Сухая береза стояла на крошечном островке суши.
— Дальше самый трудный участок. Трясина, заросшая болотной осокой. Где травы много — там крепко, ступишь в сторону — хана. Здесь тебя никто не спасет. Надейся только на себя. Понял? Смотри, как я пойду. — Николай стал с силой втыкать свою палку в зеленое зыбкое покрывало. Если палка не проваливалась, делал осторожный шаг. Опять искал, где крепче. Второй шаг.
Валерий быстро освоил новую технологию передвижения. Один раз его палка легко провалилась, да так, что он еле устоял на ногах. Попробовал просунуть ее поглубже — она ушла вся. Дна… не было.
— Интересно, на сколько метров глубина этой жижи?
— Интересно? — обернулся Николай.
— А тебе — нет?
— Нет. Но я проверял. Десять палок таких связал и дна не нащупал…
Валерий содрогнулся.
— Впечатляет?
Через некоторое время они выбрались на сушу.
— Ты не сильно расслабляйся, — посоветовал Николай, приметив, как бодро потопал его напарник. — Суша тут клоками. Не заметишь и враз в трясину вляпаешься. Причем растительность везде одинаковая. По цвету чуть отличается. Так что ищи глазами, пробуй ногами. Тогда и один дойдешь. А сейчас держись сзади и повторяй каждый мой шаг. Понял?
Валерий кивнул.
— И путь примечай. А будет он кривой и извилистый…
Они сделали еще сотню шагов. Опять начались кочки.
— Теперь присмотрись. Вон там, в дымке — темная гряда кустов. Видишь?
— Да.
— За ними озеро.
— А Чумные болота?
— Они за озером.
Вскоре сквозь кусты они увидели рыбака. Самодельным вездеходом оказался трехколесный мотоцикл с огромными надутыми камерами вместо колес. Да, такой и по воде и по мхам пойдет.
— Сиди тут, — строго приказал Валерию его проводник. — Чтоб ни шуму, ни кашля. Захочешь чихнуть, зажми ноздри — пройдет. И не вздумай высовываться!
— А ты? — У Валерия появилось нехорошее предчувствие. Не нравилось ему возбуждение, охватившее Николая. Особенно его диковатый звериный взгляд и неукротимая самоуверенность.
— Я?.. Проверю один ли он. Нет ли ружья. Не бойся, убивать его не буду, да и нечем мне…
И все-таки надо было вскочить и ринуться к рыбаку. Спаси, мол, и сам поберегись. Но дикая самоуверенность Николая подавляла волю, и Валерий, словно в забытьи ощутил, что только вяло кивает, не имея возможности вмешаться. Дальнейшее он воспринимал почти как зритель, совершенно не чувствуя себя участником происходящих событий и с азартным любопытством наблюдал, как его напарник, словно заправский партизан, короткими перебежками стал подбираться к рыбаку. Тот увлеченно ловил рыбу спиннингом. Клев был хороший. Николай обошел рыбака сзади и, почти не прячась, принялся осматривать мотоцикл. Валерий увидел, как Николай поднял с земли охотничий топорик. Повертел им в воздухе, потом быстро пополз назад и припрятал находку в траве. Сделав знак, мол, сиди на месте, скрылся в кусты… и словно пропал. Минуты показались часами. — «Может, в кустах кто-то прятался и прихлопнул моего приятеля?», — мелькнула нехорошая мысль. — «Да нет, сейчас он появится». — Но ни куст не шевелился, ни осока. — «Боже, наверняка он увяз и тонет». — Валерий начал пробираться к злополучному месту. Вот и куст. Никого… Николай исчез. Прямо наваждение какое-то. Нет, что-то здесь было не так: случись ему провалиться — не стал бы он тонуть молча. Топорик топориком, но жизнь дороже. Валерий руками ощупал траву — земля твердая, никакой трясины… Тут он заметил едва различимый