Вскоре он вернулся, неся два потрепанных шерстяных одеяла. Он их заботливо развернул и постелил на животных.
— Шикарно! — сказала Кэрин и покосилась на Луиса.
— Не беспокойтесь. Эти burros быстро не ходят, и вы не свалитесь с них.
— Да, действительно, беспокоиться не о чем, — сказала Кэрин раздраженно.
— Ладно, поехали, — сказал Крис. — Какого ты выбираешь?
Кэрин осмотрела обоих животных. Они были одинакового размера и практически ничем не отличались друг от друга. Их сонные глаза были совершенно тупыми. Они даже не шевелились все то время, пока люди разговаривали.
— Я возьму этого. Надеюсь, он не испустит дух.
С помощью Луиса и его кузена Крис и Кэрин взгромоздились на животных. Гуиллермо показал им, как управлять ослами.
— Луис, ты уверен, что мы сможем найти дорогу? — спросил Крис.
— Burros доставят вас туда, — уверил их Луис. — Они пойдут по тропе, а тропа ведет прямо к цыганке.
— А ты будешь нас ждать?
— Si, senora. Я буду ждать вас. Вы должны вернуться за два часа до захода солнца. Не забывайте в горах ночь наступает быстро.
— Все равно у нас нет выбора.
Они пришпорили животных, и те с неохотой, медленно пошли по каменистой тропе.
Кэрин вскоре поняла, что езда верхом на осле — самое неудобное, что только можно себе представить. Менее чем через полчаса она почувствовала, что натерла бедра, а ягодицы уже онемели. Крис, едущий впереди, обернулся:
— Как ты себя чувствуешь?
— Великолепно, но боюсь, что больше не смогу сесть.
Проехав еще час, они обнаружили ручей, текущий между скал. Люди слезли с животных и стали жадно пить холодную ключевую воду. Burros тоже подошли к воде и погрузили туда свои толстые морды.
— Как насчет отдыха? — спросил Крис.
— Я не против.
Крис сел на камень в зарослях чаппараля. Кэрин примостилась рядом:
— Я не думала, что это так трудно.
— Помнишь, я хотел поехать один?
— Ну, ну, ковбой, поехали.
Они снова залезли на burros и двинулись дальше. Солнце только что прошло зенит, когда они поднялись на первый хребет.
Тропа внизу терялась в зарослях.
— Господи! Еще так долго, — застонала Кэрин.
— Я думаю, вот то, что нам нужно, — и Крис показал пальцем на неприметную крышу, покрытую мокрой травой. Присмотревшись, они разглядели весь домик. Стены его были сложены из цельных бревен. Из дыры на крыше выходил дым. Эта халупа была какая-то нереальная, будто сказочная.
— Дом ведьмы, — сказала Кэрин и сразу пожалела об этом.
Они подъехали к дому. Слезли с животных и привязали их. Те сразу опустили головы и принялись жевать жухлую траву.
Кэрин и Крис приблизились к хижине вместе. Двери не было. Вместо нее дверной проем закрывала большая шкура какого-то животного. Изнутри пахло пищей.
— Здравствуйте. Здесь есть кто-нибудь?
Нет ответа.
Кэрин с трепетом приподняла шкуру. Запах приготовляемой пищи ударил им в нос. В центре единственной комнаты горел костер, обложенный камнями. Над костром чернел котел емкостью в пять галлонов, в котле что-то булькало. В комнате было душно.
— Ka'yase. Уходите.
Сначала Кэрин не могла разглядеть, кому принадлежит голос. Потом, когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела высокую, худую, как тростинка, женщину с длинными седыми волосами. Одета она была в черное потертое во многих местах платье. Женщина стояла с другой стороны от костра и разглядывала их.
— Нам посоветовал прийти к вам Луис Запата, — сказал Крис, стараясь получше разглядеть женщину сквозь языки пламени.
Цыганка сделала шаг вперед. Лицо ее можно было уже отчетливо разглядеть, но из-за игры теней оно казалось зловещим. Ее нос был тонким, с большим горбом, и поэтому создавалось впечатление, что это клюв какой-то уродливой птицы. Ее скулы выпирали и вместе с запавшими щеками создавали жуткую картину. Кожа была дряблой и морщинистой. Одни темные сверкающие глаза еще сохраняли остатки былой дикой красоты, филина смотрела на них немигающим взором. Сначала на Криса, потом на Кэрин.
— Вы наконец пришли, — констатировала она. Голос ее был старческим, но все еще твердым.
— Луис говорил вам о нас? — спросила Кэрин.
— Я давно его не видела.
— Но вы… сказали "наконец".
— Я знала, что вы придете.
— Можем ли мы поговорить с вами? — спросил Крис; его тон машинально стал официальным.
— Да, заходите, раз уж пришли.
Кэрин и Крис вошли в хижину. Когда они откинули шкуру, чтобы войти, то более или менее разглядели нехитрую обстановку. Пол был твердым и грязным, по углам стояла убогая, но крепкая мебель, Когда же шкура закрыла солнечный свет, комната погрузилась в полумрак. Огонь давал слабый и, кроме того, красный свет.
Филина указала Кэрин на старый деревянный стул без спинки. Крис встал рядом. Старуха села лицом к ним на кучу тряпья, укутала себе ноги и сказала:
— Рассказывайте свою историю.
Кэрин начала рассказывать, сначала сбивчиво, потом все более свободно. Она рассказывала старухе, как все началось, про столкновение с оборотнями, про то, что случилось этим летом в Сиэтле, в Лос-Анджелесе и наконец здесь, в Мексике.
Старуха слушала внимательно, молча, ни разу не шевельнувшись. Однако она не спала — это можно было сказать точно, так как в черных глазах отражались языки пламени.
Когда Кэрин закончила, в хижине повисла гробовая тишина. Несколько минут спустя цыганка сказала:
— И вы пришли ко мне.
— Да. Вы можете нам помочь?
Филина стала пристально смотреть на огонь. Это продолжалось так долго, что Кэрин подумала, что та заснула. Но она вдруг встрепенулась:
— Покажи мне свою руку.
Кэрин посмотрела на Криса, потом неуверенно встала, подошла к цыганке и протянула ей свою руку. Та взяла ее своими костлявыми пальцами. У старухи была на удивление сильная рука. Она стала вертеть ладонь Кэрин в разные стороны, разглядывая все линии, и что-то бормотала на непонятном языке.
Через несколько минут филина отпустила руку Кэрин и повернулась к Крису:
— Теперь ты.
Крис подошел и протянул ей свою руку. Филина только скользнула по ладони взглядом и сразу же оттолкнула ее.
— Я не могу вам помочь, — заявила она.
— Но что вы там увидели? — спросила Кэрин.
Филина взглянула на нее. На губах старухи появилась дьявольская усмешка, сделавшая ее лицо похожим на череп.
— Есть вещи, которых лучше не знать.
— Бога ради, скажите, — сказал Крис. Он достал бумажник, раскрыл его, — Мы вам заплатим. Скажите, сколько нужно.
Старуха издала сухой гортанный звук, который должен был означать смех:
