Йохан задумчиво пожал плечами:
— Не знаю. Она какая — то странная в последнее время.
Симон допил последний глоток коньяка:
— Можно быть странной по разным причинам.
— Да, но она очень странная.
Симон подмигнул Йохану:
— Но почему ты уверен, что причина во мне?
— Но она же моя мама. Мне ли не знать?
Некоторое время они сидели молча. Где — то над домом носилась летучая мышь. Наконец Йохан встал и протянул Симону руку, помогая ему подняться. Минуту они стояли друг напротив друга, затем Симон потрепал Йохана по плечу и сказал:
— Спасибо за помощь еще раз. Увидимся завтра.
Йохан кивнул и ушел. Симон проследил за ним глазами.
Затем он пошел к себе и запер дверь.
Незваный гость
На следующее утро Симон сделал несколько звонков, пытаясь отследить Мариту, но все попытки оказались безуспешными. Затем он уселся в беседке с блокнотом и ручкой, пытаясь составить альтернативную программу для выступления в Народном доме.
Все казалось особенно зыбким и неопределенным. Какие номера он сможет показать без Мариты? Как его примут без партнерши? Вряд ли выступление будет удачным.
Почему все, что он делает, не имеет никакого будущего? Ведь он старается сделать все как можно лучше. Но все его старания тщетны, все бессмысленно.
Симон продолжал сидеть в таком настроении, когда появилась Анна — Грета. Она воскликнула:
— Спасибо за вчерашний день! Очень понравилось.
Она хотела было идти вниз к причалу, но Симон попросил ее присесть ненадолго. Она села напротив. Казалось, ей было не по себе. Симон, разумеется, ничего спрашивать не стал.
Они поговорили о том о сем, и тут они увидели Мариту. Она стояла у входа и смотрела на них. Симон хотел было подняться со стула, но не шевельнулся. Он просто сидел и смотрел на нее.
Марита медленно мигала. Ее веки двигались как будто в замедленном темпе, волосы были грязными, под глазами — темные круги, лицо усталое и изможденное.
— Смотри — смотри, наслаждайся, — сказала она хриплым голосом.
Симон продолжал смотреть на нее. Углом глаза он видел, что Анна — Грета собирается встать, и жестом попросил ее остаться. Тихим голосом он задал вопрос, который повторял, как мантру, все эти годы:
— Где ты была?
Марита неопределенно качнула головой. Ее жест можно было понять совершенно по — разному. Остановившись перед Симоном и уперев руки в бока, она с трудом выговорила:
— Мне нужны деньги. Деньги!
— Зачем?
Марита молча открывала и закрывала рот, потом быстро сказала:
— Я собираюсь в Германию.
— Марита, это невозможно. У нас работа тут, дома. Ты не можешь все бросить и уехать!
Взгляд Мариты скользнул по Анне — Грете. Казалось, ей было трудно сфокусировать зрение.
— Я собираюсь в Германию. Ты что, не понял? И ты должен дать мне деньги.
— У меня нет денег, и в Германию тебе не надо. Тебе надо в постель! Проспаться и начать понимать, что ты вытворяешь!
Марита медленно качала головой. Ее движения напоминали маятник. Анна — Грета решительно встала:
— Я пойду.
Ее голос привлек внимание Мариты. Она перевела мутный взгляд на Анну — Грету:
— У тебя есть деньги?
— Нет.
Марита изобразила улыбку:
— Трахалась с моим мужем? Теперь плати! А как же иначе? Сама ведь все понимаешь, давай плати…
Симон вскочил со стула, схватил Мариту за руку и потянул ее к дому:
— Заткнись, ты!
Марита отчаянно сопротивлялась, когда Симон тащил ее по лестнице. Наконец она закричала:
— Помогите! На помощь! Помогите!
Симон повернулся к Анне — Грете, стараясь извиниться взглядом и прося не судить его строго. И тут он увидел какого — то мужчину, выходящего из — за кустов сирени. По всей видимости, он стоял и ждал там довольно давно.
Марита вырвалась из рук Симона и бросилась к мужчине. Остановившись перед ним, она пролепетала жалким плачущим голосом:
— Рольф! Он бьет меня!
Рольф был настолько огромен, что вполне мог поднять Симона одной рукой. Грязный льняной костюм скрывал его мышцы. Но при всей своей силе и мощи он не мог справиться со своим телом. Он двинулся прямо на Симона, но шаги были какие — то неуверенные и разной длины, руки безжизненно повисли. Кожа на лице была темно — красного цвета, нос шелушился. Уголки рта искривлены, как будто он перенес инсульт. Он подошел к Симону и предостерегающе поднял вверх указательный палец:
— Не смей трогать жену. И дай ей денег. Ты понял?
Марита крутилась около Рольфа. Она напоминала героиню какого — то дешевого романа. Сердце Симона заколотилось. Он посмотрел в налившиеся кровью глаза гиганта. И спросил:
— А зачем тебе все это… Рольф?
Рольф надул щеки так, что глаза превратились в узкие щелочки. Уголки рта у него совсем опустились, и все лицо исказилось в какой — то дурацкой гримасе. Симон понимал, что это глупо с его стороны, но не смог удержаться от смешка. Рольф изумленно таращился на него пару секунд, потом взревел:
— Тебе что, не нравится мое имя? Смешным кажется? А, парень?
Симон покачал головой:
— Нет, имя прекрасное. Я только не понимаю, что ты тут делаешь.
Рольф несколько раз моргнул и посмотрел вниз на землю. Его губы шевелились, как будто он проговаривал свой ответ. Симон обернулся и заметил, что Анны — Греты рядом нет.
Симон быстро огляделся, думая, какие предметы могли бы пригодиться в качестве оружия. Ближайшим был совок, он стоял около лестницы, метрах в десяти. Рольф медленно выговорил, как будто заранее недоумевая:
— Так ты не собираешься дать ей денег?
Не дождавшись ответа, Рольф горестно вздохнул. Потом он положил руку на плечо Симона и одним движением опрокинул его на спину. Прежде чем тот успел среагировать, Рольф захватил в кулак его палец. Марита внимательно смотрела на происходящее. И выглядела она довольной.
Она ждала этого. Она ждала этого!
Рольф отогнул палец назад, и Симон не успел даже рта раскрыть, как палец был сломан. Нахлынула боль, Симон поперхнулся и закричал. Он увидел, как его палец беспомощно повис. Он закричал снова — скорее от отчаяния, чем от боли. В десятую долю секунды Симон успел подумать обо всем, что он теперь не сможет делать руками.
Карты, простыни, веревки… листать газеты.
Он продолжал смотреть на свой мизинец, который висел теперь, как какая — то жалкая тряпка. Из глаз катились слезы. Он снова закричал — скорее от обиды и ужаса, чем от боли.
Марита завороженно смотрела на него. Рольф открыл рот:
— Ты же фокусник. Пальцы тебе нужны. Или как?
