Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II

– Была?! – Так и знал, что он в это вцепится.

– Была. Спасибо голосу, надоумил, как обойтись, хотя твои церберы даже в рот заглядывают.

– И как?

– Ага, щаз. Ты меня ещё на слабо возьми.

– Нет, обещаю: отменю назначения. Скажи, вдруг ты не один такой умный.

– Хорошо. Помни уговор. – Наклоняюсь к его уху и шепчу. Брови друга ползут вверх, и он только и находится что сказать:

– Ну, ты артист!

– Не я. Я б до такого сроду недотумкал.

Иван некоторое время сосредоточенно размышляет, потом неожиданно, хитро блеснув глазами, говорит:

– Сима… Ну допустим, ты прав. Это что-то внешнее. Оставим в стороне вопрос что. Тогда наше лечение тебе действительно, помочь не сможет. Но, знаешь, у меня, кажется, есть идея. Ты же разговаривал с голосами?

– Он один.

– Ладно, с голосом. Он тебе отвечал?

– Да. Если я спорил, отвечал. Доказывал логичность и осуществимость своих предложений.

– Я не про то! Просто ты мог бы попытаться поменяться с ним ролями, понимаешь?

– Что?

– Ну приказать ему что-нибудь. Чтобы не ты выполнил, а он. – Эх, Ваня-Ваня, друг ты мой сердечный… насквозь я тебя знаю, навылет вижу… думаешь, сейчас докажешь мне, что моего невидимого собеседника в природе-таки не существует?

Хотя сама по себе мысль недурна.

– Наверное, мог бы. Только он к этому нисколько не расположен.

– Знаешь, есть одна замечательная книжка – «Люди, которые играют в игры. Игры, в которые играют люди». По-моему, я давал тебе её почитать, в школе, помнишь? – Помню, ещё бы. В девятом классе я, кажется, раз по пять на дню о ней слышал. Так это ты тогда решил изучать психологию и психиатрию, оказывается. Интересно, не знал.

– Ага.

– Её бы тебе сейчас посмотреть. Там по пунктам разложено, как повернуть разговор, чтобы на деле обменяться с собеседником позицией.

– Вань. Я не помню, что там было написано, но хорошо помню её толщину.

– Да, точно. Хорошо, тогда так…

Я внимательно слушал и молился, чтобы голос не следил за нашей беседой. Как всё, оказывается, странно. Я всё время пытался держаться с голосом на равных. Не подчиняться, спорить. Лез наверх! А чтобы повернуть по-своему, оказывается, надо было…

– Голос, ты где?

– Прошу тебя. У меня проблема.

– Знаешь, я подумал, что ты каждый раз был прав.

– Наконец-то.

– Да. Ты правильно говорил, я бы все вопросы давно решил, если бы так делал. Мне надо было тебя слушаться.

– А ты умнее, чем казался.

– М-м-м… не совсем… знаешь, я не уверен, что ты настоящий. Прости, пожалуйста. Но, может, ты моя галлюцинация?

– Знаю. Иначе б мы тут не сидели.

– Так… это… а ты существуешь?

– Конечно.

– Трудно поверить.

– Да легко!

– Нет, боюсь, не настолько… то есть… извини, мне сложновато. Я же – не ты.

– Доказательств захотелось? Так легко же, говорю! Что тебе продемонстрировать? – Об этом я не думал. Чёрт. Что бы такое попросить? Впрочем, без разницы!

– Сделай так, чтобы вон тот кубок покружился вокруг люстры.

– Ну ты и дурак! Ладно, в первый и последний раз, специально для недоразвитых форм жизни.

Самый большой кубок, «За победу в чемпионате», дёргается и взмывает к потолку. Муська издает истеричное «Мя-а-а-уууу!» и опрометью бросается вон из шкафа, сметая награды, которые с грохотом сыплются на пол. Она мчится через кабинет пулей, вздыбив шерсть на загривке, выскакивает в коридор, и скоро кошачьи вопли стихают где-то вдалеке.

А кубок между тем размеренно нарезает круги вокруг люстры.

– Мать твою… мать твою… мать твою… – шепчет Иван, задрав голову.

А меня вдруг разбирает гомерический, на грани истерики, смех.

Говорят, чтобы излечить – нужно уничтожить, чтобы уничтожить – надо унизить, а чтобы унизить – лучше всего посмеяться.

И, давясь хохотом, едва не плача от спазм в щеках и груди, я, наплевав на всю и всяческую психологию, – выдавливаю:

– Пшёл вон, клоун! Из моей головы и из моей жизни! Зеро тебе выпало, козлу убогому! Думаешь, после такого я хоть раз тебя послушаю?!

Кубок падает на пол.

– Эй, голосишко!

В ответ – тишина.

Что ж, он оказался умнее, чем думалось. Я бы на его месте тоже поскорее свалил.

Когда мы с Ниной уже шли к воротам, из окна высунулся Иван и радостно проорал:

– Ты, контактёр! Коньяк готовь, вечером в гости приду!

И тут Ниночка чуть сжала мою руку, повернулась на каблуках и звонким голосом заявила:

– He-а! Будет шампанское. На помолвке всегда пьют шампанское! – О как. А я-то опасался, что с этим вопросом у меня будут сложности…

И тут, отлично видимая на васильковой голубизне летнего полдня, небосвод снова прочертила падающая звезда.

До самого горизонта.

По дороге, соединяющей город Тескоко и столицу государства Теночтитлан, шел караван, огромный и очень напоминающий толстую объевшуюся змею. Обычно большие группы из Тескоко состояли либо из его армии, направляющейся воевать за интересы Тройственного Союза, либо почтеков-торговцев. Этот караван четко делился на две части: возглавляли его придворные и личная охрана, астрологи и медики, законоведы и прислуга Несауальпилли – правителя чичимеков. Вторая часть состояла из большой группы – две тысячи измученных человек, бредущих едва-едва. Ее подгоняли копьями охранники, это шли на суд в столицу страны Анауак придворные бывшей жены правителя Чальчиуненцин.

Несауальпилли путешествовал в носилках. Белоснежные тончайшие занавески полностью укрывали его от жарких лучей солнца, пропуская только легкий освежающий ветерок. За правителем следовал еще с десяток богатых носилок с его детьми и самыми знатными гражданами Тескоко. Гордая и некогда капризная, славившаяся утонченным вкусом Чальчиуненцин понуро брела пешком, изнывая от жары и жажды, глотая дорожную пыль. Преступница шла одна, и только изредка гордо вскидывала голову, чтобы откинуть назад слипшиеся от пота волосы. Остальной народ, состоящий из красивейших молодых людей, замученных допросами и пытками, с трудом плелся за той, чью красоту и ум совсем недавно воспевал в стихах и поэмах.

Первая колонна путешественников радовала глаз яркостью расписных и вышитых нарядов, обилием драгоценностей, украшений из перьев; передвигался двор легко и непринужденно. Вторая группа с трудом поспевала за первой, ее постоянно подгоняла стража, бесцеремонно опуская копья на спины преступников.