- Ее дух в теле, - осторожно произнес Моэм. - И она живая. Но...
Он замялся, не в силах объяснить.
- Чужая, - подсказал я в передатчик. - Так говорил Джед, тот раненый вампир.
- Вроде того, - согласился Моэм.
- Вампир? - неуверенно произнесла девушка. Похоже, еще одно понятное слово...
Она быстро дотронулась до лба Моэма, нахмурилась и покачала головой.
- Она проверяет, - догадалась Лин. - Проверяет, человек ли он... На вид, на ощупь... Проклятье, проклятье!
Моэм повернулся к камере, и я впервые увидел его растерянным.
- Лин...
- Начинай! - приказала Лин, а сама достала пачку сигарет и принялась расхаживать взад-вперед.
- О чем вы подумали? - требовательно спросил я и заметил, что Грай тоже выглядит потрясенным. Мигом раньше лопнула оттянутая ногтем резинка с запястья.
Лин застыла, нервно прикуривая, и сказала:
- Идея множественности миров.
Мы с Кертесом, как самые необразованные, переглянулись.
- Впервые выдвинута богословом Заром Ингемским, как подтверждение могущества Творца во всех Вселенных... и принята, к слову. Конечно, тогда не существовало никакого научного обоснования, но опыты проводились... Создавались машины, теоретически способные перенести человека в иной мир, но все заканчивалось неудачно...
- То есть как?
- Подопытные умирали.
- Понятно... - я задумался. - Значит, научного обоснования нет и сейчас?
- Нет, - Лин затянулась и выпустила дым. - Но идея жива, даже после запрета на эти эксперименты.
- Только не говори, что ты среди этих... приверженцев.
Доктор неопределенно пожала плечами. Тогда она тоже казалась беспомощной и даже виноватой в чем-то.
- Но это многое объяснило бы... Непонятную речь, странную реакцию на вампиров...
Я задумался.
- Грэд, а ведь...
- Нет, Кертес.
- Да! - с молчаливого одобрения Лин Кертес быстро заговорил: - Кого она увидела, оказавшись в квартале? Старого упыря, страшенного! А если там они другие... или все такие, поголовно? А потом мы... Еще один вампир, мертвец и я в том доспехе! Я бы тоже свихнулся и схватил пистолет!
Грай, нахмурившись, смотрел себе под ноги, Лин курила.
- Бред, - твердо сказал я.
Рука меня выдавала, нервно стуча по столу указательным пальцем, и отчего-то не получалось ее контролировать. Я схватил ее, вернул на место и стал привинчивать, вооружившись отверткой. Левой рукой - не слишком удобно, но постепенно привыкну.
- Идеи оживления трупа тоже считали бредом. Вернее, и сейчас считают, - возразила Лин. - Просто скажи, что думаешь, а? И закончим спор.
- Я думаю... Думаю, это просто самое легкое объяснение всему и еще одно великое открытие, к которым у тебя патологическая страсть.
- Продолжай, - спокойно произнесла девушка, стряхивая пепел.
- И в любом случае, Моэм должен все выяснить.
- Полагаю, он со мной согласен. Но говори еще.
- Это не объясняет выбор оружия и именование себя смертью.
- Этого мы не можем знать. Дальше.
"Вот ведь тварь", - подумал я. В силу известных причин мне приходится выкладывать все начистоту, и Лин уже приспособилась этим пользоваться.
- Но такая... гипотеза... Да, имеет право на существование. И - да, многое объяснит, особенно с учетом поведения девушки в вампирском квартале и того, что и вампирам, и Моэму она кажется чужой.
- Вот видишь, я права! - фыркнула врач.
- Еще нет, - ненавижу свою болезнь, с ней никогда не выиграть в споре. Противник просто заставит тебя изложить свои же собственные аргументы, а трудно спорить самому с собой.
Грай решительно тряхнул головой.
- Не продолжайте, - хмуро попросил он. - Я тоже не люблю подобные версии событий, Грэд, так что просто подождем Моэма.
Пока мы договаривались друг с другом, а лично я - со своим собственным разумом, отказывающимся допускать такой вариант, Моэму, кажется, удалось ввести "гостью" в транс. Макс сидел рядом и мало чем отличался от загипнотизированной.
Увеличив громкость динамиков, мы расслышали тихий голос шамана.
- Записывай, Грай, - спохватилась Лин. - Потом загрузим и переведем по программам импланта.
Вовремя. Моэм задавал стандартные вопросы про то, кто она, откуда и как попала в вампирский квартал. На последнем Моэм исправился и спросил, как она вообще попала сюда. Ответ был короткий и непонятный. Спросил шаман и про косу, и про причины нападения.
- Как так выходит, что она понимает его, но отвечает на своем языке? - шепотом поинтересовался Кертес.
- Они говорят мысленно, - ответил Грай. Сигарета в руках Лин обжигала ей пальцы. Я аккуратно вынул окурок и затушил об стол. - Вслух - это для нас. И для доказательств.
Моэм внезапно поднялся и покинул палату, прихватив Макса.
- Он не вывел ее из транса, - прошептала Лин.
К тому моменту Грай уже переводил текст. Еще несколько секунд программа работала, а шаман, плотно сжав губы, смотрел на Лин. Недоумение, страх, восторг, ожидание - все это читалось на бледном лице. Кертес вопросительно взглянул на меня, я молча подпер голову руками и искоса посмотрел на монитор. Непослушными пальцами Грай нажал несколько клавиш и включил запись.
На вопрос, кто она, девушка сначала ответила уже знакомое "Я Смерть", а потом, помолчав, продолжила спокойным металлическим голосом: "Меня зовут Тамара".
Ее зовут Тамара, и она из города, о котором никто из нас никогда не слышал. Из страны, о которой мы не имеем ни малейшего понятия. Из мира, где вампиры так же были персонажами легенд, но стали не жутковатой и печальной реальностью, а своеобразной модой, основанной на желании облагородить ужасное и стать к нему ближе. Всем уже было плевать на преступление, мы ждали рассказа о ее переходе в наш мир.
"Я умерла, - рассказывала она. - Летом, в поле. Меня убили".
Я не чувствовал ничего. Просто слушал.
"Кто?" - спросил шаман.
"Горин Александр Александрович, - ответила она. - Так он назвался. Он врач и он убил меня..."
Она встречалась с ним раньше - Горин лечил ее после аварии. А спустя полгода они вновь увиделись...
"Коса", - сказала Тамара и замолчала.
"Ты выбрала ее из всего оружия".
"Я помню, как на меня летело лезвие, и только. После этого не было ничего... Я проснулась на складе и увидела ее... Она была совсем другая, но все же... коса. Смерть с косой..."
По какой-то жуткой случайности слово "смерть" звучало одинаково и у нас, и у них, как и "я", потому мы с Кертесом и поняли единственную фразу, которую от нее услышали.
