Ознакомительная версия.
– Слушай, не болтай лишнего, а? – строго сказал Зонгар и добавил несколько слов по-лемурийски.
Лара также ответила на этом певучем языке, и какое-то время Глеб искренно наслаждался музыкой их препирательства. Ему даже показалось, что он кое-что понял из диалога, поскольку все же сдавал в универе древние языки, а в лемурийском явно звучали их корни.
Так, например, он был уверен в том, что самую важную тайну Джинна Лара ему поведать вовсе не собирается, и пусть Зонгар будет спокоен на этот счет…
– Джинн не может ничего сделать сам, – сказала Лара, обернувшись к Глебу, – по той простой причине, что заклинание, созданное жрецами Зонгара, запечатывает не только сосуд, но и саму волю Джинна. Черная, неблагодарная свинья! – что-то в этом вроде вскричала она через дверь уже по-лемурийски, но Глеб понял общий смысл тирады.
– Да остынь ты, девушка, – миролюбиво отозвался Зонгар. – Не он ли угробил Лемурию? Не он ли хотел изничтожить человечество вообще?
Лара молча прикусила губу.
– Я просто решил закончить его дело. Причем, самым безболезненным способом. Безо всяких цунами и выдергивания заснеженных скал из коры планеты. Я все-таки не дантист, а большей частью педиатр. Все будет тихо и мирно. Над станцией вырастет скромный грибочек, а атмосфера планеты наполнится неким чудесным снадобьем, от которого люди больше не смогут творить кое-какие делишки.
– Ты это серьезно? – спросил Глеб. – Радиация, конечно, может обесплодить, но сколько ты рассчитываешь добыть ее на одной-единственной АЭС?
В ответ послышался скрипучий смешок.
– Эта одна-единственная АЭС лишь продемонстрирует Джинну свое устройство. Он поймет, что и как надо делать. И через несколько минут я распотрошу все ядерные реакторы планеты.
– Ты с ума сошел! – вскричал Глеб.
– Я не могу сойти с ума, даже если сам захочу, – ответил Зонгар и принялся насвистывать какую-то грустную мелодию.
– Так попроси Джинна, чтобы он снес тебе мозги! Только не смей делать этого!
Зонгар продолжал свою песнь, не обращая внимания на Глеба.
– Послушал он тебя, как же! – сказала Лара.
Глеб пододвинул к стене ящик, они выглянули наружу. Взгляд автоматически отыскал градирни АЭС, едва различимые в сиреневой дымке. Затем, будто панорамируя камерой, Глеб сфокусировался на действиях Зонгара. Тот извлек из кармана фляжку, свернул крышку, крышка брякнула об алюминий, зависнув на цепочке. Раздвинул ладонью траву и воткнул фляжку в землю. Опустился на колени и сложил руки под реденькой бородой. Губы его часто зашевелились.
– Нельзя допустить этого! – вскричал Глеб.
– Это уже произошло, – спокойно ответила Лара. – Я видела будущее Земли.
– Ты видела всего лишь один из его вариантов. Надо немедленно отобрать Джинна у Зонгара. Послушай, – Глеб схватил Лару за плечи и развернул к себе. – Только теперь я понял, куда и когда надо переместить его.
– Он все равно его найдет! Везде и всегда.
– Только не в этом! – вскричал Глеб и выхватил из кармана арибаллический лекиф. – Ты понимаешь, что произойдет? Если Джинна поселить в лекиф, то его не будет ни в амфоре, ни во фляжке, ни у Зонгара теперь. Ты должна немедленно оправиться в склеп Гермона, именно с этим лекифом в руках, с лекифом из нашего времени!
– Поздно, – тихо сказала Лара.
Глеб посмотрел за ее глазами и увидел, что над фляжкой, стоящей в траве подле Зонгара, уже колышется и гнется пространство.
Фигура, похожая на человеческую, возросла рядом с Зонгаром и коротко глянула на него. Зонгар заговорил, жестикулируя, Джинн молча слушал, опустив глаза.
Это была фигура в странной одежде, больше всего на свете напоминающей дамское вечернее платье с глубоким вырезом на спине. Но не одежда Джинна повергла Глеба в изумление, даже ни сама его материализация из ничего, а нечто совершенно другое, настолько неожиданное, что Глеб даже на время потерял интерес ко всему происходящему…
Внезапно фигура потянулась ввысь, достигла высоты пирамидального тополя. Джин будто осветился пламенем изнутри и простер руки на север, в сторону АЭС. В тот же момент Зонгар исчез, и на его месте встала скифская баба, будто бы тысячелетия покоилась здесь. А на месте градирен возгорелось второе солнце.
Нет, не это феерическое зрелище заворожило Глеба. Другое впечатление он никак не мог переварить. В какой-то момент, когда возрастающий из фляжки Джинн сравнялся размерами с Зонгаром, который стоял рядом и нервно, словно Хоттабыч, теребил свою бородку, Глеб с ужасом увидел, что у обоих – Джинна в причудливой лемурийской одежде и Зонгара в рваных джинсах – одно и то же лицо.
* * *
Они сидели в полной темноте, пока Глеб не отыскал в кармане фонарик. Вот, оказывается, для чего он ему был нужен: чтобы осветить полость склепа Гермона, причем, за тысячи лет перед тем, как открыли электричество.
Лара тяжело дышала и странно смотрела на Глеба. Он не сразу понял этот взгляд. Дело в том, что за несколько мгновений до того, как ядерная волна смела несчастный свинарник, они крепко обнялись, дабы Хронос принял их за одно тело и слепо перенес от репера к реперу. Именно это соприкосновение и привело обоих в трепет.
Только вот с репером было все не так: баба стояла не на слое песка, как раньше, а просто на полу, а пол был совершенно чист. Да и баба была несколько другой: больше размером, грубее в обработке. Это была, если можно так сказать «их» баба – репер, который образовался от перемещения Глеба и Лары. Все это значило, что они перенеслись в гораздо более раннее время, чем надо. Может быть, дело в массе – ведь перенестись должна была только лишь одна Лара?
С тех пор, как Глеб пришел в себя, один чудовищный вопрос вертелся в его голове: перед его глазами стояло лицо Джинна, идентичное лицу Зонгара, и он прокручивал версии одну за другой, но ситуация была выше любой теории: они были погребены в запечатанном склепе, и кто-кто, а Глеб уж очень хорошо представлял размеры и тяжесть лежащих над ними камней.
Он медленно осветил окружающее пространство. Вот ступень с темно-бурым мозаичным тюльпаном, над ступенью – ниша.
– Амфоры тут нет, – сказала Лара.
– Догадываюсь.
Глеб хлопнул себя по карману: так и есть – карман пуст. Арибаллический лекиф стоял в глубине ниши. Что-то звякнуло внизу, но Глеб был так поглощен своими размышлениями, что не обратил на это внимания.
Глеб взял лекиф. Поверхность была гладкой, едва подернутой пылью. Значит, его поставили здесь совсем недавно. Глеб принялся рассматривать остальные предметы.
Маленький золотой канфар шестого века до нашей эры был на месте, а вот медного половника еще не было. Половник был младше канфара лет на сто. Подняв одну, другую керамическую тарелочку, Глеб уже точно понял в каком времени они очутились – это был самый конец пятого века до нашей эры.
Ознакомительная версия.
