Ознакомительная версия.
…Континент немногим уступал Австралии, его окружали многочисленные острова, два из которых были настолько большими, что Лемурию называли страной трех островов.
История уходила в прошлое очень далекое, в те времена, когда не существовало ни Египта, ни Шумера. Первые города возникли где-то пятьдесят тысяч лет назад по нашему исчислению. После многих войн три островных государства объединились в одно, и в стране наступил покой. Лемурия процветала в тени своих садов, за гранью океанских волн. Именно так, вроде как стихами, продекламировала эту фразу Лара.
Отрезанные от остального мира, лемурийцы долгое время считали, что вся Земля – это и есть их острова, омываемые безбрежным океаном. Много раз правители отправляли флот во все четыре стороны света, но корабли исчезали бесследно. Если какие-то моряки все же возвращались, то они рассказывали, что повсюду простирается лишь водная пустыня без малейших признаков земли.
Были среди лемурийцев и своеобразные колумбы, которые горели желанием обогнуть земной шар и возвратиться на родину с противоположной стороны, но если наш Колумб имел конкретную цель, то религия и наука Лемурии уже не допускали существования каких-то иных земель, считали этот вопрос проверенным и закрытым, а финансировать увлекательные морские прогулки никто не желал. Впрочем, как-то само собой были открыты и Австралия, и Азия, и Америка. К тому времени территория была перенаселена, и строить отдаленные колонии уже стало просто жизненной необходимостью. Так возникли государства вне пределов Лемурии – по всему побережью Тихого океана. Все они были тесно связаны с митрополией, и когда митрополия исчезла с лица земли, их жителям пришлось начинать все сначала. Катастрофа принесла с собой и огромные разрушения: серия цунами уничтожила прибрежные города, тысячелетиями накопленный опыт был утрачен, одичавшее человечество расселялось по оставшимся материкам, где со временем развились новые цивилизации – от древнего Китая и Египта до американских империй.
– Все погибло, – с горечью проговорила Лара. – Правда, многое со временем было выстроено заново, чуть ли не в точности повторяя то, что уже было.
– Например? – удивился Глеб. – Ну, пирамиды – это понятно: каждый дурак додумается до такой формы…
– Пирамиды были везде, – Лара улыбнулась, что было для нее довольно редким явлением, – кроме Лемурии. Мы ухитрились миновать эту стадию. Я говорю о другом. Сооружения, очень похожие на Тадж-Махал, Парфенон и многие другие, существовали и у нас. Я думаю, что это то же самое, что и дежавю времени. Более того: вы повторили самые лучшие наши книги.
– Не может быть!
– И тем не менее! Приключения грека Одиссея, история с Троянским конем, месть Гамлета… Помню еще, что один роман вашего русского Достоевского существовал на лемурийском языке.
Глеб даже присвистнул от удивления, хотел было спросить, какой именно роман, но передумал.
Голос Лары звучал глухо, она вспоминала какие-то подробности, перескакивала с одного на другое: говорила то о музыке и книгах, безвозвратно утраченных, то о летательных аппаратах…
– У вас были даже самолеты?
– Нет. Что-то вроде дирижаблей. Неуклюжие тихоходные машины, не способные перелететь океан.
– А я уж было подумал, что Наска – один из ваших захудалых аэропортов.
– Наска? Пустыня в горах, где на земле начертаны гигантские рисунки?
– Которые можно увидеть только с большой высоты. Явные знаки для аэропланов или космических кораблей.
– Чушь это все. Просто дикари, что жили в тех местах, рисовали свою реальность для своих же вымышленных богов. Твоя голова забита совершенно банальными мифами. Вам очень хочется, чтобы древняя цивилизация была какой-то супер. А на самом деле мы были, что называется, в бронзовом веке.
– Лара, – сказал Глеб. – А почему ты не попыталась предотвратить катастрофу? Ведь причина ее ясна, а ты можешь перемещаться во времени…
– Нет, – прервала девушка. – Я пробовала много раз. Моя Лемурия гибнет в любом из вариантов будущего. Джинн уничтожил ее.
– А человечество? Ты говорила, что в будущем нет людей…
– Увы.
– Что случилось с людьми?
– Не знаю. Все просто исчезли. Города остались. Все это зарастает травой, деревьями. Время от времени рушится какой-нибудь небоскреб. Это, конечно, потрясающее зрелище.
– Когда это произошло?
– Точно не знаю. Через десять лет все еще на месте. Через двадцать лет – тоже, но люди какие-то странные… Я пробыла там недолго, не разобралась, в чем дело. Да и не нужно мне оно.
– В каких местах ты была через двадцать лет, в каких городах?
– Так уж я и помню! В Лондоне и в Москве – точно.
– Что же странного в тогдашних лондонцах и москвичах?
Лара нахмурилась:
– Не соображу. Вроде бы, самые обыкновенные люди. Но в лицах какая-то хмурость, печаль. Будто все озабочены чем-то одним, особым.
– Ну, а дальше? Лет на пятьдесят ты продвигалась?
– Лучше не вспоминать. На пятьдесят не приходилось, а вот на семьдесят – да. Стены домов, что уцелели, там полностью заросли деревьями, в этих домах живут… – Лара сморщилась. – Какие-то волосатые существа, похожие на людей, коричневые и белые, иные какие-то вообще пятнистые. Раз я видела, как двое напали на одного и сожрали его.
– Морлоки… – пробормотал Глеб. – Морлоки без эолов.
– Они, родимые. Только еще через сотню лет и их не стало. Кругом лишь заросшие руины. Много всяких птиц, зверья. Через три тысячи – вместо городов едва заметные холмы. Все труднее найти могильник. Да и призраки из них исчезли. Все это не имеет значения, поскольку прятать Джинна уже совершенно негде.
– Гибель человечества не имеет для тебя значения?
– Имеет значение гибель моей родины. Все, что было потом, я воспринимаю, как сон. Или кино.
Так вот оно что! Значит и его, Глеба Славина, эта девушка, которая сама, как Лара Крофт, воспринимает не иначе, как некоего киногероя, эдакого и в самом деле Индиану Джонса…
Внезапно он услышал за воротами признаки активности. Какие-то люди подошли к охраннику, заговорили с ним. Тот отвечал с почтением, Глеб явно расслышал слово «командир». Похоже, настал час исторической встречи с самим Доцоевым. Зонгар тоже был за дверью: Глеб узнал его низкий голос. Лязгнул засов. Дверь пропустила только Зонгара.
– Командир не желает с нами увидеться? – спросил Глеб.
– Почему же? – дружелюбно проговорил Зонгар. – Очень даже желает.
Он подошел к Ларе и приветствовал ее, вероятно, на языке лемурийских жестов: ладони, раскрытые вверх и чуть вознесенные над плечами. Лара ответила тем же жестом. Затем Зонгар протянул руку, и Лара молча вложила в нее дудку, которая послужила вчера приманкой.
Ознакомительная версия.
