— Замирякин, ну, ты и шутник! — Кривонищенко хохотнул, а затем отвёл назад руку, собираясь хлопнуть меня по спине.
Тем самым он, видимо, планировал продемонстрировать признание моего чувства юмора. Но в последнюю секунду передумал и грабельку свою быстро убрал. Наверное, вспомнил предупреждения про перспективу отхватить люлей.
— Вот же гостиница, — Жорик ткнул пальцем в тот самый «Дом колхозника», где за дверью скрылся Дятлов.
Я с недоверием посмотрел на Кривонищенко. Глумится? Мстит мне за недавний разговор?
Однако все дятловцы с рюкзаками наперевес и мешками в руках потянулись к крылечку избы. Судя по коллективной миграции студентов, ни черта это не шуточки.
— Ну, да… — я покачал головой, тяжело вздохнул, окинув взглядом место предстоящей ночёвки. — Хилтон, конечно, мы не ждали, но на такое «счастье» тоже не рассчитывали… Впрочем, лучше уж здесь, чем на очередном вокзале…
Так как все мои товарищи уже вошли внутрь, мне тоже пришлось двинуться в сторону «Дома колхозника». Названия, конечно, в Союзе были говорящие. Без громкого пафоса, конкретные. Дом? Дом. Колхозника? А то! Всё соответствовало заявленному.
Реальность, ожидавшая меня внутри, оказалась ещё хуже. Общий номер, четыре кровати, отбитая раковина с ящиком для воды. Про туалет спрашивать не стал, в номере его, очевидно, нет. Значит, искать придётся либо по закоулкам «гостиницы», либо… Чует моё сердце, торчит где-то на улице неизменная деревянная коробчонка, заваленная снегом по самую крышу.
Недолго думая, кинул рюкзак на одну из кроватей, подальше от дверей и не возле окна. Щели везде такие, что под утро наверняка замёрзнем. Ради интереса посмотрел на своих товарищей. Студенты радостно суетились, что-то доставали из рюкзаков. Позавидовать можно их душевной простоте… Этим по фигу, есть туалет, нет туалета, главное — в дружной комсомольской компании.
Надеюсь, им не придёт в голову на ночь глядя и тут дружно песни завывать. Я этих песен в дороге уже так наслушался, что бардовские концерты долго будут вызывать у меня нервный тик. Особенно благодаря Золотарёву. Он в каждом куплете и в каждом припеве, то «эх!», то «ух!» орал как ненормальный.
Я повернулся к девчонкам, собираясь предложить помощь и донести их вещи до женского номера, но с удивлением заметил, что Люда с Зиной подтащили свои рюкзаки к койке возле мутного окошка.
— Не понял, а вы что, тут спать собираетесь? — удивился я.
Просто нас как бы вместе с Юдиным, который никак не определится, что у него болит и болит ли вообще, сейчас одиннадцать человек. Из которых две девочки. Мне казалось, как минимум женский пол должны поселить отдельно. Ну а по-хорошему, нам вообще три комнаты нужны.
— Конечно, тут и собираемся… — хмыкнула Людочка и повела глазками в сторону.
Мои слова о ночёвке, похоже, запали ей в душу. Знаю эти взгляды «в угол, на нос, на предмет». То есть Блинов Блиновым, а флирт никто не отменял. Бедный Тибо. Угораздило его с этой заразой связаться.
— А что, кто-то против? — с вызовом поинтересовалась Зина.
Причём поинтересовалась у стеночки, на которую в этот момент смотрела. Она, даже задавая вопрос, не повернулась ко мне. Игнор, видимо, продолжается. Ответить Зине я не успел. Жаль. Только собрался выдать что-то саркастически-остроумное, как в комнату вошёл хмурый Дятлов. Вид у руководителя группы был такой, будто ему пару минут назад сообщили, что Советский Союз в космос нескоро полетит. Прямо сильно угрюмый вид.
Игорь подтащил рюкзак к стене, плюхнулся на свободную кровать, потом блаженно прикрыл глаза. Но уже через пару секунд вскочил на ноги и начал раздавать указания. Мне, честно говоря, в этот момент вспомнилась фраза из старого фильма. «Ури, Ури, где у него кнопка?». Откуда твою мать, в этом парне столько энергии? Он просто неутомим.
— Так, девочки, вы вдвоём ложитесь, — Дятлов посмотрел на Зину с Людочкой, затем повернулся к парням. — Остальные ребята по двое на кроватях, и кому-то придётся спать на полу.
