– Так все-таки нужно внести какой-то залог, – сказала Эви.
– Нет никакого залога. Полиция обратилась ко мне за помощью. Произошло убийство.
– Убийство! Боже мой. Дайте только переобуться, – восхищенно сказала Эви. – Я на минутку.
– Ты никуда не поедешь, – отрезал Уилл.
Эви, прыгая на одной ноге, поменяла туфли на новые «оксфорды», полуботинки на шнурках.
– Не поехать на настоящее место преступления? Да ни за что!
– Не стоит, мисс. Леди лучше не смотреть на такое, – заметил Маллой.
– Меня не так-то легко напугать. Обещаю, буду жесткой, как Аль Капоне. – Эви уже зашнуровала первый ботинок.
– Ты останешься здесь. – Дядя повернулся к ней спиной.
– Ты же все равно обещал взять нас с Джерихо в китайский квартал. Нет никакого смысла оставаться и ждать тебя здесь.
– Евангелина…
– Обещаю, я не буду безобразничать. Буду сидеть в машине и ждать, пока вы закончите, – заканючила Эви.
Уилл обреченно вздохнул.
– Терренс, ты не против?
– Не против. – Детектив открыл ей дверь. – Только потом не жалуйтесь, если у вас будут ночные кошмары, мисс.
Эви издала жуткий ведьминский хохот.
Глава 10
Блудница наряжена и брошена в пучину морскую
Пока они выезжали на Пайк-стрит, манхэттенский мост поднимался все выше перед их глазами. Перед кварталом многоквартирных домов стайка мальчишек играла в бейсбол. Они проследили за полицейской машиной цепкими взглядами хитро прищуренных глаз.
– Будущие головорезы, – сказал Маллой, паркуясь в тупике. – Если кто-то из вас, маленькие за… – он быстро покосился на Эви, – маленькие сопляки, хоть пальцем тронет машину, клянусь, вам придется нырять в речку на поиски собственных зубов.
Мужчины вышли из машины, и Эви последовала за ними.
– Ты должна была остаться в машине, – напомнил ей Уилл.
Эви зубами и ногтями выцарапала возможность приехать сюда. Она не собиралась сдаваться в каком-то шаге от цели. Убийство на Манхэттене! Она уже представляла себе, как пишет Луизе и Дотти: «Дорогуши мои, вы и представить не можете, что я сегодня видела… Конечно же, как любая современная девушка, я не испугалась…» Прямо как в детективах Агаты Кристи, которые она просто обожала. Но все это – только если удастся подойти поближе.
– Но, дядя, с девушкой, одиноко сидящей в машине в таком районе, может стрястись что угодно. – И она многозначительно покосилась на мальчишек. – Что скажет моя мама?
Она изобразила святую невинность.
– Тогда Джерихо побудет с тобой.
Эви быстро покосилась на него.
– Мне будет спокойнее рядом с тобой, дядя Уилл. Обещаю, я не стану путаться под ногами. И не думай, что я одна из этих божьих одуванчиков, которые падают в обморок при виде капли крови. Когда в прошлом году Бетти Хорнсби жонглировала ножами на вечеринке и чуть не отхряпала себе палец, я была единственной, кто не ударился в истерику, и пыталась ей помочь, хотя все вокруг было в крови. Это было ужасно, но я держалась молодцом. Точно тебе говорю.
Она изо всех сил старалась изобразить негодование, будто каждый день буквально переступала через трупы и не понимала, чего в этом страшного. Дядя Уилл попытался возразить, но детектив Маллой равнодушно пожал плечами:
– Если она обещает не упасть в обморок, то мне в общем-то все равно. Но это не веселый книжный детективчик, мисс О’Нил. Я вас предупредил.
На пирсе уже собралась толпа зевак. Их пытались разогнать полицейские в синей униформе. На конце мола стальными тросами были пришвартованы три устричные баржи.
– Тело находится там, – сказал Маллой. – Ее нашел один рыбак. Тело бросили здесь позавчера или около того, как мы можем судить, и присыпали раковинами, поэтому раньше его никто не обнаружил. Фитц, ты в порядке?
Дядя Уилл побелел как мел.
– Я ненавижу запах рыбы.
– Держись. Обещаю, картинка заставит тебя позабыть о любой рыбе. На теле живого места нет. – Маллой покосился на Эви, но она решила не развлекать его своими эмоциями и никак не реагировала. – Похоже еще, что здесь замешана какая-то мумба-юмба, поэтому я и позвал тебя. Честное слово, Фитц, я еще ничего подобного не видел.
Маллой повел их к свалке устричных раковин, ярко-розовой в лучах вечернего солнца. Полицейский фотограф уже поставил свою треногу. Сработала вспышка, на мгновение ослепив Эви. В воздухе взвилось облачко магнезии, на языке почувствовался резкий привкус. Когда они подошли ближе, Эви ударила в нос вонь рыбы, мочи и разлагавшейся плоти. К горлу подкатил комок, и внутри все перевернулось. Она предусмотрительно стала дышать через рот. Вокруг роями кружились помойные мухи, и Эви стала отгонять их от своего лица.
– Дальше точно идти не стоит, мисс, – сказал Маллой, и было совершенно очевидно, что это приказ. Он кивнул Джерихо, что на непроизносимой системе мужских условных знаков означало «останься с ней», и это еще больше разозлило Эви.
Детектив Маллой подвел Уилла к куче устриц с противоположной стороны, и Эви увидела, что дядя побледнел еще сильнее и рефлекторно поднес ладонь ко рту, сдерживая рвотный позыв. Он на секунду отвернулся, чтобы отдышаться, и Эви поняла, что не может упустить свой шанс.
– Дядя, ты в порядке? – Она бросилась к нему.
– Эви… – начал он, но уже было поздно. Она повернулась к устричной куче.
Ощущение, как будто из тебя вышибают дух, Эви испытала только раз в своей жизни – когда пришла злополучная телеграмма. Она даже не сразу поняла, что вот эта бесформенная, распростертая на прогнившем дереве фигура принадлежит человеку. Поэтому она стала разглядывать ее по частям. Туфля, наполовину слетевшая с ноги. Изорванные грязные чулки на почерневших, раздувшихся лодыжках. Платье повисло клочьями, тело покрывала россыпь синяков. Веки обвисли над пустыми глазницами.
Глаза. Маньяк выколол ее глаза.
У Эви резко закружилась голова, словно по ней с силой ударили дубиной, как по карнавальному колоколу. Она сжала кулаки и впилась ногтями в кожу, чтобы не потерять сознание.
Девушка лежала, как изорванная тряпичная кукла, с раскинутыми руками и ногами. Ей почти полностью обрили голову, оставив только несколько прядей. На шее висела дешевая нитка жемчуга из магазина распродаж, кольца с бижутерией унизывали пальцы. Обескровленное лицо девушки было ярко, вызывающе накрашено – пудра, яркие румяна. Красная помада не могла скрыть мертвенной синевы высохших губ. На ее лбу было вырезано слово «БЛУДНИЦА».
Какой-то полицейский предложил Уиллу нюхательные соли, и он стоял, покачиваясь и пытаясь собраться с мыслями. Эви не двинулась ни на сантиметр. В квартире все это звучало интересно и захватывающе: настоящая сцена убийства, интересная тема для разговора, возможность похвалиться перед подружками. Но, глядя на распростертое перед ней тело, Эви поняла, что вряд ли захочет когда-нибудь об этом рассказывать. Она вообще хотела бы никогда не видеть ничего подобного. Одинокая слеза скатилась к ее подбородку. Она быстро вытерла ее и стала разглядывать свои новые ботинки.
