Ульрика родила в положенный срок и на удивление легко. Ангел уберег свою избранницу от родовых мук, от наказания божьего, назначенного всем дочерям и праправнучкам Евы за грехопадение, совершенное в незапамятные времена. Как Он все-таки жесток и мелочно мстителен, этот ветхозаветный Бог! Осквернить болью и грязью такое прекрасное и важное для каждой женщины событие — обретение ребенка!
Первым на свет вышел сын, за ним — дочка. Не очень крупные, но на редкость красивые и гармонично сложенные малыши. Будто две фарфоровые куколки.
Господин Цуммер рыдал от счастья. Глупый, он думал, что это его дети…
На следующий после родов день Ульрика встала. Она совершенно не чувствовала слабости. Наоборот — удивительный подъем и прилив сил. Она сама занималась детьми. Никого к ним не подпускала. Сама купала их, переодевала, даже пеленки стирала сама. И с легкостью управлялась с обоими. А какое удовольствие получала она, когда кормила грудью! Мальчик сосредоточенно сосал и очень серьезно смотрел на темное пятно над ее левой грудью, а Ульрика шепотом рассказывала ему правду о его отце. Девочка пила жадно, зажмурившись и стиснув кулачки от напряжения: она уже сейчас готова была бороться за все, что любит, даже за материнское молоко.
Иногда случалось, что оба малыша принимались кричать одновременно. И тогда она укачивала сына сама, а дочку передавала старой Гертруде.
Впервые счастье Ульрики и ее малюток было нарушено на третий день их жизни, когда детей пришлось окрестить. Бедные малыши так кричали! Девочка вопила гневно и протестующее, а мальчик — жалобно, словно звал мать… И долго потом не мог успокоиться. Но малюткам пришлось через это пройти. Ничего не поделаешь. Хотя Ульрика всем своим существом ощущала страдания малышей и готова была вместе с ними кричать от ужаса и боли.
Мальчика назвали Иоганном-Фридрихом.
Девочку — Мария-Маргарета.
Господин Цуммер называл их по-простонародному — Гензель и Гретель.
Мишель пришел к Софи сразу после пробуждения. Софи была голодна, поэтому злилась и капризничала, сердилась на Олюшку, которая терпеливо, прядь за прядью, расчесывала ей волосы. Чтобы насытиться сегодня, Софи должна отправиться на охоту — свободных доноров нет. А выходить Софи ужасно не хотелось. Погода отвратительная. Холодно. Метель. Вампиры, конечно, не мерзнут. Но добыча-то мерзнет! И тяжелее идет на контакт. Значит, охота будет трудной и займет много времени. Софи предпочла бы понежиться в ванне, потом посидеть под уютным золотистым торшером, перечитать что-нибудь из Евгении Марлитт или Марии Корелли; она любила их романы еще при жизни, и в первое десятилетие после обращения книги ее очень поддерживали: спокойные, неторопливые истории, с приятно-нравоучительным финалом. Или просто забраться на подоконник в гостиной и помечтать, глядя на летящие за окном снежинки. Куда как приятнее, чем тащиться сквозь пургу.
Можно было бы, конечно, взять немного крови у Олюшки, но Софи вчера уже питалась от своей слуги. Накануне тоже стояла противная погода, тоже не хотелось на улицу, а тянуло посидеть в кресле с романом. И Софи уступила своему желанию. Однако повторить сегодня уже нельзя: если Олюшка два раза подряд даст кровь, это ее ослабит. Софи не могла допустить, чтобы ее слуга стала сонной и утратила бдительность в дневное время. И не сердиться на Олюшку она не могла. Потому что — на кого же еще сердиться, как не на нее? Могла бы как-то исхитриться и привести госпоже донора… Или заманить какую-нибудь добычу… В конце концов, Олюшка — девка видная. Жаль, не умеет себя по-современному подать. И вообще слишком уж с мужчинами церемонится.
Олюшка, чувствуя настроение Софи, вела себя суетливее и тише обычного, но руки у нее дрожали, и она никак не могла уложить роскошные волосы госпожи. Софи практически никогда не наказывала свою слугу, и, казалось бы, Олюшке нечего опасаться. Однако даже те слуги, к которым их бессмертные господа относятся как к друзьям или родственникам, все же боялись вампиров больше, чем, скажем, доноры. Потому что слуги знали истинную силу вампиров и слишком часто видели, как их господа охотятся. Софи же, хоть и любила Олюшку, но не как подругу или сестру, не как равную, а как служанку. Как любимую горничную. Собственно, изначально их отношения такими и были: аристократка Софи Протасова и ее горничная Ольга Кузнецова. И кому, как не Олюшке, знать, какой Софи иногда бывает взбалмошной и по-детски жестокой.
— Что госпожа сегодня наденет?
В обычной ситуации Олюшка назвала бы Софи по имени, но сегодня осторожничала и отстранялась.
Софи задумалась. Нужно выглядеть и привлекательно, и все-таки соответственно погоде, чтобы за смертную сойти… И тут раздался звонок в дверь.
Мишель.
В последнее время Софи всегда радовалась его визитам; да что там радовалась — она жила от одного свидания до другого. Влюбилась она в Мишеля. Настолько, что сама не понимала: почему она так глупо себя вела и так долго ему сопротивлялась? Кто еще способен любить столь же преданно? И как можно было не ценить такое чувство? Дура, надменная дура, столько времени потеряла, а счастье — вот оно, рядом… Впрочем, у них с Мишелем впереди вечность. Или, как минимум, несколько столетий. И Софи не торопилась открывать ему свои чувства. Мужчины не ценят влюбленных женщин. Мужчину надо дразнить, мучить капризами и непостоянством. Тогда его страсть будет пылать дольше и жарче. Поэтому Софи не сделала того, что ей хотелось: не вскочила ему навстречу и не повисла у него на шее. Она лишь улыбнулась Мишелю. И его сегодняшнему подарку.
Подарком была добыча. Завороженный, полусонный, но крепкий и здоровый парень. Едва вышедший из детского возраста, но уже не ребенок. Значит, от него можно питаться… А главное — Софи не придется выходить на улицу в такую мерзкую погоду!
— Мишель, как ты догадался?!
— Ну, я же чувствую тебя на расстоянии, — улыбнулся Мишель.
Неужели правда? У Софи округлились глаза. А Мишель расхохотался:
— Я пошутил. Ты же не мой Птенец, чтобы я тебя чувствовал! Мне позвонила Олюшка. Сказала, что ты голодна, донора нет, на улицу тебе не хочется. И я поспешил спасти мою даму сердца от голода и неприятной прогулки. Угощайся, дорогая, — он царственным жестом распахнул на парне куртку.
Софи подбежала и впилась добыче в шею. Она действительно проголодалась!
Когда она насытилась, Мишель увел расслабленного после укуса парня.
А когда вернулся, Софи ждала его в постели. Сегодня у нее не было желания притворяться холодной. Она согрелась, и захотелось ласки. Захотелось отплатить милому Мишелю за заботу. Провести эту холодную, ветреную ночь в любовной неге. А если Софи чего-то хотела — она не видела смысла отказывать себе.
