— Понимаю, — Игорь кивнул соглашаясь. — Просто мы на место Биенко вот, Константина взяли…
— Ого… Какой шустрый Константин. Интересно только, что о нём вроде в Свердловске не знают. А члены группы должны быть закреплены. Ты же в курсе, Игорь, — сказал Золотарев и перевёл взгляд на меня.
И вот, глядя на его фонтанирующую счастьем улыбку, я вдруг с удивлением осознал: а глазки-то у Семёна не улыбаются. Глазки-то у нас смотрят цепко, оценивающе. Может, конечно, дело в том, что я вроде конкурента для Золотарёва. А может, в чём-то другом…
— Ребят, ну, скоро вы там⁈ Грузиться надо, — из-за автобуса выглянул Дорошенко.
Рожа у Юрика была слегка помятая, но в целом уже спокойная. Видимо, вся злоба сошла на нет. А потом дурик меня вообще сильно удивил. Он в два шага оказался рядом со мной, схватил мою руку и энергично потряс её несколько раз.
— Ты это… Извини, Константин, что я о тебе плохо думал. Оказывается, ошибался. Ты, получается, парень честный, открытый. Сказал всю правду, как есть, хотя мог промолчать. И хорошо, что так сделал. Мы все выяснили. И Тибо тоже теперь понял свою неправоту. Имей в виду, если что, мы с тобой товарищи. Уважаю людей, которые за правду и справедливость.
Я еле сдержался, чтоб не поинтересоваться у Дорошенко, не идиот ли он. Нет, то, что Николай и Зина не уличили меня во вранье, это, конечно, спасибо. Может, подумали, что я ослышался. Хотя бредовая версия. Тем более, уж Зина точно знает, при каких обстоятельствах она мне про эти дурацкие кроки говорила. Если Тибо может сомневаться, что я брехливый мудак, то уж девчонка точно нет.
Но Дорошенко, конечно, тот ещё тип. Точно дурик. Сначала в драку кидался, поверив безоговорочно левому человеку. А если рассудить здраво, да мало ли что я говорил. Зато теперь в святой уверенности пребывает, что с моей стороны это была борьба за правду и честные отношения.
— Ты кто такой? — Юрик с интересом уставился на Семена. Потом, практически сразу, не дожидаясь ответа, переключился обратно на Дятлова. — И что вы тут прячетесь, не пойму? Вещи грузить надо. Девчонки побежали на вокзал. Сказали, сейчас вернуться.
— Это — Семён, — Игорь кивнул в сторону туристического супермена. — Его вместо Славки прислали. Он из группы Согрина.
— Отлично! — Дорошенко тут же подскочил к Золотарёву и пожал ему руку. — Берём! У нас вон Юдин, между прочим, опять страдает. Что-то со спиной у него. Вдруг на 41-м окажется, что у Юдина ноги отказали…
Юрик хохотнул, намекая, мол, его слова надо расценивать как шутку.
— В принципе… Здравое зерно в этом есть… — Дятлов задумчиво уставился на Семёна. — Ладно. Идём. В Вижай пора выдвигаться. И без того график по швам трещит. Думал, 8 февраля уже вернёмся, но, похоже, придётся сдвинуться на пару-тройку дней. Хоть бы числа двадцать восьмого выйти…
Игорь махнул рукой, приглашая Семёна следовать за ним, а потом направился к остальным, чтоб заняться делом. Мы с Дорошенко переглянулись и тоже рванули за руководителем.
— Ты понимаешь, мы с Зиной вроде бы всё… но… Что-то непонятное со мной происходит. Вот как ты появился, осознал, не хочу, чтоб она дружила с кем-то. Может, не ушла-то она, эта любовь? А Коля, он парень нормальный. У него тоже всё не очень хорошо. Вот они, наверное, с Зиной и почувствовали родственные души друг в друге. Да я вообще не понимаю, чего это меня так накрыло. Мы с Тибо не первый день знакомы. Можно было просто поговорить. А это прямо злость такая неконтролируемая появилась. Я тоже извинился. Не по-товарищески себя повёл. В драку кинулся…
Юрик бубнил рядом со мной, но я его почти не слушал, задумчиво смотрел в спину Золотарева, который топал впереди. Не нравится мне этот товарищ. Вот хоть убей, не нравится. Что-то в нём… не так. Я задницей чую подвох. Но словами это объяснить не могу. Как и причину своей неприязни.
