Смотрит. Молчит. Санёк тоже замолчал. Чего распаляться, когда на тебя смотрят, как на умалишенного. Каору поднял руку, коснулся пальцами своего лба.
– Пока глаза черны… – произнес он. – Ищите причину в себе. Выпустите страхи. – И без перехода: – Извините. Бутерброды сделали? Зонты взяли?
Он пошел к столовой, а Санёк остался. Теперь он запутался окончательно – кто куда идет и зачем. Какую роль здесь играют японцы? Им-то зонт, а вернее, его проклятие зачем? Или они тоже во все это не верят. Может, и не было ничего? Может, Саньку все показалось? Дождь этот кого угодно с ума сведет, вот и увидел, чего нет. И деда этого, и игру. Нет, игра была. Всего остального – не было.
Или было?
Вот, например, стоит за дверями этот дед? Что делать? Бежать за ним? Извиняться? На каком языке? Куда этот Каору почесал, когда он здесь нужен?
Медленно крутились входные двери, то показывая сквозь стеклянные стенки, то скрывая деда. Того самого. Страшненького, с отвисшей губой, с тяжелыми мешками под глазами, с реденькой бородкой, сутулого, в свободной рубахе и штанах, в черных ботинках.
Дверь повернулась, стирая стоящего на улице человека. Санёк бросился за ним.
– Эй! Стой! – закричал он, оказавшись в неожиданной пустоте. – Дед! Остановись! Ну, ты чего? Обиделся? Ну, извини!
Он метался туда-сюда, не понимая, куда с такой скоростью мог учесать пенсионер.
В толпе мелькнула черная спина. Мятая, застиранная рубашка. Они тут все с утра были как будто из мешка вытащенные – мятые, хмурые, в пиджаках не по размеру.
– Стой!
Санёк помчался на толпу. Безликие люди шли ровным строем, не торопясь ни обгонять, ни отставать. Шли чинно, спокойно. Сквозь такой строй было почти невозможно пробиться. Они не пускали.
– Не уходи! Ну, что ты? Ну, прости! Слышишь? Дед!
Санёк почти догнал его, когда кто-то осторожно коснулся плеча.
В первую секунду показалось, что перед ним Каору, и он стал быстро объяснять, просить перевести, но слова повисли в безвоздушном пространстве непонимания.
Не Каору. Кто-то другой, очень похожий, как и все японцы друг на друга. Этот кто-то заговорил, вежливо кланяясь и даже отходя чуть назад – выдерживал приличную дистанцию.
Кланялся и говорил. И снова кланялся, как будто за что-то извинялся.
– Да мне объяснить только надо, – встрял в песню японских слов Санёк.
Японец – мятое улыбающееся лицо, пожеванный пиджак, размера на два больше, чем хозяин, стоптанные пыльные ботинки – поклонился. Так и тянуло врезать ему по макушке.
Санёк обернулся. Куда мог уйти старик? И встретился взглядом с выцветшими глазами. Старик посмотрел на него и медленно пошел прочь. Санёк осторожно обошел все еще бормочущего что-то свое японца и направился следом за стариком.
Теперь дед никуда не спешил. Топал, еле переставляя ноги. Санёк послушно прошел за ним пару кварталов. Движение помогло рассеяться путанице в голове. Зачем он идет с японцем? Он все равно не поймет, что тот говорит. Может, никакого проклятья нет? Просто дед сидел рядом с ними в кафе, выбрал Санька и распылил специальный яд. Вчера ведь рассказывали о луче смерти. Его запретили, так эти японцы наверняка еще чего-нибудь придумали, галлюциногенный газ без цвета и запаха, например.
Старик скрылся в толпе, больше ни разу не обернувшись. А чего ему оборачиваться? Свое черное дело он сделал, проклятье передал.
Санёк похлопал себя по карманам. И ничего ему и не подаришь, так чтобы откупиться от обиды. И авоськи в руке у деда не видно, нечего забирать, чтобы помочь донести. И вряд ли этот дед сильно заметит, когда в его квартире уберутся. Если у него вообще есть где-то квартира.
Телефонный звонок заставил вернуться в действительность.
– Ну что, сын? Как ты там? – как всегда радостно вещал отец. – Матери позвонил?
– Нет еще, – хрипло после долгого бега отозвался Санёк.
– А чего так тихо говоришь? Спишь?
– Нет, все нормально.
– С проблемой-то справился? Сделал, как я сказал?
– Не совсем еще, – откашлялся Санёк. – Завтра все закончится. Слушай, пап, я тут зонт потерял. Из гостиницы.
– Забей! Говори, что вернул. Давай! Не кисни там!
Телефон пискнул, отключаясь.
Старик ушел. Санёк побрел обратно. Сейчас, когда миновала ночь, все уже казалось сном. Может, и правда ничего не было? А зонт… ну, подобрал где-то. Бывает. Нашел же Вадя часы. Нашел и грохнул молотком. Вот и Санёк нашел зонт, а Вадя его в окошко выбросил.
Глава восьмая
Ясли не танцуют
Народ стоял около гостиницы. Девчонки нарядились в короткие юбочки, босоножки. Ага, весь день ходить они собрались. Путешественницы. У каждой при себе сумка или пакет. Видно, что подготовились. Запасливые здесь все становятся, ну, прямо как японцы.
Алиса, заметив Санька, покачала головой. Вадя радостно всплеснул руками, как будто переживал. Каору близко не подошел. Только коротко поклонился.
Дружно пошли, широко перегородив улицу, шумно перекрикиваясь. Японцы встревоженно отстранялись, давая дорогу, кланялись, извиняясь. Санёк отстал. Ему вдруг все страшно наскучило. Захотелось вернуться и лечь на кровать. Он уже почти решился на это. Но тут вспомнил, что пройти придется мимо рецепции. Более того, попросить у администратора ключ. А он возьмет и вспомнит, что не вернули зонт.
Все как-то запуталось. Значит, в гостиницу нельзя. Остается шагать вместе со всеми. Он мысленно уже сделал это, а вот ногами споткнулся и чуть не грохнулся на асфальт.
Шишкина убрала отставленную ногу, на которую налетел Санёк, и сокрушенно глянула на размахивающего руками приятеля.
– В бабочку играешь? – придушенным голосом спросила она.
– Тебе чего, Чебурашкина? – разозлился Санёк. Мало того, что чуть не уронила, еще и издевается.
– Ничего, смотрю, как ты туда-сюда бегаешь.
– От вас убежишь!
– Отрываешься от коллектива! Пока тебя не было, Алиса предложила вечером устроить репетицию. Хироси позвать.
– Я тогда Гайрайго приглашу, – закивал Санёк. – Для симметрии. Вы вроде как задружились!
– Никто никого вчера не приглашал, – вспылила Шишкина. – Они сами приперлись! И сегодня могут спокойно прийти. Ты лучше скажи, зонт нашел?
– Нет еще.
– А если найдешь, что будешь делать?
– Тебе подарю. – Очень уж хотелось от Шишкиной избавиться.
– А могу я попросить? – прильнула к Саньку Шишкина.
Сразу стало жалко Вадю. Санёк был уверен, что вредная Юлька решила избавиться от навязчивого ухажера.
Вадя, как почувствовал, что сейчас будут говорить о нем, заоглядывался.
– Это тебе будет дорого стоить, – предупредил Санёк.
– Знаю! Десять поцелуев. – Шишкина куда-то очень торопилась, поэтому заговорила быстрее. – Если ты найдешь зонт, можешь его подсунуть Дашке?
