- Иезавель! - её отец дал ей пощёчину, а затем снова обратил внимание на Дрейка, чьё лицо было цвета мела. - Это дом Божий! - сказал её отец. - Как ты посмел здесь гадить, мерзкий ублюдок!
Артур набросился на мальчика, как маньяк, размахивая кулаками, когда кровь брызнула сквозь тени, окропив стены. Хэйзел закричала и побежала к отцу, но он был в ярости, такой же слепой, как и его вера, и продолжал бить Дрейка, пиная его, когда тот лежал, свернувшись калачиком на полу.
- Грязный ублюдок!
Хэйзел задыхалась. Внезапное насилие в сочетании с её вожделением к Дрейку и сдерживаемой враждебностью по отношению к отцу вызвали нарушение её рассудка. Она прыгнула ему на спину и глубоко погрузила пальцы ему в глаза. Он вскрикнул и попытался стряхнуть её со своей спины, но она обхватила его ногами за талию, как она делала это с Дрейком. Она двинулась дальше, пальцы опустились внутрь, когда она почувствовала, как глаза вылезают и текут. Он схватил её за запястья, но она держалась крепко, воодушевлённая причудливой силой безумия, сердце билось у неё по рёбрам, зубы щёлкали, глаза закатывались. Её отец отбежал назад и швырнул её в комод, безделушки рухнули на пол, но она держалась. Где-то в тени закричал Дрейк.
Её отец упал навзничь, приземлился на неё и выбил воздух из её груди. Когда она изо всех сил пыталась дышать, он освободился и повернулся, чтобы взглянуть на неё сверху вниз глазами, полными крови. Он начал размахиваться, бить её по лицу. Он бил её много раз, но обычно бил её там, где не было синяков, колотил ей живот и спину. Теперь он ломал ей челюсть и брызгал кровью из её носа, который треснул пополам. Она почувствовала, как её губа рассеклась о зубы, когда один из них выскользнул, и её отец схватил её за волосы двумя кулаками, бессвязно бормоча о Христе, когда он снова и снова ударял её головой об пол, тряся её мозг, раскалывая кожу её головы.
Он остановился так внезапно, что Хэйзел поняла, что случилось что-то серьёзное. Одним глазом, который она могла открыть, она увидела выражение ужаса на лице своего отца. Его рот был открыт, как и его красные глаза. Он задыхался. Позади него появилась тонкая тень, и Хэйзел наблюдала, как нож вытащили из его спины, мерцающий, прежде чем его послали обратно с тошнотворным влажным звуком. Туда и обратно, туда и обратно, всё больше и больше крови заливало стены и пол, пока Хэйзел наблюдала, как её мать закалывает отца до смерти.
Когда, наконец, его тело ударилось об пол, он плюхнулся в густую лужу крови, которая образовалась под ним. Яркая красная кровь покрывала его лицо. Хэйзел посмотрела на мать и даже в тусклом свете увидела, как по её лицу текут слёзы. Глэдис помогла дочери встать и прижала к груди, как когда Хэйзел была ещё ребёнком.
В углу, дрожа, стоял Дрейк. Его лицо было бескровным, его конечности тряслись. Глэдис посмотрела на него железными глазами, и всё стихло.
Она передала клинок дочери.
- Он слишком много видел, - сказала она.
Рот Хэйзел открылся.
- Но, мама…
- Никаких «но». Он свидетель, а у нас не может быть свидетелей.
Глаза её матери, естественно карие, стали зелёными. Казалось, они слегка светятся в темноте, как изумруды при свете свечей. Их вид заставил Хэйзел ахнуть.
- Пожалуйста, - сказал Дрейк, - я ничего не скажу. Я имею в виду, вы ведь не можете этого сделать, верно?
Глэдис не ответила. Она только смотрела на свою дочь.
- Я не могу, - сказала Хэйзел. - Я хочу его. Он нужен мне.
Глэдис зачесала волосы Хэйзел за ухо, глаза её заблестели.
- Он всего лишь мальчик. Один из многих.
- Но мама, он хочет меня. Он заставляет меня чувствовать себя особенной.
- Поверь мне. Они все одинаковые, моя дорогая. Все до последнего.
Дрейк подкрался к двери.
- Будут и другие мальчики, - сказала Глэдис. - Мама позаботится о том, чтобы у тебя были все мальчики, которых ты только захочешь. А теперь покончи с этим, прежде чем он попытается сбежать.
