— Нет, — ответил Карлссон таким тоном, будто разговаривал с ребенком, — но вряд ли полиция поверит ему на слово, если мы не сможем предоставить каких-либо доказательств.
— Но он же свидетель!
— И ты считаешь, что этого достаточно?
Ларри махнул рукой, указывая на гору листьев:
— Куда делось тело, вот в чем вопрос. Если все действительно было так, как он говорит.
Лакке быстро шел по алее парка. Приблизившись к Гёсте, он указал на землю:
— Здесь?
Гёста кивнул. Лакке сунул руки в карманы и так застыл, разглядывая хаотично разбросанные листья, будто перед ним была головоломка, которую нужно решить. Под кожей его ходили желваки.
— Ну? Что скажете?
Ларри сделал пару шагов в его сторону.
— Лакке, мне очень жаль…
Одним движением руки Лакке отмахнулся от Ларри, не давая ему договорить.
— Я спрашиваю, что скажете? Поймаем мы ту сволочь, которая это сделала, или нет?
Все, кроме Лакке, отвели взгляд. Ларри хотел было сказать, что это сложно, почти невозможно, но осекся. В конце концов Морган прокашлялся, подошел к Лакке и положил руку ему на плечо:
— Поймаем, Лакке. Обязательно.
*Томми перегнулся через перила и посмотрел вниз — вроде что-то поблескивает. Похоже на трофей Юных сурков из мультиков про Дональда Дака.
— О чем ты думаешь? — спросила мама.
— О Дональде Даке.
— Стаффан тебе не нравится, да?
— Да нет, он ничего.
— Правда?
Томми устремил взгляд в сторону центра. Разглядел красную неоновую букву «В», медленно вращавшуюся над городом. Веллингбю. Виктори.
— Он тебе пистолеты показывал?
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто так. Показывал?
— Не понимаю, о чем ты.
— А что тут непонятного-то? Открыл сейф, достал пистолеты, показал. Показывал или нет?
— Ну, показывал, и что?
— Когда?
Мама стряхнула с блузки невидимую пылинку, потерла руками плечи.
— Что-то холодно.
— Ты о папе вспоминаешь?
— Да, все время.
— Все время?
Мама вздохнула, наклонила голову, пытаясь заглянуть ему в глаза:
— К чему ты клонишь?
— К чему ты клонишь?
Она накрыла ладонью его руку, лежавшую на перилах.
— Пойдешь завтра со мной к папе?
— Завтра?
— Да. Завтра же День Всех Святых.
— Это послезавтра. Пойду.
— Томми…
Она отцепила его руки от перил, развернула к себе лицом. Обняла его. Он немного постоял, затем высвободился из ее объятий и вошел в квартиру.
Надевая куртку, он сообразил, что ему нужно выманить маму с балкона, если он хочет подобрать стрелка. Он окликнул ее, и она тут же возникла на пороге в надежде услышать хоть одно его слово.
— Ладно… Стаффану привет.
Мама расцвела:
— Передам. Хочешь, останься?
— Да нет, я… Его, может, всю ночь не будет.
— Да уж. Я немного волнуюсь.
— Не волнуйся. Уж что-что, а стрелять он умеет. Пока!
— Пока…
Входная дверь захлопнулась.
— …сынок.
*Внутри «вольво» что-то приглушенно стукнуло, когда Стаффан на полной скорости въехал в бордюр тротуара. Челюсти лязгнули так, что в голове загудело. На какое-то мгновение он потерял зрение и чуть не задавил старика, направлявшегося к толпе зевак, что собрались вокруг полицейской машины у главного входа.
Стажер Ларссон сидел в машине и разговаривал по рации. Наверное, вызывал подкрепление или «скорую». Стаффан припарковался за ним, чтобы не перекрывать дорогу подкреплению, вышел и запер дверь машины. Он всегда запирал ее, даже если выходил всего на минуту, — не потому, что боялся угона, а чтобы выработать автоматизм и однажды, не дай бог, не забыть запереть служебную машину.
Он направился ко входу, стараясь выглядеть как можно солиднее перед собравшейся публикой; он знал, что обладает авторитетной внешностью. Большая часть публики, наверное, сейчас думала: «Ага, наконец-то пришел человек, который быстро во всем разберется».
Внутри, прямо возле двери, стояли четверо мужчин в плавках и с полотенцами, накинутыми на плечи. Стаффан прошел мимо, в сторону раздевалки, но один из них окликнул его: «Простите!» — и подошел, шлепая босыми ногами по полу.
— Простите, я хотел узнать… насчёт нашей одежды.
— Что с вашей одеждой?
— Когда мы можем ее получить?
— Вашу одежду?
— Да, она в раздевалке, а нас туда не пускают.
