Эли, Эли, Эли.
Протянув руку к замку, он вдруг заколебался. А если это Йонни и компания? Нет, они бы не посмели вот так взять и заявиться к нему домой. Он открыл дверь. На пороге стоял Юхан.
— Здорово.
— Ну… здорово.
— Не хочешь что-нибудь поделать?
— Можно… А что?
— Не знаю. Что-нибудь.
— Ну давай.
Оскар натянул ботинки и куртку, пока Юхан поджидал его на лестнице.
— Йонни на тебя сильно разозлился. Ну там, в спортзале.
— Это он взял мои штаны, да?
— Ага. Я знаю, где они.
— И где?
— Там, у бассейна. Я покажу.
Оскар подумал, что в таком случае Юхан мог бы их и принести, но ничего не сказал. На это рассчитывать не приходилось. Оскар кивнул и ответил:
— Хорошо.
Они дошли до бассейна и подобрали брюки, висевшие на кусте. Потом погуляли. Немного полепили снежков, покидали ими в деревья на меткость. Нашли на помойке кабель, куски которого годились для рогатки. Поговорили о маньяке, о подводной лодке, а также о Йонни, Микке и Томасе, которых Юхан, как выяснилось, считал придурками.
— Во дебилы…
— Тебя же они вроде не трогают?
— Меня нет. Все равно.
Они дошли до палатки с хот-догами у метро и купили себе по две «пустышки» по кроне штука — жареный хлеб из-под хот-дога с горчицей, кетчупом, соусом для гамбургеров и сырым луком. Начинало темнеть. Юхан трепался с продавщицей в окошке, а Оскар смотрел на приходящие и уходящие поезда метро, представляя себе множество электролиний, протянутых над рельсами.
Со жгучим привкусом лука во рту они направились к школе, где их пути расходились. Оскар спросил:
— Как думаешь, кто-нибудь кончает жизнь самоубийством, прыгнув на провода?
— Не знаю. Наверно. Мой брат знал одного, кто нассал на контактный рельс.
— И что с ним стало?
— Умер. Ударило током через струю.
— В смысле? Он что, хотел умереть?
— Да не. Пьяный был. Во, блин, ты только представь…
Юхан изобразил, как тот расстегивает ширинку и мочится и вдруг начинает трястись что есть силы. Оскар засмеялся.
Возле школы они разошлись в разные стороны, помахав друг другу на прощание. Оскар пошел домой, завязав найденные штаны на поясе и насвистывая мотивчик из сериала «Даллас». Снег прекратился, но, куда ни глянь, повсюду раскинулось белое покрывало. В больших матовых стеклах здания малого бассейна горел свет. В четверг он туда пойдет. Начнет качаться. Станет сильнее.
*Вечер пятницы у китаезы. Круглые часы в стальном корпусе на стене, несколько неуместные среди бумажных фонариков и золотых драконов, показывают без пяти девять. Мужики сидят, потягивая свое пиво и погрузившись в пейзаж на салфетках под приборами. За окном продолжает падать снег.
Виржиния чуть помешивает свой «Сан-Франциско», задумчиво покусывая коктейльную палочку, увенчанную фигуркой Джонни Уокера.
Да кто такой этот Джонни Уокер? Куда он идет?
Она постучала палочкой о край бокала, и Морган поднял голову.
— Ты что, решила толкнуть речь?
— Ну кто-то же должен.
Они ей пересказали все, что узнали от Гёсты про Юкке, мост и ребенка, после чего вся компания погрузилась в молчание. Виржиния звякнула кубиками льда в бокале и полюбовалась на тусклый свет лампы, отражавшийся в полурастаявших льдинках.
— Я одного не понимаю. Если Гёста сказал правду и все произошло именно так — где же он? В смысле, Юкке.
Карлссон просиял, будто долго дожидался этого вопроса.
— Вот и я о том же. Где труп? Если мы…
Морган поднял указательный палец перед самым лицом Карлссона.
— Не смей называть Юкке трупом!
— А как же его, по-твоему, называть? Усопший?
— Никак не называй, пока мы не узнаем, что произошло на самом деле.
— Так а я о чем толкую? Пока у нас нет тру… пока они ничего… пока они его не нашли, мы не можем…
— Кто это «они»?
— А сам-то как думаешь? Вертолетное подразделение в Берге? Полиция, конечно!
Ларри потер глаза и негромко хмыкнул.
— Тут вот какая проблема. Пока его не нашли, никому до него дела нет, а раз никому дела нет, то искать его никто не будет.
Виржиния покачала головой.
— Нам нужно пойти в полицию и рассказать все как есть.
— Ага, и что именно ты предлагаешь им сказать? — усмехнулся Морган. — «Послушайте, забейте вы на своих маньяков, подводные лодки и прочие дела, мы — трое неунывающих алкашей, один из наших собутыльников пропал, а другой собутыльник рассказал, что как-то вечером, выпив как следует, он увидел…» Так, да?
