Впоследствии священник сказал своему другу, что довольно трудно объяснить, что именно тогда произошло. Незваный гость исчез, но способ его ухода был необычен. Он не исчез, как вспышка, и не погрузился в землю; скорее, перед ним внезапно опустилась штора. Верхняя часть его тела, казалось, исчезла за секунду до всего остального. Это было не совсем так, но отец Торнтон сказал, что это был самый близкий способ описать его исчезновение. Во всяком случае, человек исчез прежде, чем можно было заговорить с ним или даже увидеть его лицо.
Сказать, что наблюдатель был удивлен, значит не сказать ничего: он был просто ошеломлен. До сих пор он не считал это дело чем-то из ряда вон выходящим. Даже тот факт, что незваный гость не отбрасывал тени, хотя и озадачивал его, но не производил особого впечатления. Теперь же он был вынужден признать, что его посетитель… ну, он не знал, что и думать. Он вспомнил историю о человеке, который когда-то жил там и, как говорили, лишил свою умирающую жену утешений Церкви, — и ему это совсем не понравилось. И все же, что он мог сделать? Ему ничего не оставалось, как ждать дальнейших событий. И события вскоре наступили.
Через несколько дней новая экономка, — старая уже ушла, — сказала отцу Торнтону, что видела в саду какого-то мужчину, пока он был в церкви, и поспешила спросить, кто это, но увидела лишь, как он скрылся за кустами; а когда она посмотрела туда, его уже не было. Похожая история была рассказана фермером, который проезжал ночью в высокой повозке и мог видеть через стену. Он заметил этого человека и упомянул об этом, имея в виду, что кто-то мог залезть в сад за фруктами.
Из этого было ясно, что незваный гость был виден и другим людям, кроме священника, и это исключало его предположение, что это могло быть заблуждением с его стороны. Если другие люди могли видеть незнакомца, было ясно, что он действительно существовал вне воображения одного человека. Теперь это не могло быть отброшено как простая фантазия или, в лучшем случае, как простое ментальное впечатление, которое могло иметь, или не иметь, какой-то понятный смысл. А с вещами, которые действительно существуют, приходится сталкиваться и иметь дело. Но все же, как следовало поступить?
В субботу вечером произошло новое и очень значительное событие. Отец Торнтон, как обычно, находился в исповедальне, и последний из небольшой группы кающихся только что исповедался. Священник уже собрался уходить, как вдруг увидел, что в церковь вошел какой-то человек и торопливо направился к исповедальне, словно боясь опоздать. Это был высокий человек, закутанный в черный плащ, и он шел, опустив голову так низко, что лица его не было видно. Он был здесь совершенно чужим, и все же отцу Торнтону казалось, что он где-то видел его раньше. Он быстро поднялся и вошел в исповедальню. Легкая вибрация, когда он опустился на колени, отчетливо ощущалась.
Священник открыл ставень и пробормотал обычное благословение. Затем он услышал первые слова покаяния, произнесенные приглушенным голосом, а потом голос внезапно смолк. «Да, продолжайте», — тихо сказал он, но ответа не последовало. Отец Торнтон тотчас же встал со своего места и подошел к исповедальне, опасаясь, что человек упал в обморок или внезапно заболел. Там никого не было! В церкви тоже никого не было, потому что остальные уже ушли.
И тут перед глазами отца Торнтона промелькнуло то место, где он видел этого человека раньше. Это был незваный гость в саду — человек, который не отбрасывал тени! Что бы это могло значить? Все выглядело так, словно это был какой-то неугомонный дух, обреченный бродить по этому месту за свои грехи и жаждущий исповедаться в них и получить прощение. Но может ли такое быть?
И что в таком случае мог бы сделать священник, если бы такой дух существовал? Может ли он отпустить грехи призраку? Предположим, этот человек придет снова и сумеет сделать свое признание? Он должен что-то предпринять. Ему следовало бы без промедления посоветоваться с епископом, и все же, — как он мог ожидать, что епископ поверит в такую невероятную историю? Было бы не очень приятно, если бы этот превосходный прелат счел его сумасшедшим или, возможно, задался вопросом, был ли он строго трезв вечером. Было немного неловко, что все эти странные события произошли ночью.
