жизнями, нет точных толкований. – Олеся, говорила с запалом, переводя взгляд то на Тимура, то на Игната.
– Смерть – это переход, момент перехода: для чистой сущности, живущей без сомнений, такой как рачок планктона, переход фактически мгновенный; для сомневающихся, набравшихся чужих взглядов, потерявшихся в космосе, этот момент превращается в «вечность». Человек, как сущность, теряет связь с этим миром, с физическим телом. И в момент перехода, перед ним стоит задача, куда идти дальше. Если он как индуист готов к реинкарнации, то ему нужно доказать, прежде всего, самому себе, что он достоин начать новую жизнь в выбранном им теле. Если он буддист, то ему нужно дойти до места, где он, минуя демиургов и демонов, сможет начать жить дальше. Если он мусульманин, христианин, то ему нужно доказать свое назначение в Рай, иначе он обрекает себя на мучения в темноте небытия.
– Позвольте, – Никита ворошил веткой угли костра, – нам всё-таки не обойтись без третьего вопроса. – Он посмотрел на всех по очереди из их веселой, серьезной компании, прося разрешения задать третий, основной вопрос. Игнат уверенно кивнул, Олеся помотала головой, Михаил показал большой палец правой руки, Тимур, пожав плечами, показал, что ему все равно, Люба и Ксения, кивнули утвердительно. Вздохнув, Никита выпалил: – Дух и душа, смерть и жизнь, взаимосвязь.
Моя легкая усмешка, предназначалась моим усам. Таким же важным и значительным, как сидящие вокруг костра, прячущие свои страхи, мечты и деяния от всех. Но для меня они, все были как открытая книга, и все их тайны я знал.
– Жизнь, огонек жизни зажигается в духе. Дух – это сила. Дух способен поддерживать искру жизни, раздуть ее до пламени свечи, чтобы приманить душу. Душа – это власть, в космическом понимании этого слова. Дух может делиться и расти. Душа может быть источником света жизни и путешествовать по просторам всех реальностей Космоса. Дух и душа образуют союз, целью которого является преображение реальности и распространение света жизни. Дух, изначально привязанный к определенной реальности, благодаря взаимодействию с душой может научиться и обрести волю, свободу перемещения в реальностях. Душа получает от союза с духом новый жизненный опыт и учится расти.
Смерть для человека – это переход, разделение души, духа и физического тела. Душа всегда молода, ее чувства руководят ею. Основное чувство души – чувство дома, после разделения душа стремиться домой, и если дух не способен оторваться от реальной Земли, то душе больно, и грустно. Если дух способен последовать за душой (что бывает очень редко), то наступает момент просветления, как это называют в восточных традициях, и образуется новая сущность. Новая, просветленная сущность способна учить, расти, путешествовать. – Я протянул руки к огню, взял в ладони язычок огня, отделил его от основного пламени, наполнил реальностью, поднес ладони к лицу и сдул язычок в ночное звездное небо. Язычок пламени с охотой покинул мои ладони и начал медленно подниматься в небо. Вся честная компания молча провожала взглядом, постепенно уменьшающийся язычок пламени.
– Если дух не способен отделиться от реальности, физического мира, то он застревает в нем, как в болоте. Врастает в предмет на месте разделения физического тела и духа. Без души, источника энергии, дух становится голодным, шумным и беспокойным.
Я взял веточку из костра, язычок пламени танцевал на ее конце. После разделения с основным пламенем, язычок пытался, как его предшественник устремится ввысь, покинуть веточку. Но все его дерганные движения вверх, спады и затухания, возвращали его к месту, где еще была пища для огня – древесина. Минут пять я демонстрировал конвульсии языка пламени на веточке, не давая ему угаснуть. Потом опустил ветку назад в костер.
– Предвосхищая ваши вопросы. Вы славянских корней, и тюркских, – Я посмотрел на Тимура. – Большинство из вас крещеные, а это значит, что вашей душе открыта дорога в свет, а дух не будет метаться, если вы уйдете из этого мира спокойно, без эмоций. Сильные эмоции: ярость, гнев, страх привязывают дух человека к Земле, месту смерти. Человек спокойно ходит по земле, но если в земле много воды, то земля становится болотом, в котором ноги человека увязают. Так и сильные эмоции во время разделения с физическим телом могут стать связующей водой. Сильные духом всегда улыбаются жизни и её продолжению через смерть. Если человек жил без веры в Иисуса или Аллаха, то его пример род, пылающий как этот костер. Идущие другим путем, по-разному воспринимают момент перехода между жизнями.
– А буддисты и их книга мертвых? – Олеся смотрела, подняв глаза над костром, в пустоту между звёзд. – Иудаизм, тоже говорит о демонах, подстерегающих там… во мраке.
– Будда призывал людей стать просветленными – стать свечой, а каждой свече свое место. Долог и труден путь восточного человека. Их «жизнь» после перехода сродни туристу, путешествующему дикарем, без карт и компаса. Легко ли простому человеку передвигаться в горах, ночью? – Я поднял глаза к ласкающему свету звезд. – Даже, вы, грамотные, образованные люди не сможете определить по звездам направление к ближайшему городу, время года и время, оставшееся до рассвета. А после смерти, звезды светят иначе. Христиане, мусульмане переживают переход как туристы VIP класса – в назначенное время их заберут и отвезут в нужный им «отель». Каждому человеку, его душе, после перехода предлагается на выбор: искать дорогу самому; проводник (род); комфортная экскурсия.
– Благодарю за гостеприимство, – я поднялся на ноги, – вы получили от меня компас-указатель, теперь выбирать вам, куда двигаться и каким путем. Коснувшись тьмы, мое тело начало растворяться во мраке ночи, а я переместился за спину Игната. Пора делать начертания.
Михаил
Я вздрогнул, когда из темноты, окружавшей костёр, вышел… дядька Игорь? Нет, старик ещё крепкий с седой до белизны бородой, густые седые брови, цепкий взгляд. Но как похож! Если тому дядьке Игорю, из детства, прибавить годков, хорошенько отмыть… Нет, всё равно негатив остаётся. Его странная ухмылка, вечно ищущий взгляд (чего бы стырить). Мама не отказывала своему «юродивому» брату в тарелке с супом, но за доброту Игоряша отплачивал украденным утюгом, испарившимся столовым серебром, моим великом, исчезнувшим из прихожей. В общем, симпатии к гостю, Михаил не испытывал.
Люба обняла меня. И меня отпустило. Я вспомнил, что именно дядя Игорь подарил мне тот велосипед, а ещё, что он, заступившись за меня перед дворовой шпаной, свёл меня с Игнатом.
Я перевёл взгляд на Игната (он с благоговением смотрел на гостя). Почувствовав мой взгляд, Игнат посмотрел на меня. «Это и есть тот