— Ну а Гёста? Он же своими глазами видел, это же он…
— Да-да. Все правильно. Но у него же совсем крыша поехала — ему только покажи полицейскую форму, он в обморок грохнется. Он такое не потянет. Допросы там всякие. — Морган пожал плечами. — Ничего не выйдет.
— И что, вы просто оставите все как есть?
— А ты что предлагаешь?
Лакке, успевший за время разговора опустошить свою кружку пива, что-то пробормотал себе под нос. Виржиния наклонилась к нему, положив голову ему на плечо:
— Что ты сказал?
Уставившись в нарисованный туманный пейзаж на пластиковой салфетке под тарелкой, Лакке прошептал:
— Вы же обещали. Что мы его поймаем.
Морган стукнул по столу так, что кружки подскочили, и поднял руку, смахивавшую на клешню.
— И поймаем. Надо только для начала найти какую-то зацепку.
Лакке кивнул, как сомнамбула, и попытался встать.
— Мне надо…
Ноги его подкосились, и он упал плашмя на стол, сопровождаемый звоном падающих кружек, так что все восемь посетителей ресторана повернули головы в их сторону. Виржиния схватила Лакке за плечи и усадила его обратно на стул. Глаза Лакке были пусты.
— Извините, я…
Официант подскочил к их столу, нервно вытирая руки о передник. Он наклонился к Лакке и Виржинии и злобно прошипел:
— Это ресторан, а не свинарник!
Виржиния улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, помогая Лакке встать.
— Давай, Лакке. Пойдем ко мне.
С укором взглянув на остальных, официант быстро подхватил Лакке под руку, всячески демонстрируя гостям, что не меньше их заинтересован как можно скорее выдворить этого возмутителя порядка.
Виржиния помогла Лакке надеть его тяжелое, по-старомодному элегантное пальто — наследство от отца, умершего пару лет назад, — и потащила к двери, закинув его руку себе на шею.
Морган и Карлссон за ее спиной многозначительно присвистнули. Придерживая Лакке, Виржиния обернулась и показала им язык. Затем она потянула входную дверь на себя, и они с Лакке вышли.
Крупные снежинки медленно падали на землю, заключив их в кокон холода и тишины. Щеки Виржинии пылали, пока она вела Лакке по улице. Так было лучше.
*— Здравствуйте, мы с папой договорились встретиться, а он не пришел… Можно мне от вас позвонить?
— Конечно!
— Можно войти?
— Телефон там.
Женщина указала вглубь коридора: на маленьком столике стоял серый телефон. Эли по-прежнему топталась на пороге, дожидаясь нужных слов. У дверей стоял чугунный ежик с иголками из щетины. Эли почистила об него ботинки, скрывая замешательство — войти без приглашения она не могла.
— Правда можно?
— Да! Входи, входи!
Хозяйка квартиры устало махнула рукой; Эли получила долгожданное приглашение. Женщина тут же потеряла к ней интерес и удалилась в гостиную, откуда доносился гул телевизора. В седеющие волосы были вплетены две желтые ленты; одна была завязана в большой бант, другая расплелась и змейкой вилась по спине.
Эли прошла в коридор, сняла ботинки и куртку, взяла телефон. Набрала случайный номер, сделала вид, что с кем-то разговаривает, положила трубку.
Втянула носом воздух. Запах еды, чистящих средств, земли, крема для обуви, зимних яблок, влажной ткани, электричества, пыли, пота, обойного клея и… кошачьей мочи.
Да. Угольно-черный кот стоял в дверях кухни, издавая утробное рычание. Уши его были прижаты назад, шерсть дыбом, спина выгнута дугой. На шее у него была повязана красная ленточка с маленьким металлическим цилиндром, куда, наверное, полагалось класть бумажку с адресом.
Эли сделала шаг навстречу коту, и тот зашипел, оскалив зубы. Тело его напряглось, готовясь к прыжку. Еще шаг.
Кот отступил, с шипением пятясь назад и не спуская глаз с Эли. Ненависть сотрясала его, цилиндр на шее подрагивал. Они оценивающе смотрели друг друга. Эли медленно двигалась вперед, заставляя кота отступать все дальше, и, когда тот оказался в кухне, захлопнула за ним дверь. Кот продолжал яростно орать по ту сторону двери. Эли вошла в гостиную.
Хозяйка квартиры сидела на кожаном диване, протертом до такого лоска, что на нем играли блики от телевизора. Она сидела с прямой спиной и внимательно смотрела на мерцающий голубой экран. На столике перед ней стояло блюдечко с крекерами и тарелка с тремя сортами сыра. Непочатая бутылка вина и два бокала.
