(Давайте будем жить дружно.)
Все припевают:
Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
Гиркилэнди бидегэт.
Амикачан-хомоты,
(Медведь-медведюшка,)
Си бисинни нянгтаты.
(Ты любитель орешек,)
Тактыканма туктычэс,
(Ты залез на кедрушку,)
Мукототви буручэс!
(Упал с нее задницей!)
Все подпевают:
Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
Мукототви буручэс!..
Муннукачанурунчэ,
(Зайчишка обрадовался,)
Сигикагту дыкэнчэ
(Спрятался в чаще,)
Тала сот хантанчэчэ
(Там сильно хохотал,)
Хэдюнин пэсиргэчэ!
(Что у него лопнула губа.)
Все подпевают:
Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
Хэдюнин пэсиргэчэ!..
Соннгачан — дэрие буды,
(Теленочек — пестрая шкура,)
Инектэчэн Дэрэгды,
(Смеялась сова,)
Со долбо ичевулчэс,
(Ты ночью появился,)
Упкаттук сиггиндечэс.
(От всех дрожал.)
Все подпевают:
Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
Упкаттук еилгиндечэс.
Энгнэкэчэн, энгнэкэн,
(Теленочек, теленок,)
Хулукукэн иргичэн,
(Маленький хвостишко,)
Эмэденгэнтыргание,
(Придет твой день,)
Кусилэнди оммие.
(Когда ты драчуном должен стать.)
Все подпевают:
Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
Кусилэнди омачис…
С танцами, играми, пощипывая листочки деревьев, танцующие удаляются.
Пауза.
На сцену ленивой походкой выходит мужичишко. Отпыхивается, садится под дерево.
— Ху, дэрувхико!.. Харги атырканэв минду бучэн, окин-да этэн дэрумкивкэнэ. Тымардук Кирэк-тэнгэчин чонгкима минэ. Депмэт депмэ… Илмактал бэюмидектын, би дэрумкичиктэ эду… (Ху, какая усталость!.. Злой дух дал мне такую старуху, никогда не даст отдохнуть. С утра кедровкой долбит меня. Поедом ест… Пусть молодые охотятся, а я отдохну тут…)
Мужичок ложится под деревом.
Через минуту за сценой раздаются женские проклятия.
— Элэлэе, элэлэе, элэлэе!..
Элэлэе, элэлэе, элэлэе!..
На сцене появляется женщина.
— Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Ило оран эдычэнми!.. Харги анычан таргачинма бэессэчэнмэ!.. Нян иду-вэл мо хэргиндун пангкалэденан… Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Упкат бэел эси бэюминосинделлэ, миннгчэн эдычэнми нян алачилдял-лан окин ниматья эмэвмэчинэтын. Харги нунганман минду бучэн!.. Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. (Куда девался мой мужичишко?.. Харги мне подарил такого мужичка. Снова, наверное, где-нибудь под деревом кверху пузом лежит… Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Сейчас все мужчины уйдут на охоту, а мой мужичишко снова будет ждать нимат. Харги дал мне его! Элэлэе, элэлэе, элэлэе!..)
Женщина идет, осматривая тайгу. А мужичишко тем временем, скрываясь от жены, уползает со сцены. Удаляется и женщина.
На сцену выбегают молодые девушки и парни. Все парни в охотничьих костюмах, смеются, улыбаются. Они исполняют танец лебедей, журавлей, подражают птицам. Девушки поют:
Чипичакар, хэй, хэй, хэй!
Аяврис иду. Хэргей?
Эдук дэрэс хальдяча? —
Хунат синдук сучавча!
Повторяют:
Хэй, хэй, хэй, хэй, хэй, хэй!
Хунат синдук сучавча!
Чипичакар, чок, чок, чок!
Тар туксанча Суричок!
Он-ка этэн туксара? —
Омолгичан коксоро!
Повторяют:
Чок, чок, чок, чок, чок, чок!
Ая хунат Суричок!
Чипичакар, мэт, мэт, мэт!
Дэгивдерэв икэчмэ.
Си минэ боконденгэе, —
Кутуви бакадянгас!
Повторяют:
Мэт, мэт, мэт, мэт, мэт, мэт,
Бокончукал икэнмэт!
Чипичакар, хэй, хэй, хэй,
Сокачилкал си, Хэргей!
Хунатвэ дявадянгас,
Бэет бугдыт одянгас!
Повторяют:
Хэй, хэй, хэй, хэй, хэй, хэй,
Омолги бугды Хэргей!..
Танец и песня кончаются.
Наконец наступает последняя часть этого колдовского обряда — пантомима коллективной охоты и убиения зверей. На сцену-тайгу, наполненную фигурками деревянных зверьков, выходят охотники с луками. Они старательно разыскивают следы зверей. Предводитель охотников подает знак — следы найдены! Охотники показывают друг другу свежую поедь на деревьях, кустарниках, места жировки, а затем и знаками дают знать друг другу — вот они, звери, рядом. Подкрадываются с величайшей осторожностью. Подойдя на расстояние выстрела, они открывают стрельбу из луков по деревянным оленям, лосям. При попадании бурно выражают свою радость. Тут уж эта сцена целиком зависит от умения импровизаторов.
На сцене снова появляется шаман. За ним несут идола Хичупкана (его обычно делали каждый раз из молодой лиственницы). Верхняя часть этого идола-лиственницы стесана так, что имеет сходство с человеческим лицом. Нижняя расщеплена наподобие ног. Чуть ниже лица прикреплена небольшая поперечная палка, изображающая руки. Охотники в полном снаряжении проползают между ног идола, таким образом очищая себя и свое оружие от злых духов. Когда в расщеп проползает последний охотник, шаман сразу же сжимает ноги идолу и, чтобы тот не разжал их, стягивает мягким корнем дерева.
Все участники обряда совершают жертвоприношение — на руки идолу вешают шкурки пушных зверей, оленей, разноцветную материю. Лицо его мажут жиром. Обряд окончен. Шаман, повернувшись к зрителям, говорит:
— Кэ, дептылэчил одяллат. Сингкэнмэ дяварат! (Ну теперь будем с добычей. Удачу поймали!..)
Этот обрядовый праздник проводился в весеннее новолуние, за месяц до наступления устойчивого тепла. Знаменовался он рождением оленят, появлением травы и хвои лиственницы и отмечался народной приметой — первым кукованием кукушки. Этим обрядом начинался эвенкийский Новый год.
Обряд икэнипкэ являлся многодневной церемонией и был направлен на получение священной силы Мусун (Мушун) от Энекэн Буга — Хозяйки Вселенной, то есть, чтобы оживилась Природа и начала способствовать размножению поголовья диких промысловых и домашних животных и, самое основное, дала здоровье и благополучие всему роду, в том числе и человеческому.