— В смысле, по парам? С кем? В койку с мужиками? — опешил я.
— Ну да, а что тут такого? — пожал плечами Игорь, кинув на меня удивлённый взгляд.
Да вам-то ничего «такого»! Вы живете во времени, где всей этой либерально-толерантной срани нет. А я, блин, человек, испорченный буржуазными предрассудками. Мне вообще ни разу не улыбается дрыхнуть на узкой кровати, чувствуя за спиной мужское сопение. Фу, млять…
— Меня на пол, пожалуйста, — сообщил я Дятлову мрачным тоном.
Теперь, пожалуй, по уровню недовольства моё плохое настроение в разы превзошло его.
— Костик, ты как в первый раз, честное слово, — хихикнула Люда. — Ой, Зина, а у нас койка панцирная! Здорово как!
Симпатяга захлопала в ладоши от счастья, Зиночка в ответ лишь скупо улыбнулась.
— Девчонки, занимаем места согласно купленным билетам! — радостно заорал за моей спиной счастливый Золотарёв.
Убил бы, суку… Честное слово.
Парни, получив указания от начальства, продолжили растаскивать рюкзаки по углам и доставать какие-то личные вещи. Делали они это спо́ро и шустро. Я едва успевал отслеживать, кто, куда, с кем. Заодно изумлялся, глядя на радостных девчонок, которые по очереди садились на кровать, и едва ли не закатывали глаза от удовольствия.
Самое интересное, они даже забыли по этому поводу о своих разногласиях, приключившихся в Ивделе. Чёртова кровать объединила их в Великое Братство Панцирной Сетки.
Я вообще не понял, что вызвало у девчонок такой восторг. Сам рос в Советском Союзе, помню, как ощущаются подобные кровати. Мало того что жутко неудобная, так ещё и сетка провисает чуть не до пола. Могу себе представить, что случилось бы с комсомолками, окажись они в моём доме, на моём ложе с охренительным матрацем…
Здесь же матрац, мягко говоря, выглядел не ахти, комками какими-то. Подушка вообще перьевая. Хорошо, бельё вроде свежее, хоть и неказистое. Я приподнял одеяло, которым была накрыта кровать, присмотрелся, принюхался, похоже, чистое всё. Только цвет какой-то серый. М-да, избаловался ты, похоже, Саня, сверх меры сытым капиталистическим будущим. А раньше, помнится, и под кустом спокойно ночевал, завернувшись в бушлат.
Впрочем, какое мне дело до чистоты постели? Всё равно в кровать не лягу. Лучше на грязном, жёстком полу, чем с каким-нибудь Кривонищенко под боком. От одной только мысли с души воротит. Я подтолкнул свой рюкзак к проходу между кроватями, туда же подтянул один из мешков с чем-то мягким.
— Костя, на, держи, — тихий, обычно молчаливый парень протянул мне одеяло и подушку. — Ты сверху накрой, всё удобнее будет. А спать ложись в одежде.
Я завис на секунду, вспоминая его имя. Саша! Точно. Саша Колеватов.
— Спасибо, — искренне от души поблагодарила студента, взял предложенные вещи и принялся готовить себе подобие постели.
— Ого, как здорово! — рядом нарисовался Юрик-дурик. — Давай с тобой тоже на полу лягу.
— Нет! — рявкнул я. — Хочешь на полу, укладывайся вон, у противоположной стены. И вообще… Чего ты всё время рядом отираешься? Пойду, покурю…
Я собрался уже выйти из комнаты, когда меня окликнул Дятлов.
— Костя, далеко не уходи, сейчас ребят проводим, а потом в клуб пойдём.
— Каких ребят? — моментально сделала «стойку» Симпатяга. — Группа Блинова всё-таки уезжает?
Вселенское счастье из голоса Люды пропало в один момент.
— Угу, — буркнул Игорь. — Уезжают. Им транспорт дали. Идём, проводим.
— Конечно! — подорвался Золотарев.
Он схватил гитару, которая лежала на кровати, и рванул к двери. Ну, всё… Мандец… Концерт по заявкам неизбежен. Девчонки засуетились, торопливо пригладили растрепавшиеся волосы, чтобы снова натянуть свои дурацкие уродливые шапочки, а потом бросились вслед за Семёном.
— Кто сегодня дежурит? — с намёком поинтересовался Дятлов им в спину.
Людочка тут же остановилась, не добежав до выхода, и сникла окончательно.
— Мы с Дорошенко, — вздохнула она. — Игорь, можно я чуть позже помогу Юре…
