Однако его надежды не оправдались. Когда он пришел в больницу, от десяти долларов осталось совсем немного, так как отец попросил его купить кое-какие журналы.
– Так над чем там работает сейчас твоя мама? – спросил Гленн, когда сын вручил ему "Ньюсуик" и "Дайджест архитектуры". – Я думал, что она все еще роется в архиве полицейского участка.
Кевин плюхнулся на стул у изголовья кровати и с любопытством посмотрел на экран монитора.
– Какое-то убийство, – равнодушно заявил он. – Что-то связанное с тем парнем, которого казнили на прошлой неделе.
Гленн заметно помрачнел, не понимая, о чем говорит его сын. Каким образом это убийство может быть связано с человеком, которого уже нет в живых?
– Ты имеешь в виду Ричарда Крэйвена?
Кевин пожал плечами:
– А кого же еще? Я слышал, как мама что-то говорила насчет спецгруппы по делу Крэйвена. По-моему, речь шла именно о нем.
Когда отец надолго замолчал, Кевин осторожно потрогал рукой монитор.
– Папа, когда ты вернешься домой?
Гленн проигнорировал вопрос сына и нажал на кнопку пульта дистанционного управления, включая телевизор. Перебрав несколько каналов, он остановился на том, где показывали угрюмое трехэтажное здание серого цвета. Тротуар перед жилым домом был обнесен желтой полицейской лентой, а на противоположной стороне улицы собралась большая толпа зевак. Бодрого вида репортер сообщал краткие новости о том, что произошло в доме.
– Жертвой убийцы оказалась Шанель Дэвис – одинокая безработная женщина, проживавшая в квартире на втором этаже. Мы уже сообщали раньше о том, что ее тело было изуродовано таким же образом, как все жертвы ныне покойного Ричарда Крэйвена, а также о том, что...
Гленн мгновенно выключил телевизор.
– Как это понимать, черт возьми?! – воскликнул он так громко, что Кевин даже подпрыгнул на стуле.
– Что ты имеешь в виду? – спросил парень. – Я просто хотел узнать...
– Да при чем тут ты! – раздраженно перебил его отец. – Я имею в виду это убийство! Что там творится?
Кевин растерянно огляделся, словно подыскивая путь к бегству. Что случилось с его отцом? Почему он так разволновался? В этот момент Гленн посмотрел на сына жгучим, пронизывающим взглядом, которого Кевин никогда не замечал у отца.
– Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Кевин. Я хочу, чтобы ты принес мне из дому все те бумаги, которые хранятся в мамином столе. Ты знаешь, какие бумаги я имею в виду? Те самые, которые мама собирала по делу Ричарда Крэйвена.
Кевин нервно заерзал на стуле. Разумеется, он знал, где находятся бумаги, но он также знал и другое – ни в коем случае нельзя лазить в мамин стол.
– Я думал, тебе наплевать на всю эту макулатуру. Ты же сам когда-то говорил, что... – он замялся, стараясь вспомнить те слова, которые сказал отец маме накануне ее поездки в Коннектикут.
– Может быть, – прервал ход его мыслей отец, – я изменил свое мнение об этом деле.
Он как-то странно посмотрел на сына и захихикал с совершенно незнакомыми Кевину интонациями.
– Доктор Фарбер говорит, что мне придется бездельничать около двух месяцев и что мне непременно нужно найти себе какое-нибудь хобби. Увлечение твоей мамы делом Крэйвена вполне может стать моим новым хобби.
Кевин благоразумно промолчал. Что же происходит, в конце концов? У отца никогда не было никакого хобби, он терпеть не мог подобных штучек. И вдруг Кевин вспомнил то самое слово, которое отец часто говорил матери, когда речь заходила о Ричарде Крэйвене.
Патология.
Да, именно так. Он всегда называл поступки Крэйвена патологией.
Почему же в таком случае отец вдруг заинтересовался этим Ричардом Крэйвеном? И тут Кевин вспомнил позавчерашний разговор с матерью, когда она вернулась домой после беседы с доктором Фарбером: "Нас ожидают нелегкие времена, дети. Вашему отцу придется изменить свой образ жизни. Он должен как можно меньше работать и как можно больше отдыхать. Нам будет очень нелегко приспособиться к этому. Что вы мне скажете? Вы сможете приноровиться к новому порядку? Привыкнуть к переменам в нашем доме?"
Тогда Кевину показалось, будто речь идет о таком пустяке, что и говорить о нем не стоит. Но теперь он начал понимать, что дело далеко не пустячное. У него даже появилось ощущение, что отец перестал походить на себя прежнего. Порой он казался Кевину совершенно чужим человеком. Правда, мать предупредила, что отец станет немножко другим, но не до такой же степени, в конце концов! С подобным обстоятельством будет чрезвычайно трудно смириться.
– Ну так что? – нетерпеливо спросил Гленн, когда молчание сына затянулось. – Тебе нравится мое новое хобби или нет?
Кевин поднялся со стула и попятился к двери.
– Да, папа, – сказал он, стараясь не смотреть отцу в глаза. – Прекрасная идея. Разумеется, я притащу тебе все эти бумаги. До встречи.
Кевин вышел из больницы, напряженно размышляя над словами отца. А если забыть о его просьбе и вообще не показываться ему на глаза? Пару недель назад реакция отца на подобное поведение была бы совершенно ясной и предсказуемой: отец просто наорал бы на него и через минуту забыл бы обо всем. Но сейчас Кевин не был уверен, что все произойдет именно так. После сердечного приступа отец стал совершенно другим. Нет, лучше сделать так, как приказано.
– Я хочу сказать, понимаете... Боже мой, она же не совершила никакого преступления! Конечно, это была ошибка с ее стороны, но кто из нас не совершает ошибок? Это же Капитолийский холм, в конце концов! Если ей хорошо платили, она была довольна... Вы понимаете, что я имею в виду?
Энн Джефферс стояла на тротуаре напротив того самого серого дома, где проживала и одновременно занималась своим бизнесом Шанель Дэвис. Энн уже около двадцати минут беседовала с молодым человеком, который настойчиво убеждал ее в верности своей сексуально-экономической теории свободного предпринимательства, но так и не могла выяснить, знал ли он погибшую лично и пользовался ли когда-либо ее услугами. И все же Энн позволила фотографу сделать несколько снимков молодого человека, надеясь, что они пригодятся для освещения этого события. Парень, как показалось Энн, являлся самой яркой фигурой во всей серой толпе, собравшейся на Бойлстон-стрит, чтобы поглазеть на происходящее. Именно в момент съемки Энн пришло в голову, что, может быть, ей с Гленном стоит подумать о переезде в более спокойный и более безопасный район города, куда-нибудь подальше от Бродвея – хотя бы до той поры, пока Хэдер и Кевин не станут достаточно взрослыми.
По толпе пробежал ропот. Энн мгновенно прервала интервью с молодым человеком и начала проталкиваться вперед, бесцеремонно расталкивая зевак. Из двери дома в это время выкатили медицинскую тележку с трупом Шанель Дэвис в черном мешке. Изобразив на лице абсолютную уверенность в правильности своих действий, Энн пересекла улицу и приблизилась к группе полицейских и медиков. Наглая самоуверенность всегда помогала ей попадать на место преступления задолго до того, как туда допускали прессу. Однако на этот раз ей не повезло. Во-первых, она была довольно легкомысленно одета, а во-вторых, к ее несчастью, среди полицейских оказалась Лоис Эккерли, с которой Энн никак не могла найти общий язык.
