— Да.
— Что именно это означает?
— Это значит, что если они попробуют покормиться на тебе, я их убью, — ответил он. — Это означает, что ты — мой человек.
— Вынуждена сказать: рада твоим словам, но по-прежнему не совсем понимаю их значение. Что следует из того, что я — твой человек? — осторожно спросила я. — Не помню, чтобы ты спрашивал, устроит ли это меня.
— Пожалуй, это в любом случае лучше, чем участвовать в вечеринке с Малкольмом, Лиамом и Дианой.
Он не собирался отвечать мне прямо.
— Возьмешь меня в бар?
— Когда у тебя очередной выходной?
— Две следующие ночи.
— Я заеду за тобой на закате.
— У тебя есть машина?
— А как, по-твоему, я иначе куда-то добираюсь? — На его сияющем лице появилась улыбка. Он повернулся, чтобы раствориться средь леса. И сказал через плечо:
— Сьюки, окажи мне честь.
Я осталась стоять с открытым ртом.
Окажи ему честь.
Половина завсегдатаев Мерлотта была уверена, что Билл приложил руку к отметкам на телах женщин. Другие пятьдесят процентов считали, что Маудет и Дон покусали вампиры из больших городов, пока они шастали там по барам, и что они получили по заслугам, раз стремились лечь в постель с вампирами. Иные верили, что девушек удушил вампир, другие заявляли, что это было логическое завершение их беспутных жизней.
Но любой из посетителей Мерлотта был озабочен тем, что могут погибнуть и другие женщины. Я не могла сосчитать, сколько раз мне советовали быть осторожной, подумать о моем дружке Билле Комптоне, запирать двери дома и никого не впускать… Как будто я обычно не делала всего этого.
Джейсон вызывал одновременно сочувствие и подозрение как человек, который «встречался» с обеими девушками. Однажды он заехал к нам и проторчал битый час, пока мы с бабушкой пытались убедить его продолжать появляться на работе, как это сделал бы невиновный. Впервые на моей памяти красавчик-братец был действительно взволнован. Я не радовалась тому, что он попал в переплет, но и не особо огорчалась. Хотя и знала, что это мелко с моей стороны.
Я не совершенство.
Настолько не совершенство, что, невзирая на смерть двух знакомых мне девушек, проводила немало времени, гадая, что же имел в виду Билл, прося оказать ему честь. У меня не было ни малейшего представления, что уместно надеть для посещения вампирского бара. Я не собиралась надевать какие-то идиотские костюмы, как это делали иные посетители.
И не знала, кого спросить.
Я не была достаточно высокой или достаточно костлявой, чтобы одеться на манер Дианы.
В конце концов из дальнего угла шкафа я выудила наряд, который редко надевала. Это было милое платьице, вполне подходящее, если вы хотели вызвать особое внимание человека, взявшегося вас проводить. Вырез был квадратным и низким, рукавов не было вовсе, само платье было обтягивающим. Белый фон оживляли редко разбросанные ярко-красные цветы с длинными зелеными стеблями. Мой загар сиял, а грудь торчала. Я надела красные серьги и красные туфли на высоком каблуке, взяла маленькую красную соломеную сумочку. Сделала легкий макияж и распустила по спине волосы.
Когда я вышла из комнаты, бабушка сделала огромные глаза.
— Милочка, ты чудесно выглядишь, — заявила она. — Тебе не будет прохладно в таком наряде?
Я улыбнулась.
— Нет, не думаю. На улице тепло.
— Может, все-таки стоит надеть поверх этого нарядный белый свитерок?
— Нет, не думаю, — рассмеялась я. Мне удалось задвинуть воспоминание о вампирах достаточно далеко, чтобы снова решиться выглядеть сексапильно. Я была взбудоражена мыслью о предстоящем свидании, хотя вроде сама попросила Билла, и то был скорее поиск информации. Но я постаралась забыть и об этом, чтобы полностью насладиться ситуацией.
Позвонил Сэм — сказать, что мой чек готов. Он спросил, заеду ли я забрать его, как бывало всегда, если я не работала на следующий день. Я подъехала к бару и несколько смутилась от необходимости появиться там в моем туалете.
Но когда я все же решилась, наградой мне была целая секунда гробовой тишины. Сэм стоял ко мне спиной, но Лафайет выглядывал через окошко, в баре сидели Рене и Джи Би. К сожалению, здесь же сидел и мой братец Джейсон, сделавший громадные глаза, когда обернулся посмотреть, на что это уставился Рене.
— Классно выглядишь, девочка, — с энтузиазмом заорал Лафайет. — Откуда такое платьишко?
— Ох, эта тряпка провисела у меня сто лет, — насмешливо заявила я, и он рассмеялся.
Сэм обернулся посмотреть, на кого глазеет Лафайет, и его глаза тоже расширились.
— Господь Вседержитель! — выдохнул он. Я подошла за своим чеком, чувствуя себя очень значительной персоной.
— Зайди в контору, Сьюки, — сказал он, и я пошла за ним в крошечную комнатушку рядом с кладовой. Рене приобнял меня, когда я проходила мимо него, а Джи Би чмокнул в щеку.
Сэм пошарил в стопках бумаг на своем столе и наконец обнаружил мой чек. Но не передал его мне.
— Собираешься в какое-то особенное место? — спросил Сэм почти против воли.
— У меня свидание, — сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно.
— Выглядишь потрясающе, — произнес Сэм, и я заметила, как он сглотнул. Глаза его были горячи.
— Спасибо. Э-э, Сэм, можно я заберу свой чек?
— Конечно. — Он протянул его мне, и я отправила листок в сумочку.
— Тогда до свидания.
— До свидания. — Но вместо того, чтобы отпустить меня, он сделал шаг и принюхался ко мне. Поднес лицо к моей шее и вдохнул. Его блестящие синие глаза на мгновенье закрылись, словно он оценивал мой аромат. Он тихо выдохнул, и его дыхание обожгло мою открытую кожу.
Я вышла за дверь и покинула бар, пораженная и заинтригованная поведением Сэма.
Когда я вернулась домой, перед домом стояла чужая машина. То был черный кадиллак, сияющий, как стеклышко. Биллов. Где они только брали деньги, чтобы покупать такие машины? Покачав головой, я поднялась по ступенькам и зашла в дом. Билл в ожидании обернулся к двери. Он сидел на диване и беседовал с бабушкой, присевшей на подлокотник старого кресла.
Когда он увидел меня, я поняла, что перестаралась. Он всерьез рассердился. Его лицо застыло, глаза сверкали, а пальцы изогнулись, словно он пытался ими что-то зачерпнуть.
— Так нормально? — осторожно спросила я, ощутив, как кровь прилила к щекам.
— Да, — произнес он наконец. Но выдержал достаточно длинную паузу, чтобы рассердить бабулю.
— Любой, у кого в голове что-то есть, вынужден признать, что Сьюки — одна из самых хорошеньких девчонок в окрестностях, — сказала она. Ее голос был дружелюбен — на поверхности, но в нем таилась сталь.
