Там, в супе... посреди этой массы, существует нечто, что дергает за нитки...
Репродуктор оповестил, что поезд прибыл на нужную Каору станцию, голос доносился словно из другого мира.
Каору выскочил из дверей и встал на платформе. Если верить отцу, то от станции до института пешком минут десять.
Каору с изможденным, как у призрака, лицом двинулся по платформе. После вагонной прохлады на перроне можно было свариться, перемена температуры ощущалась болезненно.
Положив в портфель бумаги, которые до этого держал в руке, Каору двинулся в сторону института, следуя указаниям отца.
Идти пришлось недалеко, но дорога была неровной, и ко времени, когда он подошел к институту, Каору насквозь пропотел. Стоя перед старым зданием посольского типа, Каору сравнивал его с описанием, которое он записал на бумагу. Несомненно, это было оно, то самое здание, в котором на четвертом и пятом этажах хранится информация о «Петле».
Каору на лифте поднялся на четвертый этаж и попросил позвать человека по фамилии Амано. Эту фамилию ему назвал Хидэюки.
«Когда придешь в институт, сразу попроси позвать Амано и передай ему, что я тебе сказал». — Хидэюки несколько раз напоминал ему об этом.
Женщина у стойки сняла трубку внутренней связи и передала просьбу.
— Вас желает видеть господин Каору Футами, — кратко проговорила секретарша и, улыбнувшись Каору, показала на диван в холле. — Подождите, пожалуйста, немножко.
Каору сел на диван и стал ждать, когда придет человек по имени Амано. Оглядываясь по сторонам, он испытывал поразительное ощущение, ведь отец уже более двадцати лет назад поступил сюда на работу. До того как сам Каору родился, отец каждое утро подходил к стоике, на которую он сейчас смотрит, и шел в лабораторию.
— Простите, что заставил вас ждать. — Голос раздался совершенно неожиданно. Каору казалось, что Амано сможет появиться только из-за стойки, откуда-то из глубины этажа, но он подошел со стороны лифта. Каору встал и учтиво кивнул головой.
— Рад познакомиться, Каору Футами. Мой отец очень признателен вам.
— Ну что вы, что вы. Это я ему признателен. — Сказав это, Амано достал из визитницы карточку и протянул ее молодому человеку. Каору, будучи всего лишь студентом, не имел визитных карточек и не мог дать в ответ свою.
Под названием института стояла степень доктора медицины и имя Амано Тоору.
Поначалу могло показаться странным, что делает доктор медицинских наук в институте, специализирующемся на компьютерном программировании. Но если подумать, то и отец закончил медицинский факультет. Не так уж это и странно.
— Простите, какова ваша специальность?
Амано улыбнулся, на его щеках появились ямочки.
— Микробиолог.
Амано, небольшого роста, но прекрасно сложенный, был только на два года младше отца Каору, но выглядел значительно моложе. Казалось, ему около тридцати пяти.
— Извините, я вас отвлекаю.
— Нет, ничего подобного. Давайте я вам здесь все покажу.
Амано провел Каору в лифт и нажал кнопку последнего этажа. Наверху была такая же стойка, но Амано, ведя за собой Каору, прошел мимо нее.
Он показал юноше комнату площадью в двадцать тё. По стенам комнаты висели какемоно, а на столе стояло несколько компьютеров.
Амано опустился в свое кресло и указал Каору на кресло для посетителей.
— Вы хотите узнать поподробнее, чем занимался Футами-сэнсэй?
— Да.
— Кстати, как здоровье сэнсэя? — Было видно, что Амано спросил не из простой вежливости, а с искренним беспокойством. Каору не стал рассказывать о том, что если подтвердится наличие метастазов в легких, то ситуация станет почти безнадежной.
— Ну, так себе.
— Сэнсэй меня многому научил. — Лицо Амано приняло такое выражение, будто он загрустил о прошлом. — Но за несколько лет тут все изменилось. Стало свободнее.
Возможно, под «стало свободнее» подразумевалось здание института. По правде говоря, Каору не увидел никого, кроме Амано и секретарши за стойкой. У него появилось подозрение, что причиной этому вирус.
— Отец сказал мне, что многие из тех, кто принимал участие в исследованиях «Петли», умерли от рака.
— Да, верно.
— Была для этого какая-нибудь причина?
— Эх, пока я, к сожалению, ничего сказать не могу.
Каору не казалось, что это простая случайность. Если удастся отыскать какую-нибудь причинно-следственную связь, то, кто знает, может, найдется эпохальное решение в борьбе с раком.
— Вы знаете, где были зарегистрированы первые случаи заболевания?
Уж если Амано микробиолог, то должен хорошо это знать.
— Разновидности рака легко перепутать и поэтому создавать статистику трудно, но если говорить о вирусе метастазного рака, то первый пациент был американцем.
До Каору также доходили слухи, что местом появления вируса была Америка.
— Это произошло в Америке?
— Да, заболевший был инженером-компьютерщиком, он жил в городе Альбукерке, штат Нью-Мексико, — сказал Амано и горько усмехнулся. Бросалось в глаза странное совпадение. Факт, что впервые вирус метастазного рака был обнаружен в теле компьютерщика, и факт, что процент заболеваемости среди работников этого института заметно выше, чем в других местах. Быть может, это не выходило за пределы чистой случайности, но...
Усмешка продержалась на лице Амано не более секунды. Так, будто он, вздохнув, решил, что нет смысла искать некую особую причину, и отвергнул мысль о том, что совпадение не случайно.
Словно поддавшись своему душевному состоянию, Амано резко вскочил с места.
— М-да, м-да, кстати, вы не смотрели одно очень старое видео?
— Видео?.. — Каору почему-то насторожился.
— Его для более ясного разъяснения темы и принципов исследований записали подчиненные Футами-сэнсэя. Там они что-то делают, какие-то вычисления, в общем, заняты работой. Если хотите побыстрее разобраться, в чем состоит цель «Петли», лучшего вам не найти. Пожалуйста, сюда, — позвал Амано, вставая и выходя в дверь.
Пройдя половину похожего на галерею коридора, опоясывающего множество лабораторных помещений, они вошли в комнату смежную с приемной, где стояли диван и стол.
Возможно, потому, что комната располагалась в самом центре здания, в ней не было ни одного окна. В отличие от приемной тут было больше мебели, эта мебель придавала ей вид музейного зала. Стены украшали картины в рамах и художественные фотографии. Особенно выделялись четыре картины, висевшие абсолютно симметрично по одной на каждой стене, совсем как оберег от злых духов, в рамах одинакового размера.
