Ознакомительная версия.
– А я почем знаю? Может, он спортсмен.
– Да нет, ты ж говорила, от него покойниками воняло. Значит, из морга сбежал. Точно из морга, ты послушай… – дальше она зашептала претаинственным шепотом, пуча глаза и корча страшные рожи. – Карлика это все… Карлика Захария рук дело. Я ведь против морга живу и из окна часто его окаянного вижу. Кто работает в покойницкой, наперечет всех помню. И ты знаешь, что он с покойниками делает?! Жуть!.. Говорю тебе, из морга он убег, как пить дать из морга от Захария окаянного, оттого в монокле. От Захария все покойники скоро разбегутся…
– Но ведь интеллигентно так спрашивает, весь от холода синий, и монокль в глазу блестит. На покойника, что ни говори, совсем не похож, – возразила дама с помойными ведрами.
– А я так думаю… А вы, гражданин, что на меня так уставились? – обратилась вдруг женщина к Трупу, покрепче обнимая сумку.
– Да я так… Так…
Труп встал со скамейки и, заметно загребая по земле левой ногой, направился к выходу из сквера.
Ногой он загребал, чтобы оставить в памяти женщин неверные о себе приметы. Профессионалом он был даже на отдыхе.
Оказавшись на улице, Труп остановился, не зная, какие действия предпринять. Собиратель был жив. На этот счет сомнений у Трупа не имелось. Предчувствия его подтвердили случайно подвернувшиеся женщины. Конечно, это был абсурд, глупость – и просто этого не могло быть… Только в сказках оживали покойники, и Труп знал об этом и внутренне протестовал. И в то же время впервые за четверть века работы с покойниками он вдруг усомнился в действенности системы, которой обучил его Парамон.
"А, если и вправду я чего недожал, недодавил?.. – раздумывал он, стоя на улице. – Мог ведь я недодавить… А жизнь в нем, замедлившись немного, опять зациркулировала… В морге он в себя и пришел…"
Страшно сделалось Трупу. Впервые за его разбойничью практику где-то по земле ходил живой свидетель. Человек, который видел его лицо, мог опознать и тем подвергал нешуточной опасности. Не хотелось Трупу на старости лет переезжать в места лишения свободы. Нужно было что-то делать. Прежде всего, Труп должен был убедиться в том, что Собиратель жив. А вдруг Трупа уже разыскивают, вдруг всем ментам роздано его словесное описание. Труп поежился, оглянулся по сторонам. Но никому из прохожих не было до него дела. Впервые за многие годы ему стало страшно – страшно какой-то реальной угрозы. Но Труп подавил в себе это чувство и измененной походкой, слегка сощурив левый глаз, двинулся в сторону своего дома.
Вечером Труп уже стоял возле двери Владимира Ивановича. Как всегда, хорошо исследовав личную жизнь клиента, Труп, перед тем как лезть в окно, знал уже о его товарище, у которого Собиратель бывал в гостях и где мог скрываться. Он еще не сочинил, как ему следует поступить, поэтому звонить в дверь медлил. Врываться же в квартиру на чужих глазах, делать массаж и доводить человека до летального исхода не хотелось. Труп сел на захарканные ступеньки и задумался. Единственным вариантом было выманить Владимира Ивановича из дома. Если бы он знал номер телефона, труда бы это не представляло.
И тут дверь нужной Трупу квартиры отворилась. Из нее вышел среднего роста человек в старомодном плаще и, не заметив притаившегося Трупа, заспешил вниз по лестнице.
Он вполне мог быть товарищем, у которого скрывался Собиратель. Вот сейчас он уйдет, и Труп вновь окажется в неопределенности. Нужно было что-то предпринять.
– Владимир Иванович! – крикнул Труп и затаился.
Зов этот отразился от стен и помчался в пролет. Шаги стихли.
– Я вас слушаю! – донеслось снизу. – Кто звал меня?!
Но, ликуя внутри, Труп не подавал внешних признаков жизни. Что-то пробормотав, Трупу неслышное, выявленный Владимир Иванович хлопнул дверью, и все стихло.