след в примятой осоке. Подполз поближе к воде и у самого берега увидел знакомую одежду. И зачем ему понадобилось лезть в озеро? Валерий ничего не понимал. Привстал и посмотрел в сторону рыбака. Там что-то происходило. Хозяин мотоцикла не мотал катушку, он опустил удилище, наклонился и пристально всматривался в воду. Потом вдруг отпрянул в ужасе, уронил спиннинг. Из воды показалась голова, с выпученными бельмами глаз, опутанная космами волос и водорослями, с кроваво светящимися обрубками ушей. Рот был открыт, и в нем что-то шевелилось. Зрачки развернулись и уставились на рыбака. Изо рта показалась голова жабы, ее передние лапы, пятнистое туловище. Жаба квакнула, моргнула, напряглась и выпрыгнула прямо под ноги остолбеневшего человека. Губы у того затряслись, он опрокинул ведерко с рыбой и кинулся прочь…
Голый Николай выскочил на берег, быстро подобрал ведерко, топорик и побежал к месту, где оставил одежду. Увидев у куста Валерия, неодобрительно нахмурился, но тут же заулыбался, довольно рассматривая находки. Он быстро оделся, подхватил свою палку и пошел к трясине.
— Скорее, уходим! — крикнул, чуть оглянувшись.
— А рыбачок? — Остановил его Валерий.
— Что, рыбачок?
— Где он? Вдруг завяз в болоте или заблудился. Куда он побежал? Там земля или трясина?
— Тут кругом трясина.
— Надо посмотреть, нельзя же так уходить, вдруг ему помощь нужна!
— Иди, — буркнул Николай.
— А ты?
— Я не пойду. Я, как-никак, обокрал его.
Валерий вновь увидел этот неприятный, пристальный, почти звериный взгляд.
— Топорик ты мог украсть, он бы и не заметил. Зачем надо было пугать его?
— Да, так. Смешно ведь. Правда? И ведерко, как видишь, вещь ценная.
— Пойдем, поищем. А топор здесь оставь. Он и не хватится. Подумает, где-нибудь бросил.
— А ведерко?
— Ведро могло в воду упасть. Да и не до пожиток ему сейчас! Спастись — главное.
Николай отвернулся.
— Он же заблудится!
— Не пойду я. — Бывший водитель сел на кочку, положив топор на колени. — А ты иди, ищи. Коли хочется. Я тебя здесь подожду.
И Валерий пошел.
В направлении, куда побежал рыбак, сначала особой трясины не было, но через сотню-вторую шагов начинались сплошные топи. Палка проваливалась везде. Болото было непроходимым. — «Если он вляпался здесь, — подумал Валерий, — то, наверно, и пикнуть не успел». — Однако левее шло обычное сухое болото с обилием клюквы и багульника. Валерий кинул несколько ягод в рот. — «Кислая, — сделал короткое заключение, — но сладкая. То есть слаще обычной».
Кое-где кочки были примяты, как от следов, но никакой последовательности не прослеживалось. Там… здесь… Если это и следы, то мечущегося в ужасе человека, и понять, куда он бежал было невозможно.
— Эй, мужик! — крикнул Валерий. — А-у-у!!! — Никто не отозвался. — Не бойся, тебя просто напугать хотели. Иди сюда! Отзовись! Эге-гей! — еще раз крикнул и понял, что все бесполезно.
И вдруг дикий, жуткий вопль пронесся над болотами. Но то был не крик ужаса или крик о помощи. Этот невообразимо душераздирающий вой вообще не мог принадлежать человеку и даже зверю. Так мог кричать какой-нибудь оборотень и Валерий почувствовал, как ужас острыми иглами пронзает все его тело. Он завертел головой в поисках источника звука, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, хоть урода, хоть лешего, лишь бы что-то определенное, чтобы оценить меру опасности и понять, что делать. Защищаться? Бежать? Или лечь и ждать смерти…
