Мертвецов двадцать по-прежнему бродили вдоль берега, ночью слепые, надеясь выследить жертву. Я нашел в подсобке несколько пластмассовых весел и тихо положил их в лодку (не знаю зачем). Мы с Джоном забрались на борт, и я отвязал лодку от пристани. Я с неохотой запустил двигатель и проверил движение на берегу. Некоторые твари яростно размахивали руками, а двое зашли в воду по колено. От мысли, что страх перед водой у них проходит, у меня по спине пробежал холодок.
Когда мы отплыли, я направил лодку на запад. В офисе на пристани я нашел навигационную карту. Плохо, что там не было карты самого острова Матагорда. Я знал остров лишь в общих чертах, но детали мне не известны. Сейчас я направлялся в бухту Сан-Антонио. Шел медленно, экономя топливо и следя за любой опасностью, которая могла подстерегать в утреннем тумане.
Я двигался в четком соответствии с картой. Я приплыву в бухту Сан-Антонио и выберу либо западный, либо восточный берег. На западе (если верить карте) был меленький прибрежный город Оствелл, а на востоке Сидрифт. Ни тот, ни другой, нам с Джоном не известен. Мы оба выбрали Сидрифт. Без особых на то причин. Возможно, какой-то задней мыслью я думал, что своим названием он больше походит для места нашей высадки.
Солнце достигло зенита над восточным горизонтом и светило нам в спину, когда появился Сидрифт. Там были многочисленные длинные доки, видимо, служащие причалом для рыбацких лодок. Я заглушил двигатель, и мы с Джоном пошли на веслах к докам. Шум был для нас непозволительной роскошью.
С помощью бинокля, взятого с большого парома, я просканировал береговую линию. Твари были и здесь. Я видел, как они бесцельно слоняются по главной улице, протянувшейся на всю длину бухты. Их было не много, но достаточно, чтобы вызвать беспокойство. Вывеска на пристани гласила «Рыболовецкий центр Доксайд». На одной из пришвартованных здесь лодок находился мертвый экипаж. Всего в сорока метрах от нас мы с Джоном увидели трех тварей, бродивших по палубе рыболовного судна. Они заметили нас. Один из них бросился в нашу сторону, но, свалившись с лодки, скрылся в темной воде.
Когда мы подплыли поближе к доку, то увидели, что прямо у пирса есть маленькая бакалейная лавка. Я привязал «Маму» к доку на расстоянии вытянутой руки. Мы с Джоном осторожно ступили на стертые деревянные доски пирса. Я схватил монтировку и засунул себе за пояс. Каждый скрип громом отдавался в ушах. Мертвецы на другой лодке шумели больше нашего, но, в остальном, было тихо. Ни звуков природы, ни шума двигателей. Даже вода у берега плескалась бесшумно.
Трап, ведущий на лодку с двумя оставшимися упырями, был все еще на месте, поэтому они представляли угрозу. Я попросил Джона привлечь их внимание. Джон стал махать руками, а я прокрался к трапу, связывающему лодку с доком, и тихо спихнул его в воду. Всплеск оказался громче, чем я ожидал, и твари тут же обернулись в мою сторону, издав знакомый стон. На палубе лодки в ряд лежали крабы, на корме громоздилась куча дохлой рыбы.
Вонь была невыносимой. Крабы цеплялись за штанины мертвецов. На палубе валялось несколько дохлых крабов. Ноги оторваны, панцири расколоты. При внимательном рассмотрении, я заметил, что зубы у некоторых тварей были либо сломаны, либо вообще отсутствовали. Эти ублюдки пытались жрать крабов.
Мы с Джоном оставили упырей позади и направились в бакалейную лавку. Держа оружие наготове, подошли к двери. Никакого движения. Черт, как я голоден. Мысли о еде лишь усиливали чувство голода. В правой руке я держал наготове ружье, в левой крепко сжимал черную стальную монтировку. Бакалейная лавка была размером не больше теннисного корта. Защитные ставни скрывали все, что было внутри. На стеклянной входной двери, с внутренней стороны, висело две таблички. «Закрыто» и «Нужна помощь». Последнее было преуменьшением.
Подойдя к двери, я схватился за ручку и потянул. Безрезультатно. Придется пойти другим путем. Я засунул монтировку между дверью и рамой и поднажал. На этот раз мне сюрпризов не нужно. Вспомнил «Уол-март». С тех пор, похоже, прошла вечность. Я нервно следил за движением внутри, пока возился с дверью. Джон стал хорошим напарником. Он тоже следил за движением, прикрывая меня. Провозившись с дверью несколько минут, я, наконец, открыл ее.
В лавке было темно и очень жарко. В нос ударил запах гнилых фруктов. Я включил фонарь, прикрепленный на моем ружье. Огляделся, прислушиваясь. Мы с Джоном схватили тележки и двинулись к отделу с консервами. Тихо наполнили тележки всем, что можно есть и пить, начиная с непортящихся продуктов. Весь хлеб заплесневел, но кое-какое печенье было в порядке. Ну и консервы, конечно же.
В холодильниках все сгнило. Я посветил сквозь стекло фонариком и увидел пожелтевшие бутылки с молоком и заплесневелый сыр. Затем что-то привлекло мое внимание. Я заметил в морозильнике какое-то движение. Знаю, что там сзади есть проход, через который продавцы заносят в морозильник продукты. Похоже, там все еще находились двое таких продавцов. Свет вспугнул их, и я увидел, как они заколотили руками по полкам с молоком. В одной секции, один из них полз по полке к двери морозильника, ведущей к нам.
Мы с Джоном решили, что пора уходить. Мы подкатили тележки к входу, и я осмотрелся в поисках врага. Открыл дверь, и Джон выкатил тележку первым. Следуя за ним, я увидел, что дверь морозильника в конце зала открылась, и услышал звук падающего тела. Я знал, что это мистер Продавец вышел посмотреть, все ли нам удалось найти.
Мы с Джоном поспешили к пирсу. Тележки издавали много шума, и мне не хотелось ждать, чем все это кончится. Быстро загрузили в лодку провизию. Позади нас дверь бакалейной лавки медленно открылась, и я увидел бледную фигуру твари из морозильной камеры. Мы с Джоном запрыгнули в лодку, и я оттолкнулся ногой от дока. Мы изо всех сил налегли на весла и остановились лишь в десяти метрах от места швартовки.
Время сделать перерыв. Я открыл ножом банку тушенки и вывалил в рот содержимое. Джон сделал то же самое. Пока мы сидели и пили бутилированную воду, наш друг на пирсе махал нам. У твари был ужасный вид. Правая рука отсутствовала, и большая часть нижней челюсти. На мертвеце был длинный белый фартук, на котором что-то было написано кровью. Я достал бинокль. Надпись простыми печатными буквами гласила: «Если вы читаете это, убейте меня!»
Я улыбнулся и подумал про себя, что хотел бы знать этого парня при жизни, потому что оценил его чувство юмора. Я вскинул ружье и переключил на стрельбу одиночными. Затем прицелился и уложил продавца одним выстрелом в голову. Джон вопросительно посмотрел на меня. В ответ я сказал, — Профессиональный этикет, мой друг, профессиональный этикет.
