место преступления прибыли ее единственные родственники - обезумевшие от горя, брат и сестра.
И снова, полицейские делали все возможное, буквально носом рыли землю, но, увы, как и в прошлый раз – безрезультатно.
Кто-то просто задушил Джину Шарретс…
…так же, как Бетани Хопкинс, три года назад.
И обоих нашли у старой водонапорной башни.
Естественно, все это не ускользнуло от внимания полиции, а также прессы. Вот только эти обстоятельства, скорее еще больше загоняли следствие в тупик, нежели помогали расследованию.
5
На этот раз город приходил в себя намного дольше.
Люди словно с ума посходили - стали злыми, подозрительными, агрессивными. Количество пьяных драк в пабе Лафлина по пятницам и субботам заметно возросло. Загорелые мамаши, плавающие в общественном бассейне, только и делали что сплетничали, да строили свои догадки.
И что интересно, в образовавшейся общественной истерии, больше были повинны взрослые, нежели дети. Было время летних каникул, но ребята, словно по какому-то негласному договору, решили проводить все время вместе, и вне зависимости от того, любили они Мисс Шаррет и ее предмет, или нет, было ясно, что каждый из них потерял близкого себе человека. Их видели на карьере, в “Дейри Куин” и даже в Фолстоне, в новом торговом центре. Собираясь вместе, они видимо чувствовали себя безопаснее и легче переносили боль утраты.
Для Эджвуда это было тяжелое и смутное время. Город превратился в муравейник. Полиция, телевизионщики, газетчики. И за неимением какой-либо полезной или ценной информации, они только и делали, что мусолили всем и так давно известные факты.
Погода стояла очень жаркая и влажная, поэтому я редко выходил на улицу, предпочитая проводить большую часть времени на своей застекленной веранде, попивая ледяной чай и читая книжки. В основном старые вестерны, ну или изредка шпионские романы. Раньше я любил остросюжетные детективы и триллеры, но тогда я был моложе и, наверное, храбрее.
Погожими вечерами, я любил гулять по парку, а после, сидя на скамеечке, наблюдать, как город заканчивает свой трудовой день. Я смотрел как владельцы магазинов, переворачивают таблички, меняя ОТКРЫТО на ЗАКРЫТО (или, как уже делают сейчас, просто выключают неоновые вывески). Видел, как по Мейн-стрит гуляют под руку влюбленные парочки. Видел родителей, спешащих за своими чадами, что торопятся занять очередь у “Дейри Куин”. Видел уставших заводчан, идущих в паб Лафлина, чтобы пропустить кружку-другую.
Для стороннего наблюдателя, это все могло бы показаться идиллией, этакой картиной Нормана Роквелла о жизни маленького провинциального городка; стоит на такую взглянуть человеку, привыкшему к большому городу, и его неизменно начинает тянуть поближе к природе, подальше от шума и суеты. Но если приглядеться, то можно заметить, что влюбленные ведут себя как-то настороженно, что не совсем характерно для романтических прогулок; на лицах, спешащих за детьми родителей, вместо расслабленных улыбок, читаются страх и тревога; работяги какие-то дерганные и злые; и когда это магазины закрывались в семь часов, когда на улице еще светло? Ну и множество полицейских машин, что патрулируют Мейн-стрит. Очень много полицейских машин, что никак не характерно для такого маленького городка, как наш.
Все это, и не только, я видел, сидя на своей скамеечке в парке. Большинство вечеров я проводил в одиночестве. Изредка, кто-нибудь, проходя мимо, бросал торопливое приветствие, иногда кто-то останавливался, перекинутся парой-тройкой ничего не значащих фраз. Но находились и те, кто мог, подсев ко мне, часами болтать без умолку. Чаще всего это была Миссис Браун из библиотеки или Фрэнки – парикмахер, но они нисколько мне не досаждали, наоборот.
Когда рядом кто-то находился, мне было проще сдерживаться, чтобы не смотреть… на западную окраину города… где словно темный страж, возвышалась водонапорная башня.
В компании мне было не до раздумий, и воспоминаний…
Маленьким я катался там на санках. В том лесу я подстрелил свою первую белку. Мы играли там ночами, и отовсюду слышался смех и радостные крики. Взобравшись на нижние балки башни, и удерживаясь только ногами, мы висели вниз головами, словно маленькие обезьянки. Дети… Коленки исцарапаны, все тело в синяках. Иногда кто-то даже умудрялся получить перелом. Ни никто не умирал. В то время никто. Я и понятия не имел, что это место настолько страшное и зловещее.
До одного случая, уже много лет спустя.
В восемнадцать лет я ушел на службу в армию. И после шести долгих, впустую потраченных лет, наконец-то вернулся в Эджвуд. Мама моя была еще жива, как и младшая сестренка, Амелия. Я поселился в своей старой комнате, устроился работать на обувную фабрику, спасибо за это Всевышнему, потому что именно там я встретил свою Бет Энн, упокой Господь ее душу. Только спустя четыре года я начал разносить почту; пока старый дружелюбный Ральф Дженинкс не скончался во сне, предоставив мне возможность занять его место.
И вот, наверное, спустя месяц, после возвращения из армии - счастливый месяц, уж поверьте мне - я вдруг обнаружил, что стою перед водонапорной башней и пристально ее разглядываю. И хотя я каждый день видел ее по пути на работу и обратно, неожиданно поймал себя на мысли, что все детские воспоминания и ассоциации с этим местом как-то стерлись из моей памяти.
Тем вечером, я отправился в Хэнсон-Крик в надежде поймать сома, как вдруг почувствовал нечто странное. Остановившись, и чувствуя, как крохотные волоски на затылке встают дыбом, я посмотрел наверх, потом оглядел окружавший меня лес и заросли дикой ежевики. Я много раз читал о подобном в книгах, но до той ночи, считал это всего лишь авторской фантазией и не более.
Так я и стоял, оглядываясь по сторонам, уверенный что кто-то, или что-то, прячется поблизости и наблюдает за мной. Я собирался уже бросить затею с рыбалкой, и пойти прочь, но почему-то все же не сделал этого. Так и продолжал стоять, пытаясь понять, что же именно вызвало у меня тревогу: странный запах? И почему вокруг такая тишина? Куда подевались чертовы птицы?
