— Они отлично понимали, что на сына и наследника их ближайшего друга, девятого сквайра, ее ярость обрушится в первую очередь, и пришли предостеречь меня, — промолвил Марк. — Отец стал первой ее жертвой — ведь именно он содействовал ее отправке в Вороний Край и передаче ребенка достойному обществу Гроба Господня, что пристраивает в хорошие руки незаконнорожденных младенцев. Мой отец составил план и сам же позаботился о его исполнении, чтобы облегчить бремя стыда и горя своему другу-викарию, — и в результате первым же пострадал от последствий. Право же, не удивлюсь, если викарий Марчант и его жена скончались от чего-то более осязаемого, нежели «разбитое сердце». Возможно, их до смерти напугало нечто, прилетевшее к ним в ночи? И перестань на меня глаза таращить, Нолл, я отлично знаю, что говорю. Вспомни, мы имеем дело не с человеческим существом, как совершенно верно указал Слэк. И вот что еще тебе скажу…
— Лучше не говори, — снова ощутимо напрягся Оливер. — От всех твоих россказней у меня просто мороз по коже…
— Послушай, где, по-твоему, она была все эти двадцать восемь лет? Разумеется, рядом со своим ребенком! Ставлю пятьдесят гиней — нет, пусть будет все сто! — что это существо постоянно находилось рядом с младенцем. А теперь дочь ее выросла и сама обзавелась дочерью. Помнишь, что ответила миссис Уинтермарч в гостиной Скайлингдена, когда ты, Нолл, спросил, с какой стати они поселились в нашей маленькой деревушке? «Сама не знаю, почему я выбрала именно Шильстон-Апкот: шестое чувство, не иначе, подсказало мне, что наш дом — здесь». Ставлю еще одну золотую гинею, что «чувство» это сработало через сны, а уж мы с тобой в снах немного разбираемся, верно? Именно это существо и внушило ей поселиться здесь вместе с семьей, чтобы свести с нами со всеми счеты.
— Да, меня преследуют кошмары, как и тебя, как и всех прочих в деревне. Однако какое отношение я имею к бедствиям и невзгодам мисс Марчант? — возразил Оливер.
— Ровным счетом никакого, — покачал головой Марк. — Просто-таки ни малейшего. Но ты здесь, Нолл, ты просто-напросто приехал сюда, в Шильстон-Апкот, в Талботшир, причем именно этим летом, — и оказался у нее на пути.
Оливер только порадовался, когда неприятный разговор оборвало появление Слэка, сообщившего, что все почти готово.
Все трое поднялись на несколько лестничных пролетов на площадку с французскими окнами и вышли на парапет. А затем один за другим запрыгали по раскачивающемуся дощатому мостику к домику на сосне. Как и в первый раз, Оливер с опаской переступал по неустойчивым планкам, будучи уверен, что того и гляди сорвется, рухнет с головокружительной высоты и разобьется вдребезги. Но веревки и подвесная конструкция держали крепко; каких-то несколько секунд — и Оливер оказался на другой стороне и вновь ступил на порог капитанского хитроумного жилища в ветвях. Сам капитан уже поджидал их внутри, настраивая подзорную трубу. Слуга немедленно направился к комоду и извлек на свет нечто тонкое и хрупкое, завернутое в тряпицу.
— Что там у тебя, Слэк? — осведомился Оливер. — Часть твоего секретного арсенала?
— В общем, да, мистер Оливер, сэр, — ответствовал философ, вздыхая. — Вообще-то это весь арсенал и есть. Ну, если не считать скитальца-джентльмена, конечно же.
И слуга раскрыл затянутую в перчатку ладонь. В ней покоились три золотисто-коричневых маховых пера.
— Юный Уэсли дал, — объяснил он. — Мальчик предложил мне их совсем недавно, в обмен на пирог с гусятиной и листвянниковый пудинг, чтобы старушку-бабушку удивить. Это, сэры, перья совы! Да-да, пожалуйста, осмотрите их хорошенько: каждому в аккурат по одному и достанется. До чего легкие и мягкие, верно? Благодаря их гибкости птица летает совершенно беззвучно, как говорят. Вот мне и пришло в голову, что в один прекрасный день перья кому-нибудь пригодятся.
Капитан изрядно заинтересовался находкой: его глазкам-пуговицам перья предстали впервые.
— Клянусь, я не догадывался, что мой вассал и кухарь имеет в своем владении подобные редкости, иначе бы непременно их присвоил, — пророкотал он и принялся внимательно исследовать перо, поднеся его к самым перевязанным очкам и приглядываясь к каждой мельчайшей детали. — Да, именно, и впрямь совиное перо… вид Strix семейства ястребиных по классификации Линнея… ястребы ночного воздуха… обратите внимание на отсутствие придаточного пера… а вот здесь, в самом основании, — небольшое углубление, что некогда открывалось в фолликул; по нему текла кровь этого примечательного существа… Потрясающе!
— Но где мальчишка раздобыл эти перья? — полюбопытствовал Оливер.
— Да во время одного из визитов в усадьбу вместе с хозяином по поводу ремонта, — отвечал Слэк. — Когда уже под вечер они уходили, Уэсли заметил в одной из комнат верхнего этажа, что отходят от галереи, некую даму: она как раз выпускала птицу в окно. Эта дама, утверждает мальчик, была не кто иная, как хозяйка дома. Он задержался в галерее и, когда та ушла, подобрал с полу несколько перьев. Молодчага, сэр, просто молодчага!
— И что нам прикажете с перьями делать?
— Прошу прощения, сэр, — промолвил коротышка-слуга, — но это не нам предстоит что-то с ними делать, а нашему джентльмену и скитальцу небесных сфер.
К тому времени солнце опустилось за высокую гряду Талботских гор; и уже поднималась в небо ему на смену яркая, ясная, холодная небесная тарелка, именуемая луной, испещренная отметинами, весьма смахивающими на человеческий лик. Похоже было на то, что в эту ночь луне сиять полной.
Вскорости к джентльменам, собравшимся на «вилле», присоединился и доктор Холл. А еще несколько минут спустя громкий оклик снизу возвестил о прибытии Тони Аркрайта с арсеналом иного сорта. Капитан, оторвавшись от подзорной трубы, крикнул ветеринару занять боевую позицию, а после того кивком дал понять Марку и остальным, что и он, и труба — в полной готовности.
— Наш мистер Шейкер уже побывал в поднебесном домике с визитом и получил свою порцию рыбы и сервелата, — промолвил Слэк, оглядываясь на часы. — Однако с тех пор, как он был птенцом — Крошкой Осбертом, как мы его звали, — он привык откликаться на призыв деревянной свистульки. В это время дня он обычно держится неподалеку, позади нас, в глубине Мрачного леса, в пределах слышимости. Если мистер Шейкер сочтет нужным, то прилетит. Разумеется, последнее время он изрядно расстроен; возможно, что и не отзовется.
Капитан вновь припал к подзорной трубе. Он медленно развернул инструмент на юго-восток, в сторону далекого мыса и Скайлингдена. Нашел верхний ряд окон и одно-единственное окно, теперь хорошо ему знакомое, окно, сквозь которое женщина, во взгляде которой читались неприязнь, обреченность и страх, несколько раз выпускала огромную сову. Капитан знал: это не служанка, но об остальном мог только догадываться вплоть до недавней ярмарочной пятницы, когда впервые увидел на Нижней улице дам Уинтермарч.
