Погрузив труп на лошадь позади седла, Дорис для надёжности сыромятным шнурком прикрутила руки и ноги старухи к кобыле. Так покойница не свалится на ходу и никуда не денется, даже если кто-то и проникнет в неё. Дочь охотника привыкла к работе такого рода — Дорис управилась меньше чем за три минуты. Затем девушка вскочила в седло.
«В любом случае теперь я отправлюсь к главной дороге».
Лошадь сделала всего пару шагов, когда Дорис резко развернулась. Что-то тяжёлое прожужжало за её спиной. Раздался шлепок — и отрезанная голова старухи, описав кровавую параболу, бухнулась на землю, за миг до удара оскалившись и открыв глаза — глаза демона! Затем она устремилась к особе, ответственной за отделение её от тела. Всадник, возвышавшийся на ближнем холме, метнул вперёд чёрную молнию; расколотая ото лба до подбородка голова старухи упала в пыль и больше не двигалась.
Дорис осознала, что отделалась лёгким испугом.
За её спиной застыл обезглавленный труп, чьи когтистые пальцы ещё миг — и разорвали бы девичье горло. С запястий свисал лопнувший шнур. Злой дух завладел телом колдуньи ещё до того, как Дорис прикоснулась к ней. Чуть только покойница избавилась от пут, чтобы напасть на Дорис сзади, всадник на холме с непревзойдённым мастерством и скоростью отрубил колдунье голову.
Лошадь встряхнулась, и безголовое тело шлёпнулось в траву, а Дорис наконец повернулась к своему спасителю.
— Ох, Ди, я…
Румянец вспыхнул на её щеках. Впрочем, держался он недолго.
Красота спускавшегося с холма ловкача не уступала красоте Ди, но это определённо был не он.
— Поверить не могу, как ты просекла. — Поравнявшись с девушкой, Рэй-Гинсей чарующе улыбнулся. Он говорил о том, что она ощутила чужое присутствие и обернулась за долю секунды до нападения.
— Ерунда. Похоже, я вновь у тебя в долгу. Что за оружие ты применил?
Рэй-Гинсей сделал вид, что удивлён столь необычным для дамы вопросом.
— Да простит меня юная леди, но, судя по твоему одеянию и кнуту, ты, видимо, из охотников.
— Охотником был мой отец. А я вроде как играю в него, — не смущаясь и не скромничая ответила Дорис и улыбнулась. По неизвестной причине улыбка получилась натянутой.
Осознав, что даже после обмена любезностями Дорис смотрит на него неотрывно, но не на лицо, а скорее, на отягчённую оружейным поясом талию, привлекательный юноша мрачно усмехнулся.
— Что привело тебя сюда в столь ранний час? Ты был на дороге?
— Точно так.
— В таком случае не отвезёшь ли вместо меня в Город тело старой леди? Я бы и сама поехала и объяснила всё шерифу, но, честно говоря, сейчас я немного спешу. — Дорис остановила лошадь и быстро описала, что случилось.
Молча выслушав девушку, Рэй-Гинсей пробормотал:
— Понятно. Значит, вот оно как… Да, я позабочусь о трупе. С обоими телами обойдутся должным образом.
— С обоими? — Дорис нахмурилась, но беззаботная улыбка юноши разгладила морщинку на её лбу. — Ладно, хорошо. Спасибо.
Она натянула поводья, но тут сильные руки обхватили красавицу и заключили её в объятия. Изо рта Рэя-Гинсея струился сладкий аромат, совершенно не свойственный мужчинам.
— Какого чёрта…
— Я спас тебе жизнь, причём ценой жизни одного из четырёх моих спутников. Конечно, ты очень красива. Да ещё вчерашний случай… Едва ли кто-нибудь станет винить меня, если я взыщу маленькую компенсацию.
— Лучше отпусти меня, иначе…
— А ещё ты видела нечто, не предназначенное для твоих очей. Мы действительно не можем позволить тебе отправиться в город и рассказать обо всём случившемся. Так что тебе придётся умереть здесь и сейчас. Скажем так, почему мне нельзя отомстить за павшего товарища? Не сопротивляйся. Ты ещё поживёшь немного. По крайней мере до тех пор, пока я не получу удовольствие…
Рот молодчика сомкнулся на губах девственницы. И тут же, охнув, Рэй-Гинсей поспешно отпрянул. Он прижал руку ко рту, отвёл её — кровь запятнала ладонь. Укус Дорис был впечатляющим, тонкие губы оказались прокушены.
— Не тронь меня! Есть кому обо мне позаботиться, и я не желаю, чтобы меня касался червяк вроде тебя!
В голосе девушки кипела ярость. Она думала, что сейчас кукольное личико Рэя-Гинсея вспыхнет от злости, но он всего лишь улыбнулся гневным речам Дорис. Только это была не та очаровательная улыбка, на которую люди охотно отвечают. Эта была сатанинская ухмылка, которую мы уже видели на главной дороге.
Содрогнувшись, Дорис послала верный кнут в самый центр ненавистного лица. Мужчину и девушку разделяло меньше полутора футов — слишком близко для удара бича. И всё же развернувшаяся чёрная плеть ужалила точно. Сейчас прекрасное лицо обернётся кровавым месивом! Однако кнут внезапно поглотила чёрная вспышка, вырвавшаяся из пояса противника Дорис. Рэй-Гинсей поистине чудесно владел своим причудливым V-образным оружием — конец бича срезало в мгновение ока. При этом лицо юноши расцвело прежней милой улыбкой.
— Хай-я!
Сообразив, что у неё нет ни единого шанса на победу, Дорис во весь опор погнала лошадь к развалинам.
Торопясь спастись, девушка как будто забыла о мощи вражеского оружия и о том, как оно снесло голову старухе с расстояния шестьдесят футов. Однако Рэй-Гинсей не стал атаковать немедленно. Лишь когда конь Дорис приблизился к сердцу руин, молодчик коварным броском метнул вперёд чёрную жужжащую молнию. Оружие безжалостно разрубило правую заднюю и правую переднюю ноги скакуна, а затем, описав плавную петлю, перерезало обе ноги коня с левой стороны. Потери одной конечности животного было бы достаточно для предотвращения бегства Дорис, но то, что произошло, не вписывалось ни в какие рамки и было открытой демонстрацией жестокости.
Лошадь упала, окружённая кровавым туманом.
— О, какая красота! — Рэй-Гинсей, вернувший оружие назад, восхищался открывшейся перед ним сценой.
Когда лошадь рухнула, гибкое тело взвилось в воздух, сделало сальто и, почти не покачнувшись, уверенно опустилось на землю.
Однако лицо Дорис было смертельно бледным.
Нет, она вовсе не забыла об оружии неприятеля и о его адской ловкости, поэтому гнала лошадь зигзагами. Тем не менее чёрная молния, словно предугадав траекторию их движения, точнёхонько отсекла ноги скакуну — справа налево.
Дорис неожиданно осознала, что несётся вперёд, прямо на врага, в некотором смысле ещё более страшного, нежели аристократ. Копьё и меч остались приторочены к седлу, но кнут девушка из рук не выпускала. Впрочем, он казался странно лёгким и никчёмным.
Рэй-Гинсей меж тем медленно и лениво въезжал в развалины.
