– Ты прости, конечно, но все, я так не могу. Ты слишком изменилась. Раньше ты была… казалась совсем другой. А теперь, теперь я тебя разлюбил.
– Почему?!
– Ты… потому что ты контролируешь каждый мой шаг, да? Ты давишь! С тех пор, как я с тобой, у меня никакой свободы. Понимаешь?! Ты уже всю нашу жизнь на годы распланировала, для детей уже чуть ли не детсад нашла, а я так не могу! Вопрос закрыт. Все. Давай разойдемся без скандалов. Я прямо сейчас свалю, и мы никогда друг о друге не вспомним. Где переночевать, сам найду, можешь не переживать.
Леся выглядела так, будто он бросал в нее не словами, а камнями. Но это лишь часть игры, это все обман, уловки! Он отвернулся и бросился в темную прихожую, но не успел сделать шаг, как раздался шорох и все мгновенно залило светом. Мишу ослепило, а когда он открыл глаза, то увидел в прихожей Саню, державшего в руке газовый баллончик.
– Ну и какого у тебя тут творится?! – воскликнул он.
– Как ты сюда попал? – поразился Миша.
– Так дверь открыта была. Я даже совсем застремался, думаю, мало ли что… Может, правда надо полицию вызвать…
– А почему не вызвал?! – выкрикнул Миша.
– Ну, я от вас совсем рядом был, решил подъехать и посмотреть… О, привет, Лесь!
Миша обернулся. Позади него стояла Леся, обхватив плечи руками, и растерянно глядела то на него, то на гостя.
– Ну, так вы что… уже помирились? – смутился Саша, пытаясь неловко спрятать баллончик. – Или что там у вас случилось? Миха меня застращал…
– Он меня бросает, – вдруг сказала Леся.
– Как это? – Саша удивленно посмотрел на Мишу: – Что с тобой, чувак? И ты ради этого меня сюда с армией звал? Ну, трындец!
– Да нет, ты не понял…
– Прямо сейчас, – всхлипнула Леся и бессильно прислонилась к стенке. – Минуту назад обнимал и целовал и тут вдруг заявляет в лицо (всхлип) … что он меня не любит (еще один фальшивый всхлип)… что я на него давлю!
Она сползла по стенке и расплакалась. Мишу перекосило от этой картинности, но Саня лишь развел руками и с укором посмотрел на него:
– Чувак, ну, ты чего… Хреново так поступать. Я тебя что-то не пойму.
Миша вдруг почувствовал, что его загоняют в угол, и ему стало трудно дышать.
– Сань, да не слушай ты ее! – отчаянно воскликнул он, стараясь отодвинуться от Леси. Это было непросто, ведь прихожая еле-еле вмещала в себя трех человек, даже не размахнуться, если что. Они словно в бочку набились.
– Саша, сделай хоть ты что-нибудь, – заплакала Леся.
– А я что тут сделаю? – Саше явно было неуютно. – Мих, ты хотя бы извинись… Поговорите нормально, а? Глядишь, и разрулите все, вы же вроде оба разумные…
– Да почему ты мне не веришь? – возмущенно перебил его Миша.
– Потому что ты какой-то бред несешь, друг, серьезно.
– Ты разве не видишь, что она издевается?!
– Она вообще-то плачет.
– Она прикидывается!
– Миш (всхлип) … я же люблю тебя…
– Чувак, завязывай! – уже сердито сказал Саня. – Я ничего не понимаю, но если это все еще какие-то дурацкие шутки или ты под кайфом…
Духота и нелепость происходящего пронизали прихожую, каждая молекула воздуха дрожала от безумия, и Миша взорвался:
– Да это же не она! Как ты не понимаешь? Она убила настоящую Лесю, убила! – Он едва не схватил этого придурка за грудки.
– Я докажу! Сейчас! – и пулей вылетел на кухню. Там распахнул морозилку, рванул на себя ящик – да, голова на месте, он не псих! – схватил за волосы, уже ничего не боясь, уже отбоявшись, и вбежал обратно в прихожую.
Все это заняло меньше двадцати секунд. Квартирка-то однокомнатная, от прихожей до морозилки всего пара метров. Но он все равно опоздал. Саша уже лежал, залив кровью линолеум и новенькие Мишкины кроссовки, а Леся держала в руках его голову. Сашино лицо исказилось от страха.
А она улыбалась. Теперь она улыбалась.
– Разрыв отношений – это так больно, – сказало ОНО голосом Леси. И как он мог думать, что это похоже на ее голос? Как и глаза, нос, губы – они как будто были плоскими, невыразительными, неудачно нарисованными на холсте лица.
Миша бросил быстрый взгляд ей за спину. Дверь в подъезд чуть приоткрыта, но ему никак не пройти.
– Я не запирала дверь. Ведь с открытой мышеловкой интересней, верно? – сказало ОНО, заметив его взгляд.
Миша кивнул, а потом швырнул голову любимой Леси в эту тварь и рванул в комнату. Голова срикошетила в зеркало, осколки со звоном разлетелись, а за спиной послышалось шипение.
Телевизор еще работал. Дьюи спасал Кортни от демона с другой планеты. Дьюи любил Кортни, хоть она и изменила ему с Брэдли в начале фильма. Но то была глупость, сюжетный ход, в конце они все равно останутся вместе.
Миша стал озираться по сторонам. Тупик. В мигающем полумраке комнаты не было ни-че-го, что могло бы помочь. Отбиваться ноутбуком? Вешалками из шкафа? Надо было бежать на кухню, там хотя бы ножи – хотя помог баллончик Саньку?
И снова мозг выдал одно-единственное решение – спросить совета у Леськи. Черт! Как так вышло, что он разучился думать сам?!
И тут в проеме прихожей появился ее силуэт. Точнее, уже не ее. Эти очертания не могли принадлежать человеческому существу. Мишку охватил ужас, какого он никогда еще в жизни не испытывал. Он был рад, что в комнате мало света и не видно подробностей.
– Попробуй закусить вот этим, дерьмоголовый! – сказал Дьюи, поджег запал и прыгнул в окно склада. Здание за ним обратилось в огненный шар.
Миша с воплем опрокинул телевизор под ноги чудовищу, комната сразу погрузилась во мрак. Но он уже нащупал ручку на раме, потащил на себя и вскочил на подоконник. Когда-то очень давно, еще в конце школы, жаркой весной, он так же стоял на подоконнике и хотел броситься вниз из-за одной девушки. Он не знал, стоит бросаться или нет. Так и не решился.
Он до сих пор не научился решать. Даже фильм сегодня выбрал не он.
Миша вынырнул из душной квартиры, лицо обожгло ледяным ветром, в глаза бросались снежинки, а по ушам резануло пронзительное шипение из-за спины. Секунда – из темноты перед ним показалась белая громада земли.
Это быстрее, чем пять этажей бегом по лестнице.
С хрустом и криком он влетел в сугроб, который нанесло за день метелью. Ногу пронзила огненная боль – как она не растопила снег вокруг? Подвывая, Миша пополз по обжигающему тело под футболкой насту к дорожке.
Не смог преодолеть адское желание оглянуться и посмотрел наверх. В окне их квартиры под самой крышей было темно, намного темнее, чем в других окнах. Там кто-то стоял. Кто-то большой. И он рассматривал Мишу.
«Кто-то же слышал мой крик, не все же в доме спят, кто-то выглянет!» – мелькнула отчаянная мысль. Нет. Никто не выглянул. Зато тьма отделилась от окна и шлепнулась в снег позади него.
