— Отца с вампиром?
Забыв обо всем, Дорис погрузилась в письмо. Первые две строчки сообщали, что охотник прибыл на место. Затем буквы запрыгали — будто от возбуждения или же страха.
Я нашел! Слабость ублюдка — т…
И все. Больше ничего не было, лишь пустое пространство грубой, пожелтевшей от времени бумаги. Растерявшаяся Дорис уставилась на врача:
— Почему письмо не закончено? Может, что-то было в других его письмах?
Доктор покачал головой.
— Когда твой отец писал это письмо, на него напал вампир, но он отразил атаку. Похоже, при этом ему удалось обнаружить слабое место аристократов. В другом письме он ясно дает это понять. Дело в том, что, когда он победил врага, собрался с мыслями и снова взялся за перо, дабы рассказать о своем открытии, он вдруг осознал, что напрочь забыл, в чем оно, собственно, состояло.
— Ты серьезно? Как такое могло произойти?
— К этому мы вернемся позже. В любом случае не прошло и пяти минут с тех пор, как опасность миновала, и твой отец обнаружил, что стоит посреди съемной комнаты, будто зомби, с пером в руке. Как одержимый, он принялся просеивать и ворошить воспоминания, восстанавливая картину боя, однако все его усилия оказались напрасны. Вампир появился, враги схлестнулись. Он помнил отчетливо, что ему удалось обратить противника в бегство, но как он это сделал и что послужило решающим фактором — все это совершенно стерлось из его памяти.
— Но почему? Возможно ли это?
Снова оставив вопросы Дорис без внимания, доктор продолжил:
— Остался лишь крошечный намек, вот это «т» в конце письма, но твой отец так и не разгадал, что же он имел в виду. Он отправил мне другое письмо, где рассказал, как все было, и попросил помочь разобраться. К сожалению, я не оправдал его надежд…
— Значит, если дело в этом, — Дорис загорелась идеей и совершенно забыла о приближающейся опасности, — нам всего лишь нужно решить загадку маленького «т», чтобы отыскать уязвимое место аристократов, да?
Голос девушки дрожал от возбуждения, но сладость надежды быстро иссякла. Девушка поняла, что уныние на лице старого доктора говорит о том, что решение загадки — дело почти безнадежное.
В прошлом не единожды предпринимались попытки узнать верный способ защиты от вампиров, но все они оказались бесплодными. Хотя у людей вроде бы имелось достаточно возможностей разгадать вампирский секрет в бесчисленных столкновениях, происходивших с тех пор, как их раса потеряла право на управление миром, ни один из опробованных способов результатов не дал. Вот уже несколько веков разочаровавшиеся люди даже не пытались найти ответ на столь мучивший их некогда вопрос.
— В конце концов аристократы уничтожат нас всех, да? То есть, я хочу сказать, если у них нет никаких слабостей…
Жалкие слова Дорис делали ее похожей на побитую собачонку, поэтому доктор Ферринго покачал головой и твердо заявил:
— Нет. Если бы это было так, то все эти годы по свету не ходили бы слухи о предметах, способных причинить им вред. Разве твой собственный отец не верил, что ему удалось изгнать вампира? Твой отец не стал бы лгать даже ради спасения своей жизни. Я слышал о рыцарях и странниках, переживших сходный опыт, и даже говорил с некоторыми из них лично.
— И ты выяснил что-нибудь?
— Нет, со всеми произошло то же, что и с твоим отцом. Они, предприняв некие действия, сумели избежать омерзительных клыков противника или, точнее, вынудили врага бежать. Однако, несмотря на это, никто из них впоследствии так и не сумел припомнить, что же именно он делал в этот момент.
Дорис безмолвствовала.
— Не так давно я попробовал систематизировать различные слухи об уязвимости аристократов — как легендарный материал, обязанный своим рождением горячему желанию победить. Однако, перерыв целую груду записей и систематизировав известные мне реальные случаи, пришел к твердому выводу, что слабое место вампира — отнюдь не легенда. Люди просто забывают происходящее. Думаю, это манипуляция человеческими воспоминаниями.
— Манипуляция воспоминаниями? — нахмурилась Дорис.
— Если точнее, это можно назвать выборочным и автоматическим редактированием памяти. Точнее: наш разум программируется на автоматическое стирание всех воспоминаний определенного сорта.
— То есть воспоминаний об их слабости? Об оружии, которым можно изгнать вампира? — Как Дорис хотелось сейчас прочитать мысли старика! Что же за порошок хранится в его бутылке? Девушка не отрывала от доктора глаз, в которых боролись надежда и неуверенность.
Доктор продолжил:
— Не забывай, мы говорим о тварях, десять тысяч лет правивших миром. Уверен, изменить человеческую ДНК или перепрограммировать наше сознание на селективное искоренение любых воспоминаний для них — раз плюнуть. Эта теория вовсе не новая, к тому же она подтверждается моими собственными исследованиями, так что я принял ее как данность. Я не из тех, кто соглашается с домыслами, не зная стоящих за ними людей и фактов, но тут все сошлось. Итак, эта теория стала основой, остальное было просто.
— Остальное?
— Все, что требовалось, — это вернуть нужные воспоминания.
Дорис охнула:
— И ты правда сумел это сделать?
В ответ доктор, весьма довольный собой, встряхнул на ладони маленькую склянку:
— Вот плод моих усилий. Я гипнотизировал опрашиваемых мужчин и женщин и пытался вернуть их память с помощью стимулятора воспоминаний, который заказал в Столице. Из дюжины подопытных разговорились двое. Видишь, даже со всей их наукой, создания тьмы не в силах полностью стереть наши мысли.
Дорис заметила, что доктор слегка запнулся на последнем предложении, но не поняла почему. К тому же ее сейчас волновало другое:
— Но если это все правда, док, то не должны ли и мы забыть об этом порошке?
— Нет, со мной пока все в порядке. Если следовать моей гипотезе, потеря памяти происходит лишь тогда, когда подсознание получает реальные доказательства обнаружения уязвимости вампиров. Однако ни ты, ни я в глубине души не слишком-то верим в эффективность подобного препарата. Наверное, потому вражеское программирование пока не начало действовать.
— Тогда почему бы нам не записать где-нибудь?..
— Бессмысленно. Впоследствии даже тот, кто писал записку, примет ее за горячечный бред сумасшедшего.
Слегка разочарованная, а то и просто спущенная с небес на землю, Дорис попробовала другой подход:
— Значит, твой порошок — та самая штука на букву «т» из письма отца?
И снова врач покачал головой:
— Боюсь, что нет. Я много размышлял, но так и не смог связать препарат с этой буквой. Возможно, твой отец, ошеломленный сделанным великим открытием, просто ошибся в написании, но не думаю, что дело в этом. Большинство прочих опрошенных слышать не слышали ни о каком порошке. Полагаю, буква «т» означает нечто совершенно иное.
