее глаза, спросил еле слышно: «Как твое имя?» Девушка дрожа от испуга перед всесильным царем, еще тише ответила: «Гудеан…» Шаррум-кен повторил ее имя, не переставая восхищаться красотой девушки. Слишком красивым выглядело оно по сравнению с другими, виденными Шаррум-кеном за всю свою жизнь. Таких тонких изысканных черт он не видел никогда. Через минуту он вел смущенную Гудеан за собой.
«Собирайтесь! Мы уходим отсюда через час!» – воины услышали крик Шаррум-кена, и с удивлением рассматривали девушку, еле поспевавшую за царем. Он проследовал из города в направлении своего шатра. «Что вы уставились – обернулся на ходу Шаррум-кен – это моя новая жена, живо собирайтесь, мы возвращаемся!»
«Слушаюсь, господин – ответил главный полководец царя Утухенгаль, отдавая войскам необходимые приказы.
Долгожданный мир воцарился на многострадальной земле Аккада и его окрестностях. Свирепый царь Шаррум-кен вдруг изменился после своего похода на Лагаш. Посреди развалин города он нашел неописуемой красоты девушку, дочь убитого правителя Лагаша. И впервые в своей жизни царь Шаррум-кен влюбился, да так сильно, что уже месяц не воевал ни с кем, после того как пышно отпраздновал свадьбу.
Более того, к радости своей жены, и видимо, по ее просьбе он даровал сотне тысяч пленных, которые страдали в его тюрьмах, свободу, и отпустил их на все четыре стороны. Никто не мог в это поверить. Царя как будто подменили. Все Междуречье праздновало свадьбу, все жители радовались, так как казалось, что самые страшные времена ушли в прошлое и больше никогда не вернутся. Однако прошлое не захотело так просто отпускать Шаррум-кена. И когда он был на вершине своего счастья, прошлое внезапно напомнило о себе.
Однажды, когда он сидел на золотом троне и придумывал указ о запрещении смертной казни, двери в его покои вдруг заскрипели, и Шаррум-кен с немалым удивлением посмотрел на того, кто так бесцеремонно нарушил его отдых. В помещение, тем временем, вошла фигура в черном балахоне, с капюшоном наброшенном на голову так, что лица не было видно совсем. От фигуры так противно пахло, что царь удивился еще больше: как смог этот бродяга спокойно миновать его стражу?
Фигура остановилась в нескольких шагах от Шаррум-кена и замерла. Царю стало даже интересно. Он откинулся на спинку трона и, морщась от неприятного запаха, весело спросил: «Ну, говори, бродяга, что тебе нужно. И как тебе удалось миновать мою стражу?»
И тут Шаррум-кен услышал то, что совсем не ожидал услышать. А услышал он тихий смех. Он продолжался довольно долго, а потом прозвучал голос, от которого побежали мурашки по телу, ибо голос был до того утробный что казалось будто он идет из каких-то неведомых глубин:
«Не беспокойся царь! Слуги у тебя верные и храбрые, и они не хотели пропускать меня, но сейчас они совсем в другом мире и не помешают нашей беседе. Я пришел поговорить, о тебе. Ты ведь тоже слуга, как и я. Мы оба слуги того, от имени кого я и говорю с тобой!»
По мере того как до царя доходил смысл слов, лицо его менялось, однако кошмарный голос невозмутимо продолжал:
«Прошедший семь колодцев пустоты, владыка Альяха и повелитель туманов, незримый Аштанга-Йаду гневается на тебя! Ты забыл, что своим могуществом обязан своему повелителю? Великий Аштанга-Йаду ежечасно нуждается в десятках и сотнях жертв, убиваемых медленно и мучительно. Он питается болью и страданиями людей, для него видеть хотя бы день без войны или разрушений, все равно что человеку сутки не пить. Поэтому он оказал тебе величайшую честь! Он сделал тебя своим главным слугой и даровал тебе силу и удачу, о которой другие смертные могут только мечтать! А ты презрел его милость, и предаешься примитивной радости с какой-то жалкой девчонкой!
Берегись, иначе тебя постигнет страшный гнев, и никакое слово или печать или древний знак не спасет тебя! Один выдох Аштанга-Йаду стирает города в пыль, а народы растворяются в тлетворном тумане его дыхания!
Шаррум-кен слушал эти дерзкие слова, и лицо гордого царя исказилось от гнева. Вне себя от ярости он вскричал:
– Наглец! Как ты посмел явиться в мой дворец и излагать мне такие дерзкие и бредовые речи? Только в моей воле устраивать войны, либо сохранять мир! А мои победы я совершил, лишь благодаря силе своего оружия и искусству полководцев. Своему же божеству поклоняйся сам! Я не приемлю ни чьих богов. Я прикажу отрубить тебе голову, за то, что ты осквернил мои покои своим присутствием!
Незнакомец в балахоне вновь засмеялся и сказал: – Какой же ты глупец! Вижу, что объяснять тебе что-либо бесполезно. Сейчас я докажу тебе воочию, что я послан к тебе великим Аштанга-Йаду!
После этих слов незнакомец снял с головы капюшон и Шаррум-кен в ужасе отшатнулся. Перед ним был не человек. Живой труп, гниющий скелет, обтянутый кожей стоял перед ним, а в его пустых глазницах горели красные огни. Он сделал шаг к правителю.
Шаррум-кен схватился за меч:
– Не подходи ко мне, колдовское отродье! Я разрублю тебя на куски!
В ответ на это живой скелет рассмеялся громовым неестественным смехом, отзвуки которого эхом отразились от высоких сводов потолка. Он вытянул вперед руку в перчатке и сделал несколько шагов к Шаррум-кену. Тот в мгновение ока вытащил меч из ножен и отсек, тянувшуюся к нему руку. Рука упала с глухим стуком на пол, а из обрубка хлынул зеленый вонючий гной, оставляя на резных плитах пола небольшие лужицы.
Живого мертвеца это несколько не смутило, и он спросил у перепуганного правителя:
– Ну что глупец, ты убедился в могуществе великого Аштанга-Йаду? Я умер более ста лет назад, но мой повелитель оживил меня и послал вразумлять тебя. Он дает тебе неделю, чтобы ты образумился, и снова начал приносить народы на алтарь боли в честь великого Аштанга-Йаду! Запомни, глупец! Всего неделя тебе..!
Он не успел договорить. Острое лезвие меча молнией метнулось к нему, и отрубленная шея вместе с прогнившим черепом шлепнулись на пол. Безжизненное тело упало рядом, конвульсивно дергаясь. Шаррум-кен удовлетворенно посмотрел на пол и сказал, вернее, хотел было что-то сказать, но внезапно лежащий на полу череп раскрыл свои ужасные полубеззубые челюсти и произнес: «Торопись! У тебя есть всего неделя, прежде чем великий Аштанга-Йаду сам придет за тобой!» После этого красные огни в его глазницах потухли, и больше он не произнес ни звука.
«Стража! – Шаррум-кен бросился к дверям, и выбежав за них обнаружил двоих задушенных стражников. Он бросился вниз по лестнице и столкнулся со своим верным Утухенгалем.
– Что случилось, господин?
– Ко мне в покои проник какой-то бродяга! Немедленно утроить стражу в моих покоях и вынеси в трупы из помещения – приказал Шаррум-кен с заметной дрожью в голосе.
Ознакомительная версия.
