Несомненно, мы были самой захватывающей вещью, которая произошла с ним за всю ночь.
Не было того момента дезориентации, когда он взглянул на нас. У него очевидно была малая сопротивляемость убеждению, что было приятно узнать.
«Что такое?»
«Двое новеньких только что прибыли», — сказал Уэс.
«Но мы никого не ожидали», — сказал Морой. «и мы никогда не получали таких молодых. Нам всегда присылали старых и уже использованных».
«Не спрашивай меня», — сказал Уэс, двигаясь в сторону двери, он указал места для Лиссы и меня.
Было ясно, что сопровождение кормильцев он счёл ниже его достоинства.
«Маркс хочет, чтоб они были здесь, пока не проснётся Салливан. Я думаю, скоро выяснится, что это ошибка, но они жалуются и хотят покайфовать».
«Превосходно», — проворчал Морой. «ну, наша следующая кормежка будет через 15 минут, и я смогу дать перерыв, сидящему тут Брэдли».
Он так ушел в себя, что я вообще сомневаюсь, что он заметит, если кто-то еще даст кровь вместо него».
Уэс кивнул.
— Мы вызовем вас вниз, когда получим подтверждение.
Страж слева, и Морой взял буфер со вздохом.
У меня создалось впечатление, что все здесь устали от своей работы.
И их можно понять.
Должно быть жалкое место для работы. дай мне все в мире в любое время
«Кого должны кормить через 15 минут?» спросила я.
Морой, удивившись, резко поднял голову.
Это был не тот тип вопросов, которые задают кормильцы.
«Что ты сказала?»
Лисса встала и пристально уставилась на него.
«Отвечай на её вопрос».
Лицо мужчины стало вялым.
Его было легко принудить.
«Рудольф Кейзер.
Ни одна из нас его не узнала.
Он мог находиться здесь за массовые убийства, или за растраты, это все что я могла предположить
«Когда очередь Виктора Дашкова?» спросила Лисса.
,в 2 часа.,
Следуя расписанию.
Скажи его страже, что список изменили и он должен прийти сейчас вместо Рудольфа.
Пустые глаза Мороя — сейчас выглядели как ошеломленные глаза кормильца Брэйдли, на самом деле — казалось, что процесс его обработки занял одно мгновение. «да», сказал он.
«Это случается довольно часто
И не вызовет подозрений». «не вызовет подозрений», — монотонно повторил он.
«Делай», — приказала она, повысив голос.
«Вызови их, сделай это, и не отрывай от меня взгляда
Морой подчинился
Разговаривая по телефону, он назвал себя Нортвудом. Когда он договорил, изменения были приняты. Нам ничего не оставалось, кроме как ждать. Все мое тело сжалось от напряжения
Тео сказал что здесь мы будем примерно час, пока надзиратель находится на дежурстве. До этого момента никто не будет задавать нам вопросы. Эдди надо было просто убить время с Тео и не вызывать подозрений за бумажной работой.
Успокойся, Роуз.
Ты можешь сделать это.
Пока мы ждали, Лисса принудила кормильца Брэйдли глубоко уснуть.
Я не хотела, чтобы были свидетели, даже если они под кайфом.
Кроме того, я чуть-чуть повернула камеру в комнате, так, чтобы часть комнаты была вне обозрения.
Естественно, мы будем иметь дело со всей системой наблюдения в тюрьме, прежде чем мы уйдем, но сейчас, мы не хотели чтобы охранники увидели то что должно произойти.
Я только зашла в одну из кабинок, как открылась дверь
Лисса осталась на своём месте рядом со столом Норсвуда, чтобы сохранить принуждение.
Мы сказали ему, что я буду кормилицей.
Я не могла увидеть сама, но через зрение Лиссы я видела вошедшую группу: 2 стража и Виктора Дашкова.
То же самое горе она чувствовала, увидев его на суде, и сейчас оно усилилось с новой силой.
Ее сердце бешено отбивало ритм
Ее руки задрожали.
Единственное что успокоило ее тогда в суде, так это то, что было принято решение, о пожизненном заключении Виктора, и осознание того что он больше никогда не причинит ей боль
А теперь мы собирались изменить это.
Лисса вытолкнула страх из своей головы, чтобы сохранить возможность удерживать разум Нортвуда
Стражи Виктора были непреклонны и были готовы действовать, хотя в действительности этого не требовалось.
Болезнь, которая мучила его много лет (и от которой Лиса излечила его на некоторое время) снова возвращалась.
Нехватка движения и свежего воздуха — видимому, также сделали свое дело, как и ограничение заключенных в возможностях получения крови.
Стражи одели на него кандалы, как дополнительную меру предосторожности, и под тяжестью веса он согнулся, едва волоча ноги.
«Там», — сказал Нортвуд, указывая на меня.
«Эта».
Стражи провели Виктора, минуя Лиссу, и он едва ли на секунду взглянул на неё.
Она воспользовалась двойным принуждением: поддержание Нортвуда под своим контролем и, использование быстрой вспышки магии, чтобы оставить себя незамеченной для Виктора, когда он проходил мимо.
Стражи усадили его на стул передо мной и затем отступили, всё ещё держа его в поле своего зрения.
Один из них завел беседу с Нортвудом, отмечая нашу молодость и новизну.
Если мне придётся когда-нибудь вновь это делать, я заставлю Лиссу заколдовать нас, сделав старше.
Сев рядом со мной, Виктор наклонился ко мне и открыл рот
Кормления были в крови у Мороев, всегда одни и те же движения, которые делались почти без раздумий.
Было похоже на то, что он даже не видит меня.
А затем он увидел.
Он застыл, его глаза расширились.
Некоторые особенности отличают королевских Мороев, и светлые, нефритово-зелёные глаза были как у Дашковых, так и у Драгомиров.
Его утомленный, покорный взгляд исчез, и его хитрая резкость, которая столь характерна ему — проницательный интеллект, который я хорошо знала — внезапно вернулись.
Это напомнило мне устрашение, исходящее от некоторых заключенных, мимо которых мы раньше прошли.
Но он был в замешательстве.
Как и с другими людьми, с которыми мы сталкивались, колдовство затуманило его мысли.
Его чувства говорили ему, что я человек. но иллюзия не была идеальной.
Также была возможность того, что Виктор был устойчив к принуждению.
И точно также как у Эдди, Лиссы и у меня был иммунитет к нашему колдовству, так как мы знали наши настоящие личности (особенности), Виктор испытывал тот же эффект.
Его мозг мог утверждать, что я была человеком, но его глаза говорили ему, что я Роза Хазэвэй, даже с моим париком.
И как только это знание утвердилось в нем, человеческая иллюзия исчезла.
Очень медленно, на его лице расплылась заинтригованная улыбка, выставляя на показ его клыки.
