устроиться. А теперь весь стаж и пригретое местечко в трубу.
– Значит, копались с женой в трупах?
– Нет, – отбросив еще одну тяжелую глыбу, он снова остановился перевести дыхание, – Судебный эксперт не то же самое, что судмедэксперт. Многие путают эти понятия. И больше всего меня добивало их приравнивание на встречах выпускников. Ну знаешь, когда каждый встает из-за стола и говорит, чего успел добиться. А потом все напиваются, и к концу вечера ты понимаешь, что все твои объяснения никому нахрен не сдались, когда один из них говорит: «Эй, судмед, сфоткай, типа я живой!».
Финн несколько раз кашлянул, но не от пыли, а потому что «пересохло в горле» – так он любил говорить жене, когда его, как и любого курильщика со стажем, одолевали приступы кашля. Он решил: как только все закончится, сразу же навестит ее в противоположном конце этого места, которое чем-то напоминало ему гигантский пруд – продуваемый ветрами снаружи, но тихий внутри.
Такое сравнение всегда казалось ему чересчур сопливым, но Сьюзен оно нравилось. Однажды, сидя на крыльце и читая гороскоп (ее знак зодиака был «Рыбы»), Сюзи в шутку попросила кремировать ее после смерти, «чтобы не идти на корм своим собратьям». И хотя он не сразу уловил всю соль шутки (гороскопы занимали далеко не первое место в мировоззрении Финна), его ответ оказался как нельзя в точку: «Знаешь, погасшие звезды не горят».
Теперь она осталась там, на крыльце его памяти, где все так же светло и тихо. А он – здесь и сейчас, в сыром полумраке кладбища, между тухнущим фонариком и каким-то хитрым сукиным сыном, который даже его сумел подкупить. Знать бы только, что он говорит правду.
– Хорошо, а как ты так сделал, чтобы все посчитали тебя мертвым? – сторож пытался держаться непринужденно, но все равно казался подозрительным, – Вдруг я тоже так захочу.
Ник этой подозрительности не уловил, поэтому списал вопрос на простое любопытство. Продолжая отшвыривать куски земли, он ответил:
– Я и сам не рассчитывал на такую удачу. Меня отправили в командировку в Сильвертаун, на подтверждение допуска к работе. Не люблю поезда, а самолеты не люблю еще больше. Но не потому что это опасно или еще что-то в таком духе… Говорят, вероятность погибнуть по дороге в аэропорт в сто раз больше, чем разбиться на самолете.
– И ты выбрал поезд.
– Да, и скоро пожалел об этом. Точнее не пожалел, а… в общем, до меня не сразу дошло, что это нереальная удача. Мне жаль всех тех людей, которые погибли во время аварии и все такое. Но с другой стороны, катастрофа на Скитсе – мое спасение по жизни.
Финн посмотрел в пустоту, как если бы проматывал что-то в голове. Нику показалось, будто он пытается понять, куда вдруг делся ветер, который резко затих. От внезапно нависшей тишины ему начало становиться не по себе – словно пространство за оградой сжалось и стало плотным как вода, напоминая о недавно пережитом кошмаре.
– Это когда пара вагонов слетело в реку, да? – в памяти сторожа стали всплывать вырезки из новостей, – Кажется, погибло одиннадцать человек или около того.
– Четырнадцать, не считая меня, – тогда, вчитываясь в каждую сводку, парень узнал про еще четверых, которые скончались в реанимации, – Ты даже не представляешь, с какой скоростью я сообразил залечь на дно. Говорят, в стрессовых ситуациях мозг работает быстрее. Думаю, это было именно оно.
Помотав головой, Финн замолчал. Затем, не отрывая взгляда ни то от прутьев ограды, ни то от черной мглы за ними, снова заговорил:
– Но что же заставило тебя так поступить с близкими?
Лопата уткнулась в крышку гроба. Ник понимал, что не сможет проломить такой массивный кусок дерева. Но и рыть траншею по всей его длине не собирался: поперечная щель, в которую сразу угодило острие, говорила о том, что крышка двустворчатая. А значит, оставалось немного продлить яму по направлению к надгробной плите, и сделать ее не меньше, чем в метр шириной – чтобы было куда откинуть створку.
– Никто не плакал по мне, будь уверен, – постучав кончиком лопаты по крышке, продолжил Ник, – У меня не осталось близких, которых мой уход тронул бы до глубины души.
Шагнув вперед, сторож нагнулся, чтобы посмотреть, сколько еще осталось. Его тень проплыла по могильной плите, как облако по лунному диску.
– А жена? – вернувшись к ограде, он оперся о калитку.
– Я уже упоминал про мозгоправа? – парень искривился от очередного импульса боли, затем ухмыльнулся.
– Ты их застукал?
Шуршание лопаты дополнилось глухим царапаньем крышки. Наблюдая за движениями «гробовщика», Финн подумал: тяжелым трудом тот занимался редко, может даже впервые. С другой стороны, его неловкость могла объясняться усталостью. Да и много ли кому приходилось среди ночи копать могилу?
– Не просто застукал, – прокашлявшись, он продолжил, и теперь ухмылка исчезла с его лица, – Долгое время я планировал похоронить их живьем вместо себя. Прямо как в той киношке про поехавшего владельца строительной компании. Помнишь?
Не понимая, о каком фильме идет речь, сторож тем не менее кивнул. А когда представил сюжет чего-то такого, что было бы похоже на ситуацию бедолаги (или счастливчика – он все-еще не мог решить, как к этому относиться), улыбнулся и добавил:
– Идеальное убийство – это то, которое совершено «мертвецом».
Взглянув на собеседника, парень натянуто улыбнулся в ответ:
– Вот именно.
Фраза эта прозвучала одновременно с грохотом вдалеке, словно что-то гигантское ударило в забор. Не подавая виду, Финн решил: рухнул старый клен, который уже давно стоял иссохший до глубины корней. Ник же подумал, что это сорвался с ручника и влетел в ограду его «форд», который он оставил примерно в том районе. Но каждый поймал себя на мысли: на самом деле это могло быть что угодно. Может даже нечто такое, о чем они и не подозревают…
– Я сразу понял, что ты псих, – нарушил повисшую тишину сторож, возвращаясь к их разговору, – Мне бы и в голову не пришло ничего такого, а ситуации бывали разные.
– Будь я псих, ты застал бы меня с парочкой расчлененных трупов. Как видишь, здравый ум возобладал.
Оба поглядывали теперь в ту сторону, откуда донесся звук. Долг предписывал Финну сходить и проверить, что послужило источником шума. И наверное он бы так и сделал, если бы не «держал сейчас под арестом» этого парня. Так и есть: подозрительный тип сбежит, стоит ему отвлечься, а за периметром не произошло ничего такого, что стоило бы его внимания. По крайней мере, так он себя убеждал.
– Но