Когда он вошел в дом, новая экономка рассказала ему странную историю. По ее словам, она как раз возвращалась из лавки, когда увидела, как в церковь вошел довольно высокий мужчина, закутанный в черный плащ. В этом не было ничего примечательного, но самое странное было то, что дверь была закрыта, и человек прошел прямо сквозь нее. Конечно, отец Торнтон велел ей не болтать глупостей, но она продолжала настаивать. Она была совершенно уверена, что видела, как мужчина подошел прямо к закрытой двери, а затем, казалось, растворился в ней. Когда она высказала мнение, что это, должно быть, дьявол, и сказала, что если бы что-нибудь подобное случилось, она никогда не смогла бы спать по ночам, в будущем это сулило серьезные проблемы. Было бы слишком плохо, если бы экономка занялась этим загадочным делом.
Но все закончилось примерно через неделю, и тайна была почти раскрыта. Зима пришла внезапно, и сильная метель застала мир врасплох. Вересковые пустоши были покрыты белым ковром, и иней на ветвях поблескивал в лунном свете. В дверь постучали, и через минуту экономка объявила, что священника хочет видеть какой-то человек.
Отец Торнтон подошел к двери и оказался лицом к лицу с высоким мужчиной в черном плаще. Тот был немногим старше средних лет, хотя волосы на висках уже поседели, а короткая борода все еще оставалась черной, как вороново крыло. Лицо его показалось священнику совершенно незнакомым, и все же он почему-то чувствовал, что видел его раньше. Он говорил отрывисто и неловко, как будто сомневался в том, что его примут. Он пришел только затем, чтобы попросить священника немедленно отправиться в дом в двух милях отсюда, на болоте, и совершить там последние таинства для одной женщины.
— Но она не больна, — сказал священник, — я видел ее только вчера, и она была совершенно здорова.
— Все случилось внезапно, только сегодня днем, и доктор говорит, что ей быстро становится хуже, — ответил мужчина.
— Но если это правда, почему никто из ее слуг не пришел и не сказал мне? — спросил священник, который никак не мог поверить в эту историю.
— Ради Бога, не медлите, святой отец, — взмолился мужчина. — Вы будете как раз вовремя. Никто из них не мог уйти, поэтому пришел я. Вы не знаете, что это значит для меня. Приходите скорее!
— Хорошо. Я сейчас приду, — сказал священник, и человек тотчас же повернулся на каблуках и поспешил в сторону хижины, где лежала больная.
Отец Торнтон надел тяжелые башмаки, принес из церкви масло и Святые Дары и принялся как следует закутываться, готовясь к унылой прогулке по вересковым пустошам. Потом в комнату с испуганным видом вошла экономка и стала умолять его не уходить. Она сказала, что у нее мурашки бегали по коже все время, пока этот человек говорил, и она уверена, что в нем есть что-то странное. Скорее всего, это была уловка, чтобы досадить священнику. Гораздо лучше подождать до утра и выяснить реальные факты.
У него тоже были сомнения, но он чувствовал, что должен идти. Сможет ли он простить себе, если окажется, что женщина действительно умрет, а он не пошел к ней? И он отправился в свой долгий путь по снегу.
Выйдя из ворот, он увидел перед собой следы человека, приходившего за ним. Они шли прямо по заснеженной пустоши, и священник был рад их видеть. Они были похожи на чью-то компанию в одинокую ночь. Поэтому он не сводил с них глаз. А затем он внезапно остановился.
Мог ли он поверить своим глазам, или ему показалось? Следы на снегу внезапно исчезли. Они кончилась прямо на открытой пустоши. Этот человек прошел так далеко — но что случилось потом? Он мог бы подпрыгнуть в воздух, но если это и так, то он никогда больше не спустился. Или он растворился в ночи и не оставил никаких следов? Во всяком случае, во все стороны простиралась нетронутая снежная гладь, и следы таинственным образом обрывались.