Попытался вспомнить бесконечные рассказы дядь Славы. Он ведь часто всех участников перечислял. Просто я, долбоящер, не слушал ни черта. Однако в голову никакой информации не приходило. Если дядька и вспоминал Золотарёва, то как-то вскользь. Тем более, Семён здесь, в Ивделе присоединился. Они могли и не знать друг друга…
— Так! Ребята! Давайте быстрее! — Блинов подгонял студентов, и своих, и дятловских. — Время! Сашка! Саша!
Не знаю, почему, чисто на автомате, я вскинул голову, среагировав на своё имя. Вернее, это, конечно, нормально, оно же моё, родное. Просто за эти два дня максимально привыкал к Костику. Прекрасно знаю, на подобных мелочах все и палятся как раз. Первое, что должен сделать человек, работающий под прикрытием, — отключить реакции на своё настоящее имя. Однако сейчас, наверное, из-за внутреннего напряжения, сам же это правило и нарушил.
Но… нет худа без добра. Этим быстрым взглядом в сторону Блинова, я выцепил очень интересную, а главное, неожиданную деталь. На «Сашу» отреагировал не только я… Семён Золотарёв еле заметно дёрнулся вперёд, словно хотел ответить. Семён… Сеня… Который в своём имени никаких производных от Александра иметь не может…
— Замирякин, чего стоим? Кого ждём? Дорошенко! — Блинов заметил и меня, и Юрика. — Бегом! Бегом!
Я послушно приблизился к кургану из вещей и принялся помогать парням таскать их в автобус. Весь этот скраб надо было ещё как-то разместить, учитывая количество пассажиров. Правда, периодически всё равно оглядывался на троицу, которая стояла чуть в стороне, что-то активно обсуждая. Дятлов, Блинов и этот Семён Золотарёв, почему-то едва не откликнувшийся на Сашу.
Дятлов вдохновенно вещал, Семён кивал почти каждому его слову, а вот Блинов выглядел сомневающимся.
— Константин…
Я поднял взгляд и сразу уткнулся глазами в Николая. Чёрт… Теперь этот пришёл, похоже, разговаривать. Ходят как паломники ко мне, честное слово. Однако Тибо сильно порадовал. Его речь свелась всего лишь к нескольким фразам.
— Я зла не держу. Мы во всём разобрались. Ты неправильно понял ситуацию, но это ничего страшного. Зато теперь мы точно знаем, что ты человек — без камня за пазухой, — флегматично сообщил Тибо, а потом развернулся и пошёл к очередному мешку.
Да, твою мать… что за люди они такие странные? Я же погано поступил. Даже если бы придуманная мной история была правдой, вот так, прилюдно, вываливать подробности чужой личной жизни — это неправильно. Хотя… Советский союз, блин. Комсомольцы. Всё у них должно быть открыто и на виду у товарищей…
Единственный человек, который со мной ни о чём не стал разговаривать — это Зина. Она, наоборот, старалась держаться подальше. Я подошёл к ней сам. Зачем? Понятия не имею.
Когда народ уже начал трамбоваться в автобус, уличил минуту и, протолкнувшись к девчонке, встал за её спиной.
— Почему ты промолчала? — поинтересовался у неё тихо.
Был уверен, она сразу поймёт, что имеется в виду, без пояснений и деталей. Зиночка повернулась, посмотрела на меня внимательно, а потом молча полезла в автобус.
Глава 13
О флирте и манипуляциях
— Эх, ребята, здорово-то как… что же нас впереди ждёт… — мечтательно выдохнула Люда, глядя в окно автобуса.
Что нас ждёт, что нас ждёт… Грандиозная жопа, вот что нас ждёт. Очередная жопа мира — это если конкретно о посёлке, в который мы сейчас едем. И это я пока чисто по географии прошёлся, без событий. Просто те «красоты», которые мелькали за окном, навевали на меня грустные мысли, изрядно сдобренные крепким, здоровым чувством сарказма.
Снег, снег, снег, снег… Оп! Какая-то развалюха виднеется вдали… А-а-а-а-а… Нет, это не развалюха, это усохшее и одновременно заледеневшее дерево…
Я так и не смог понять, что вдохновляющего студенты нашли в походах по Северному Уралу. В зимних походах. Вот честно. Нет, есть, конечно, выражение — лучше гор могут быть только горы. Но, граждане-товарищи, положа руку на сердце: лучше летних гор могут быть только горы ранней осенью, или поздней весной. Там хоть какая-никакая романтика имеется. Зачем тащиться в январе месяце? Посмотреть на белое безмолвие пустыни? Восхититься дикими ветрами? Отморозить всё, что можно и всё, что не нужно?
