– Прикройте лица одеждой! – скомандовала Дженни.
Сгрудившись возле двери, они стали ждать, когда включится сигнализация.
Но, вместе с размерами костра, что жарким кругом охватил уже всю кровать, рос и запоздалый страх – а что, если сигнализация не включится? Что, если никто не придет к ним на помощь? Треск огня и вонь горелой ткани заполняли собой все пространство палаты; от дыма резало в глазах. Первой не выдержала Эмма.
– Помогите! Спасите! У нас пожар! – Девушка отчаянно забарабанила в дверь, пытаясь привлечь внимание, но по ту сторону по-прежнему было тихо. – Спа… Спасите нас!
И лишь когда от чада едва можно было продохнуть, щелкнуло что-то сверху, под уже порядком закопченным потолком, а в коридоре раздался вой сирены и топот ног. Дверь в палату открылась, выпуская вместе с «погорельцами» столб вонючего едкого дыма.
Вокруг суетились люди, что-то кричали, забегали в палату и выбегали обратно… Звуки сирены будоражили и без того натянутые нервы, двери других палат открывались тоже, выпуская из них пациентов, которые присоединялись к орущей, воющей, перепуганной толпе…
Все, что происходило дальше, Дженни видела словно в замедленном кино с прикрученной громкостью: звуки пролетали как бы мимо нее, не затрагивая рассудок. Взглядом отыскав четверых товарищей, она первой попятилась дальше в коридор. Остальные последовали за ней; сейчас, среди общей суматохи и криков, никто не обращал на них внимания.
Дженнифер добралась до двери в конце коридора, с замирающим сердцем рванула ее на себя и… дверь открылась! Не останавливаясь ни на секунду, девушка ринулась вверх по лестнице. Вслед за ней неслись остальные – спотыкаясь, перепрыгивая через ступеньки… Дверь на третьем этаже поддалась так же легко – Джек не обманул Дженни. Правдой оказалось и другое – едва залетев на третий этаж, она бросилась к окну – оно было именно там, где виделось ей во сне. Никакой решетки, но открыть его оказалось не так-то просто. Джастин тут же пришел на помощь – в его железных пальцах ручка окна лишь пискнула, словно жаловалась на свою нелегкую жизнь, и оно тут же распахнулось, впуская внутрь сырой холодный воздух.
Чуть в стороне от окна виднелись железные скобы пожарной лестницы.
– Я первый! – выкрикнул Раян хриплым от волнения голосом и решительно взобрался на подоконник.
За ним храбро последовали девушки: сперва – отважная София, затем – с причитаниями и вздохами – Эмма, потом – Дженни, и последним начал спускаться Джастин. Они часто дышали, и в холодной ночной мгле с их губ слетали облачка пара. Цепко хватаясь за скользкие железные скобы вмиг озябшими пальцами, Дженни старалась не смотреть вниз. С последней ступеньки пришлось прыгать; там уже стояли остальные. Большим пятном вверху темнела фигура Джастина.
Взбудораженные, едва верящие в свою удачу, беглецы переглядывались и обнимали друг друга. Их всех трясло – то ли от радостного возбуждения, то ли от страха, то ли от холода – а может, от всего сразу. Дождавшись, пока Джастин тоже окажется внизу, Раян первым сделал шаг в сторону темнеющих поодаль стволов сосен – надо пробежать совсем немного, и начнется лес!..
Четыре грузные тени отделились от темнеющей сбоку больницы стены и неожиданно быстро оказались рядом. Не веря своим глазам пациенты из восемнадцатой палаты замерли на месте. Это не было случайностью. Их ждали. Мэрлок молча снял с пояса свою резиновую палку; ухмылка на его физиономии напоминала волчий оскал.
– Какая встреча!..
Голова болела ужасно, и открыть глаза оказалось непросто. Вокруг царил полумрак, сквозь который пробивалось только темно-желтое свечение, струящееся откуда-то сверху. С трудом разлепив тяжелые веки, Дженни начала искать глазами источник света – им оказалась маленькая лампочка под толстым колпаком из мутного стекла.
«Наверное, оно непробиваемое», – подумала девушка, тупо глядя в потолок. Двигаться абсолютно не хотелось. Обведя глазами помещение, где она очутилась, Дженнифер поняла, что двигаться-то пока особо и некуда: ее сковывали сырые грязно-серые стены, а единственным предметом мебели была привинченная к полу железная полка с тощим рваным матрасом, на которой она и лежала.
Карцер. Одиночка. Какое время она здесь пробудет – зависит от того, насколько велико желание доктора Руффа наказать ее. И не только ее – остальные, надо полагать, сейчас находятся в таких же условиях.
Размер помещения – два на четыре метра. Изрытый крысиными норами бетонный пол… Почему-то даже мысль о крысах не вызвала у девушки должной реакции. Раньше она испугалась бы. Сейчас ей было все равно.
Тело предательски ныло, словно после тяжелого трудового дня. Но работы не было; была лишь порция неизвестной гадости, которая сейчас бродила по ее венам, и… сломанные надежды.
Между тем крушение одной надежды – это еще не полный крах. Дженнифер не оставит борьбу, вот только бы собраться с силами…
Шло время. Тусклая лампочка под потолком никогда не выключалась, и поэтому отличить день от ночи было невозможно. В углу, в цементном полу, обнаружилась дырка, откуда доносился ужасный запах – видимо, это был туалет… На том удобства заканчивались. Раз в день (или дважды – кто знает?) внизу двери открывалось небольшое железное окошко; из него появлялся поднос, на котором стояла железная кружка и миска с похлебкой. Изредка – кусок хлеба. Если она не успевала схватить еду и воду, поднос просто забирали – и тогда – до следующего раза. Голод был не таким мучительным, как жажда. Кроме того, Дженни подозревала, что ее усиливали еще и специально, чем-то, что подмешивали в еду, – пить хотелось нестерпимо, и это, наряду с одиночеством, было одним из главных испытаний.
Она могла кричать, биться о дверь либо сидеть в углу неподвижно – от этого ничего не менялось. Время текло неумолимо медленно. Сколько она уже тут? Неделю? Месяц? Год? Дженнифер не знала. Все, что было ей доступно, – это мечты. Единственное, в чем она могла найти утешение, – это в грезах о свободе. И о море.
Вот оно – дикое, просторное, необузданное в своей первозданной силе. И прекрасное, таким прекрасным может быть дикий зверь. Странно, именно так она сейчас думала о море – как о диком, свободном звере, который ждет ее там, по ту сторону всех дверей и оград…
Несколько раз под дверью девушке чудился протяжный вой и звук скребущихся о камень когтей. Дженни не знала, насколько прочна дверь, что отделяет ее от кошмара, и насколько умны чудовища, которые рвутся, стремясь вонзить в нее свои железные когти… Наконец она устала даже от страха, и звуки за дверью, доводившие ее до исступленного плача, теперь вызывали только глухую пульсирующую боль в висках.
