Некоторое время они молча глядели друг на друга. Наконец, когда обмен информацией, которую уже не выразить словами, был закончен, Хидэюки снова, как и в начале разговора, коснулся рукой коленной чашечки Каору:
— Послушай, ты понимаешь, ты же мое сокровище.
Каору положил ладонь на руку отца:
— Да, понимаю.
— Поэтому не сдавайся! Борись! Напряги весь свой ум и борись с этим гадом, который разрушает такие молодые тела.
Сначала Рэйко с ее просьбой о помощи, теперь отец с призывом к борьбе — он чувствовал, как «другие» оказывают на него давление. Но ведь если он заразится и окажется перед опасностью заболеть метастазным раком, эти люди перестанут быть «другими». Ему ничего не остается, кроме как бросить все силы на защиту собственного тела.
— Все не выходит из головы. Сайки сказал, что мои бывшие коллеги один за другим умерли от этой болезни. Таких, как ты, почти нет, — снова повторил Хидэюки.
— Возможно. — Каору пожал плечами. Отец и множество людей — кроме него — почему-то являлись носителями вируса.
— Должна быть какая-то причина.
— Ну, исследователям, например, легко заразиться, да и...
— Когда-то ты додумался сопоставить расположение поселков долгожителей с местами магнитной аномалии. Если сможешь, сделай карту плотности инфицированных в Японии и Америке. Или хотя бы собери информацию о профессиях заболевших. Собери всю информацию, какую сможешь. Сделай статистический анализ.
— Понял, попытаюсь.
— Мне кажется, такое большое количество заболевших не случайно. — Хидэюки, глядя в потолок, левой рукой потянулся к тумбочке и пошарил там. Он словно что-то искал.
Каору бросились в глаза несколько десятков бумажных листов, лежавших на тумбочке. Он взял их прежде, чем до них дотянулся отец.
— Это? — спросил он.
На первом листе был напечатан ряд букв:
AATGCTACTTACTATTAGTAGAATTGATGCCACCTTTTAGCTCGCGCCCCA...
Лишь мельком взглянув, он понял, что это запись базовой конфигурации гена.
— Эти распечатки принес Сайки.
— И что за гены здесь расшифрованы?
— А ты догадайся.
Сказав это, Хидэюки постучал себя по груди. У него было подозрение на метастазы в легких, и каждый свой день он проводил в обследованиях.
«Здесь же основная базовая конфигурация метастазного вируса!» Потрясенный, Каору разглядывал ряды букв. На нескольких десятках листов были напечатаны девять основных генных конфигураций. Испещрившие бумагу тысячи, десятки тысяч букв были чертежом дьявольского вируса.
Для начала Каору отправился в научно-исследовательский институт, где хранился значительный объем информации о проекте «Петля». Виртуальная история «Петли» хранилась в голограммах, поражающих воображение своим количеством: шестьсот двадцать на десять в двенадцатой степени. И даже сейчас, по прошествии двадцати лет, все это бережно сохранялось. До института удобнее было ехать на синкансене, чем на метро, и Каору, выйдя из здания университетской больницы, направился к станции.
Он прошел совсем немного, а на рубашке уже начал выступать пот. Часы показывали чуть больше двенадцати, и пассажиров было немного. Поэтому казалось, что кондиционеры работают с удвоенной мощью. Мокрая от пота рубашка тут же стала холодной. Каору почувствовал озноб.
Он достал из портфеля взятые у отца листы, на которых были напечатаны все базовые комбинации гена вируса метастазного рака. Сколько ни смотри на ряды из четырех букв ATGC, указывающих на тип такреотидов (основ), толку от этого никакого. Но Каору не знал, чем себя занять. Была бы у него с собой книжка, он хотя бы полистал страницы, но, к несчастью, он второпях ничего не положил в портфель.
Ген человека — это отдельный информационный блок, у вируса метастазного рака их было только девять. Между тем у человека их около тридцати тысяч, и можно представить, насколько вирус менее сложен.
Каждый ген может быть разделен на базовые комбинации, количество которых колеблется от тысяч до десятков тысяч. Первые три основы указывают на соответствующие им аминокислоты. Например, три тысячи букв ATGC образуют элемент, включающий в свой состав тысячи аминокислот.
* * *
Каору проглядел измятые страницы, а когда устали глаза, оторвался от них и стал смотреть на пейзаж за окном. Значки были мелко напечатанными, и оттого, что их приходилось рассматривать в трясущемся поезде, у Каору портилось настроение. Кроме букв встречались еще и цифры, чтобы сразу было понятно, с какой «основы» начинать.
С помощью этих чисел Каору быстро выяснил количество основ, составляющих все девять генов.
Первый ген — количество основ 3072
Второй ген — количество основ 393 216
Третий ген — количество основ 12 288
Четвертый ген— количество основ 786 432
Пятый ген — количество основ 24 576
Шестой ген — количество основ 49 152
Седьмой ген — количество основ 196 608
Восьмой ген — количество основ 6144
Девятый ген — количество основ 98 304
У разных генов количество основ было от нескольких единиц до сотен тысяч.
Каору встал с сиденья и направился к двери. Пока он сидел, поток воздуха из кондиционера обдавал ему левый бок, а Каору не любил холод. На ум шли мрачные мысли, и желание встать становилось все сильнее.
Прислонившись к двери вагона, он рассеянно рисовал в воображении лицо Рэйко. Но тут же перед его мысленным взором встало изможденное лицо отца.
В том отделении института, куда ехал Каору и где раньше работал отец, все оставалось без изменений.
Двадцать пять лет назад, получив ученую степень, Хидэюки был сразу взят на работу исследователем в проект «Петля». Пять лет у него ушло на исследование по созданию искусственной жизни.
Каору так точно и не знал, чем занимался отец до его рождения. Он пытался спрашивать, но Хидэюки почему-то сразу умолкал, и из его бурчания трудно было понять, к чему привели исследования. Обычно, когда отец брался за работу и она увлекала его, он всегда испытывал подъем, но при неудачах из него нельзя было вытрясти и слова. Поэтому, видя плохое настроение отца, Каору почти ни о чем не спрашивал.
Но, по-видимому, со временем из-за болезни Хидэюки начал сдавать. Сейчас, в больнице, когда Каору, взяв распечатки с расшифровкой генов вируса, уже собирался выйти из палаты отца, тот окликнул его:
— Послушай, Бонза... — И уже по инициативе отца Каору наконец узнал, чем тот занимался во время исследований.
«Я работал над компьютерной моделью зарождения жизни», — вкратце пояснил Хидэюки.
Это была его давняя мечта — объяснить, как на Земле зародилась жизнь.
Но, как Каору и предполагал, данная попытка успехом не увенчалась, и проект был заморожен. Отец не произнес слова «провал». Даже более того, он говорил, что исследования шли вполне успешно. Только до сих пор не понятно, почему это привело к такому результату.