Стаффан открыл было рот — язвительно заметить, что в данный момент их одежда занимает далеко не первое место в списке приоритетов, но тут увидел, как какая-то женщина в белой футболке несет в охапке банные халаты. Стаффан молча указал рукой на женщину и двинулся дальше к раздевалке.
По пути ему встретилась другая женщина в белой футболке, которая вела к выходу мальчика лет двенадцати-тринадцати. Лицо ребенка казалось лиловым на фоне белого халата, замотанного вокруг тела, глаза были пусты. Женщина с укором посмотрела на Стаффана:
— Его мама уже выехала за ним.
Стаффан кивнул. Это что — жертва?.. Его так и подмывало задать этот вопрос, но в суете он никак не мог придумать формулировку поудачнее. Наверняка Холмберг записал имя мальчика и прочую информацию и распорядился передать его в руки матери, которая сама решит, что ему нужно: «скорая», психиатр или терапия.
Общество обязано защищать слабейших.
Стаффан пошел дальше по коридору и взбежал вверх по лестнице, мысленно обращаясь к Господу с благодарностью за явленное милосердие и просьбой дать сил, чтобы вынести предстоящие испытания.
Неужели убийца в самом деле находится в здании?
Возле входа в раздевалку, под табличкой с красноречивой буквой «М», стояли трое мужчин и беседовали с констеблем Холмбергом. Полностью одет был лишь один из них. Второй стоял без штанов, третий — с голым торсом.
— Спасибо, что так быстро, — поприветствовал его Холмберг.
— Он там?
Холмберг указал на дверь в раздевалку:
— Ага, там.
Стаффан кивнул на мужчин:
— А они?..
Прежде чем Холмберг успел что-либо ответить, мужик без штанов сделал полшага вперед и не без гордости произнес:
— Мы свидетели.
Стаффан кивнул и вопросительно посмотрел на Холмберга:
— А может, их стоит…
— Конечно, я просто ждал тебя. Он, похоже, не агрессивен.
Холмберг обернулся к троим мужчинам и вежливо добавил:
— Мы с вами свяжемся. Сейчас вам лучше поехать домой. Ах да, вот еще что. Я понимаю, что это непросто, но постарайтесь не обсуждать происшедшее между собой.
Мужик без штанов криво улыбнулся в знак согласия:
— Вы хотите сказать, кто-то может нас услышать?
— Нет, но под влиянием друг друга вы можете решить, что видели то, чего на самом деле не было.
— Ну уж нет! Я знаю, что видел, и такого извращения я в жизни не…
— Поверьте, это случается с лучшими из нас. А теперь прошу извинить. Спасибо за помощь.
Мужчины двинулись по коридору, что-то бормоча. Холмберг умел разговаривать с людьми. В общем он в основном этим и занимался. Ездил по всяким школам и рассказывал про наркотики и работу полиции. На дело он в последнее время выезжал нечасто.
Из раздевалки послышался металлический лязг, будто уронили лист железа. Стаффан вздрогнул и прислушался.
— Не агрессивный, говоришь?
— Говорят, серьезные телесные повреждения. Вроде как облил лицо кислотой.
— Зачем?
Лицо Холмберга поскучнело, и он повернулся к двери.
— Пойдем узнаем.
— Вооружен?
— Похоже, что нет.
Холмберг указал на мраморный подоконник, где лежал большой кухонный нож с деревянной ручкой.
— Пакета у меня не было. К тому же тот молодец без штанов успел его весь излапать к тому времени, как я пришел. Ладно, потом разберемся.
— И что, так и оставим его здесь лежать?
— У тебя есть другое предложение?
Стаффан покачал головой и сейчас, в тишине, вдруг различил две вещи. Слабый прерывистый свист из раздевалки. Ветер в трубе. Треснувшая флейта. Этот звук — и запах. Запах, который он сначала счел примесью хлорки, пропитавшей все здание. Но это было что-то другое. Резкая, едкая вонь, щекочущая ноздри. Стаффан поморщился.
— Ну что, заходим?..
Холмберг кивнул, но с места не двинулся. Жена, дети. Все понятно. Стаффан одной рукой вытащил из кобуры пистолет, другой нажал на ручку двери. Третий раз за все двенадцать лет службы в полиции ему приходилось входить в помещение с оружием на изготовку. Он не знал, правильно ли поступает, но упрекнуть его было некому. Убийца малолетних. Взаперти, должно быть, в полном отчаянии, да еще и с тяжелыми повреждениями.
Он сделал знак Холмбергу и открыл дверь.
Вонь ударила в нос.
В ноздрях защипало так, что прошибли слезы. Он закашлялся. Выудил из кармана носовой платок и прикрыл им рот и нос. Несколько раз ему приходилось помогать пожарным тушить горящие дома, и ощущения были похожими. Но здесь никакого дыма не было, только легкий пар, витающий в воздухе.