Радостный Труп натянул на руки презервативы, подошел к двери и надавил кнопку звонка. Долгое время жизнь за дверью никак себя не проявляла. Наконец, послышался торопливый стук каблучков, он убрал ухо от дверной щели, приготовившись обольщать даму. Дверь отворилась, в проеме показалось лицо молодого человека. Сбитый с толку, Труп в первое мгновение растерялся.
– Вам кого, мужчина?
– Я телемастер, из ЖЭКа… меня Владимир Иванович вызывал, велел подождать у него в комнате… – первое, пришедшее на ум, ляпнул Труп.
– Да заходите, заходите, – улыбнулся молодой человек, посмотрев на руки в контрацептивах. – Мне-то что, я в чужую интимную жизнь не суюсь.
Труп вошел в прихожую. Молодой человек указал на дверь Владимира Ивановича, а сам, качая бедрами, ушел к себе. Из-под двери в полумрак прихожей проникал свет. Труп подошел, приставил ухо к щели и прислушался, но тонкий его слух не уловил ни единого звука. Тогда он набрал воздуха в легкие и медленно отворил дверь.
Собиратель – собственной персоной – сидел на софе и, будучи углубленным в чтение толстой книги, даже не заметил появления Трупа. Книгу он держал близко-близко к лицу и вокруг видеть ничего не мог. На Собирателе был махровый полосатый халат, Труп не стал мешать человеку образовываться и, никак не привлекая его внимания, тихо подошел к нему сбоку и так же тихо и бесшумно рубанул ребром ладони по собирательской шее. Удар был рассчитанным и отработанным, но…
Как раз в этот момент Собиратель, укушенный летающим насекомым в ухо, поднял для почеса руку… Собиратель завопил от неожиданности и боли и вскочил. На ноги Трупу упал увесистый том из собрания сочинений Владимира Ивановича.
– Это опять вы?! – воскликнул в изумлении Собиратель, отступив. – Оставьте меня…
Труп двинул ему под ребра, Собиратель схватился за живот и стал медленно оседать на пол. Труп склонился над ним и стал массировать точки остановки жизни.
– Как же ты ожил-то?.. – бормотал он, ворочая уже бесчувственное тело Собирателя. – Как же я тебя недодавил-то?..
Сделав смертоносный массаж, Труп пощупал пульс, заглянул в глаза на зрачок, но, как видно, не удовлетворившись проделанной работой, повторил курс умерщвления.
– Ну, теперь все… Теперь спать ложись…
Он снял с покойного Собирателя халат, оставив его в том же виде, в каком оставил, умертвив в первый раз. Затащил труп в постель, придав ему естественную позу спокойного сна и, отойдя на два шага, полюбовался своей работой. Огорчало лишь то, что стекло от очков, которое оказалось крепко зажатым мышцами лица, опять не удалось отколупнуть, а вредить коже лица Труп не хотел. Он предпочитал не оставлять следов ни на полу, ни на стенах, ни на лицах покойников.
Труп поднял с пола небрежно вниз текстом лежавшую книгу, зачем-то пробежал несколько строк глазами, захлопнул… но, спохватившись, снова открыл, где пришлось, и углубился в чтение. Должно быть, то, что читал Труп, произвело на него впечатление, потому что он цокал языком, хихикал и кивал радостно головой. Потом спохватился, посмотрел на часы, открыл висевшую на плече сумку, сунул туда книгу, выключил свет и, тихонько приоткрыв дверь, выглянул в коридор. Убедившись в его полном безлюдии, Труп сделал шаг… Но тут же отпрянул, и вовремя, потому что входная дверь отворилась, и в прихожую вошел Владимир Иванович. Дело принимало неприятный оборот. Конечно, можно было дождаться, когда хозяин войдет в свое жилище, промассировать его и дело с летальным концом. Но два покойника в одной комнате, пусть даже и бездоказанные, могли навести милицию на ненужные размышления. Поэтому Труп желал бы выйти из щекотливого положения другим способом.
Ознакомительная версия.
