Следовало сотворить что-то понятное и доступное.
— Есть ли в зале водоносы, в кувшинах которых осталась вода? — в звенящей тишине трескучий тенорок Фагота затейливо вибрировал и переливался.
Водонос с кувшином, конечно же, нашелся, и клетчатый ведущий призвал его на арену.
— Свежа ли твоя вода? — он плеснул из кувшина себе в ладошку и почмокал губами, — не то… не то…
Зал молчаливо и, несколько уже разочарованно, внимал.
— А, не превратить ли нам ее в хорошее вино? — Фагот взял кувшин, поставил его на пол, крутнул вокруг своей оси и стал делать над горлышком магические пассы.
— Пробуй же!
Торговец водой нерешительно понюхал содержимое кувшина, глаза его округлились, он неуверенно глотнул. Будто опасаясь, что кувшин заберут или магическое воздействие закончится, водонос, раз за разом, приникал к горлышку и жадно глотал, выплескивая красноватую жидкость себе на горло и на грудь.
— Вино… Настоящее прекрасное вино… — причитал он, блаженно закрывая глаза и делая большие судорожные глотки.
Но амфитеатром уже овладело полное неверие.
— Он лжет!.. Гнусный сын погонщика мула… Он заранее налил в кувшин вина… Клянусь Сатурном — это мошенники… Одна шайка… — выкрики становились все злее и агрессивнее…
Фаготу это надоело. Он вырвал кувшин из рук водоноса и швырнул его в воду, наполнявшую ров.
— Неверующие невежи! — загремел внезапно над амфитеатром его преобразившийся голос, — по воле Иисуса, вся вода превратилась в вино. Пейте же и думайте о нем, скорбящем о вас и заботящемся о своих заблудших овцах.
Первым отважился попробовать все тот же водонос. Он черпал из рва жидкость прямо сложенными ладонями и урчал от жадности, давясь и захлебываясь. В любой толпе найдутся те, кто пойдут наперекор устоявшемуся и попытаются установить, хотя бы и невероятную истину — они присутствовали и здесь. Вслед за ними ко рву ринулись прочие жаждущие, и вскоре ров и мостики через него были сплошь облеплены людьми.
Некоторые срывались вниз и тонули, другие, надув животы даровым вином, обессилено расползались, замирая в переходах и под лавками. Третьи же, самые предприимчивые, уже пытались наладить его доставку домой, про запас…
— Помните! — грохотал над залом громовыми раскатами голос Фагота, — он прибудет в Иерусалим в пятницу. Он несет всем исцеление, богатство и свободу. Встречайте же его!
Троица покинула цирк черным ходом. Их уход остался незамеченным.
Весть о несметных запасах беспризорного вина разнеслась по городу незамедлительно, и цирк был буквально осажден людьми, тащившими в руках самые разнообразные сосуды. Вот тут уже началась настоящая вакханалия с насилием, разбоем и смертоубийствами. В городе начались массовые бесчинства, буйства и драки. Кое-где вспыхнули пожары.
Войск в Иерусалиме не было. Каиафа, которому доложили о творящихся безобразиях, прибыл к цирку с отрядом стражников синедриона. Но поделать ничего не мог — ни угрозы, ни просьбы, ни посулы не доходили до обеспамятевших, потерявших человеческий облик людей. Вино во рву, казалось, ничуть не убывало…
И все же выход был найден. Вызванный Каиафой смотритель цирка указал на скрывавшуюся в подземном помещении дубовую заслонку, сдерживающую содержимое рва. Несколькими ударами громадного молота она была превращена в щепки, и бурный винный поток вырвался на свободу, растекаясь по развалам городской подземной канализации. Горестный многоголосый вопль разнесся над иудейской столицей, пугая засыпающих уже ворон и голубей…
Цель пришельцев была достигнута. К утру в Иерусалиме не было человека, который не знал бы о произошедших чудесах и грядущем пришествии Иисуса. Многие желали прибытия назорейского пророка и готовились к этому.
Более того, слух о сотворенных чудесах мгновенно достиг даже самых отдаленных уголков, небольшой по территории, провинции. Некоторые селения пустели почти на четверть, их жители, иногда целыми семьями спешили к столице.
К Иерусалиму, со всех концов Иудеи, толпами и в одиночку шли люди. Матери несли и везли на тележках больных детей. Увечные, слепцы, калеки двигались в надежде на чудесное исцеление своих недугов. Некоторые стремились просто увидеть своими глазами Мессию и воочию поглазеть на диковинные его деяния.
Глава восьмая
1.5. Каиафа. Не делайся другом из врага…
— Тебя домогается некий чужестранец, — низкорослый, с широкой грудью, курчавой головой и редкой черноватой бородкой, слуга просунул крупный нос в комнату, где молился Каиафа.
— Что ему нужно? — Каиафа уже закончил молитву, поэтому не стал выгонять прислужника, который одновременно служил для него телохранителем.
— Он сказал, что расскажет это только тебе и, что это очень важно для тебя.
— Хорошо позови его, но сам будь за дверью, наготове.
Вошедший не стал представляться, а лишь стал молча и внимательно вглядываться в лицо первосвященника каким-то раскосым узнавающим взглядом.
Каиафа понял, что это один из тех странных незнакомцев, о которых ему докладывал, обеспокоившийся их появлением Маттавия.
— Что нужно тебе, чужеземец? Кто вы такие? Какие цели привели вас в наш город? — глава синедриона, в свою очередь, вгляделся в искаженный пламенем светильников лик пришедшего. Один глаз его сиял легкой зеленью, как алмаз чистейшей воды. Но второй — второй был явно фальшивым камнем, с помутневшим широко чернеющим зрачком.
— Слишком много вопросов… — человек запахнул плотнее мятый клетчатый халат странной, даже для разнообразного востока, расцветки. Он был длинен, тощ и нескладен. По необычному украшению на кончике носа, состоящему из прямоугольничков с дужкой, первосвященник, вспомнив описание, данное Маттавией, опознал одного из двух чужаков, владельца огромного черного кота.
— И, все же, — Каиафа давал понять, что знает о пришельцах, — по-моему, для благочинных гостей и представителей циркового искусства, которых вы пытаетесь из себя изобразить, поведение ваше чересчур раскованное и шумное. А, для бродячих фокусников вы ведете себя излишне вольготно. И я бы сказал, пренебрежительно, к соблюдению наших законов.
Пришедший сузил свои разнокалиберные глаза и пристально взглянул в лицо первосвященника, ловя его взгляд. Каиафа отчетливо ощутил шевеление собственных волос на затылке.
— Какая разница, кто мы? Посланцы Рима, скажем так. Слуги Тиберия… Главное, наши цели совпадают. И мы оба должны это осознавать, — долговязый продолжал ловить убегающий, мятущийся взор главы синедриона.