Дрейк бросился к двери, и Глэдис преградила ему путь, но он был быстр, и она не заметила приближающегося удара. Она согнулась вперёд и держалась за живот в том месте, где её ударили, колени подогнулись.
Хэйзел видела только красный цвет, и не только от крови, капающей ей в глаза.
Она только хотела порезать его, но сделала выпад со слишком большой силой, и нож сверкнул, когда он вонзился в мягкую плоть живота мальчика, погрузившись в его почку. Горячая кровь текла по её сжатым пальцам. Дрейк завизжал, как лиса в ловушке, а затем упал, когда она вытащила лезвие. Из-за угла глаза Глэдис горели, как звёзды, наблюдая. Дрейк остался на полу, облегчая Хэйзел возможность снова вонзить в него клинок, на этот раз в его горло. Кровь собралась у него во рту и разлилась по бокам, его губы шевелились, но из него выходили только искажённые слова. Он заскользил по полу, нож торчал из его шеи, разрезав адамово яблоко, как спелый персик. Медный запах крови заполнил её ноздри.
Жара миновала, и морозный октябрьский воздух снова обрушился на неё, сопровождаемый более глубоким, личным холодом. Она бесконтрольно дрожала, когда зло того, что она сделала, проникло в её сердце, где оно станет домом навсегда.
- Вот хорошая девочка, - прошептала её мать, и её глаза снова стали мягкими карими.
* * *
Они закопали их в утрамбованной земле подвала. Глэдис знала, как важно закопать их глубоко, и они работали до рассвета, копали, копали и копали с неистовой энергией, которая пришла к ним вслед за убийствами. Хэйзел почувствовала начало паники, но спокойное поведение матери и успокаивающие слова удержали её от полного срыва. После того, как они засыпали землёй семифутовую яму, которую они вырыли, они переместили старые коробки и ящики на это место. Они поднялись наверх со швабрами и отбеливателем, бутылками с распылителем и губками в руках. Они не останавливались ни на завтрак, ни на обед. Они вычистили каждую щель и каждую трещину и бросили окровавленную одежду в камин.
В ту ночь они ужинали в тишине.
Объявления о пропаже с изображением Дрейка Пендера разлетелись по всему городу, но Глэдис не сообщала о пропаже мужа. Она сказала его помощнику взять исповедь на себя, объяснив, что Артур подхватил грипп. В конце концов она сообщила о его пропаже, но не одновременно с мальчиком Пендером. Никто не знал о тайном свидании детей, поэтому никто не постучался к ним в дверь. И когда прошло несколько недель, она придумала историю о том, что Артур вылечился от гриппа, но всё ещё испытывает проблемы с голосом. Она сказала, что он пошёл к своему врачу, но так и не вернулся домой. Она подала заявление в полицию через месяц после того, как исчезновение Дрейка напугало всех родителей в городе.
Глэдис была известным и уважаемым членом общества. Её никогда не подозревали в чём-то плохом. Со временем поиски Артура Сноудена и Дрейка Пендера подошли к безмолвному и безрезультатному завершению.
К декабрю Хэйзел больше не беспокоилась. Но она скучала по Дрейку. Она по-прежнему желала его, и теперь, когда она в полной мере испытала удовольствие от мальчика, она хотела бóльшего, поэтому она пыталась удержать мать в своём обещании. Её желания были безграничны, и, когда её отец ушёл, она хотела учиться в государственной школе, чтобы познакомиться с большим количеством мальчиков. Но её новое беспорядочное отношение к жизни беспокоило её мать, и она была вынуждена оставаться замкнутой, как раньше.
- Ты обещала мне мальчиков, - говорила Хэйзел. - Всех мальчиков, которых я когда-либо захочу. И я хочу их, мама.
Имея меньший контроль над дочерью, чем её муж, Глэдис сменила замки, поэтому для выхода из дома понадобился ключ. Решётки на окнах поднялись не для того, чтобы не допустить злоумышленников, а для того, чтобы заточить её дочь, как принцессу из сказки Гримм. Вновь оказавшись в ловушке и изолированной, Хэйзел решила, что, если она не сможет принять участие в своих похотливых наклонностях и оскорбить бога, которого ненавидела с такой страстью, ей придётся найти другой способ согрешить, что-то более сильное, чем воровство, зависть или использование его имени зря.
