Аристократию старого Красноярска составляли купцы. Были среди них личности побогаче иного графа — владельцы золотых россыпей, пароходов, фабрик, магазинов и целых торговых рядов.
Часть этой «аристократии» выделилась тут же, из местного сибирского простонародья. Но вот эти-то, местные по происхождению, купцы как раз не состоялись ни как самые богатые, ни как самые интересные из красноярских купцов. А большая часть крупных красноярских купцов происходила не из местных крестьян и мещан, а из простонародья Европейской России. Верхним слоем купечества были гильдейские купцы, то есть те, кто официально объявил о своем капитале и записался в гильдию — объединение купцов, примерно таких же по богатству.
В третью гильдию объединяли купцов с капиталом от 500 рублей до 1000. Во вторую — от 1 тысячи до 10000. Свыше 10000 — в первую.
Манифестом от 17 марта 1775 года те, кто не был записан в гильдию, не считались купцами и не имели никаких прав и тем паче привилегий. Не имели права, например, владеть своими магазинами, открыто перевозить грузы в разные районы Российской империи и так далее. А гильдейские купцы вдобавок к тому освобождались от подушной подати и от рекрутчины.
После освобождения 1861 года торгующие крестьяне так сильно конкурировали со старым купечеством, а новые гражданские права так противоречили сословным привилегиям, что принадлежность к гильдиям все быстрее уходила в прошлое. В 1863 году третью гильдию вообще отменили — очень уж у многих торгующих крестьян были капиталы и побольше тысячи рублей… В эту эпоху записаться в гильдию означало в основном получить некий общественный престиж, признание. А для потомка крестьян, по-прежнему записанного в крестьяне, это означало выйти из своего, как и встарь, неравноправного сословия.
В Красноярске купцов первой гильдии всегда было немного, буквально несколько человек: A.M. Кузнецов, Т.Н. Щеголихина, П.Я. Прейн, М.А. Сажин — это постоянные. Число купцов второй гильдии колебалось между 30 и 50 человеками. Для сравнения скажу, что число графов или герцогов в Британии XVIII века составляло порядка 100 человек, во Франции — порядка 160—170. И этот узкий-преузкий общественный слой определял, как будет дальше развиваться экономика Енисейской губернии.
В конце XIX века из 35 гильдейских купцов Красноярска 12 происходили из крестьян Европейской России, причем 10 почему-то из крестьян Владимирской губернии. Чем она особенная, Владимирская губерния, — ума не приложу. В Вязниковском уезде Владимирской губернии — корни М.А. Крутовского, основателя опытных участков, садов, где впервые в Сибири выращивались яблоки и груши.
Самый богатый красноярский купец, Николай Герасимович Гадалов, в детстве успел побывать крепостным князя Шаховского. Сразу после освобождения он перебрался в Сибирь — в край, где крепостного права не было никогда.
Через тридцать лет семейная фирма «Николай Герасимович Гадалов и сыновья» существовала при 225 тысячах объявленного капитала. Во всем тогдашнем Красноярске был 21 магазин и 135 мелочных лавок. И 6 магазинов из них принадлежали Гадалову.
Занимался он и добычей золота… Это и сейчас куда как выгодное занятие, а тогда из еще не истощенных недр извлекали просто фантастическое количество металла. Только с 1837 по 1847 год было добыто и отправлено по Енисейскому тракту 25 746 пудов золота. Напомню, что пуд равняется 16 килограммам, а стоимость золота составляет порядка 30 долларов за один грамм. И получается, что из Енисейской губернии вывезли порядка 400 тонн золота, которое в наши дни стоило бы 12 миллиардов долларов. Желающие могут воспроизвести мои расчеты.
Впрочем, Гадалов занимался очень многими делами, о чем я не премину рассказать в свое время.
Земляк Николая Герасимовича Гадалова И.Г. Щеголихин пришел в Енисейскую губернию несравненно раньше, в 1820-е годы, — он происходил из мещан, а мещане ведь были лично свободными. В Енисейскую губернию Щеголихин пришел как офеня, разносчик с коробом товаров. Так и ходил по городкам и деревушкам необъятного края, совершенно как парень, воспетый в старой залихватской песне на стихи А. Некрасова:
Ой, полна, полна коробушка,
Есть и ситцы, и парча.
Пожалей, моя зазнобушка,
Молодецкого плеча!
Дал ей ситцу штуку целую,
Ленту алую для кос,
Поясок — рубашку белую
Подпоясать в сенокос…
Я не в курсе дела, какие именно красавицы и на каких условиях жалели плечи Ивана Щеголихина и какие цены он платил за парчу и ситец. Зато совершенно точно известно, что на нажитый с розничной торговли капитал он в компании с А.П. Кузнецовым купил Крестовоздвиженский прииск, а через много лет помер владельцем винокуренного завода в Минусинске, многих лавок и магазинов в городе; что его дочь, Татьяна Щеголихина, была купчихой первой гильдии и большим меценатом, благотворителем и благодетельницей для множества сирых и убогих.
Европейские корни и у Г.В. Юдина, который прославился своей великолепной библиотекой, — той самой, в которой работал Ленин во время сибирской ссылки. В советское время она, библиотека, в основном и была известна как место, где работал Ленин… А жаль! Библиотека, право же, заслуживает иного отношения, более серьезного. И говорить о ней имеет смысл независимо от того, трудился ли в ней Ульянов.
Судьба купеческих семей очень различна, но в целом прогорели, потеряли состояния после смерти основателей очень немногие. То ли конкуренция была не слишком жесткой, то ли сибирские купцы оказались особенно цепкими и живучими — судить не берусь. Другое дело, что второе-третье поколение после отца-основателя обычно цивилизовывалось, образовывалось и постепенно обнаруживало, что помимо добычи золота и торговли мануфактурой есть на свете не менее увлекательные занятия. Так, двумя поколениями раньше российское дворянство обнаружило, что заниматься науками и искусствами, читать книги и писать картины несравненно интереснее, чем выслуживать генеральские чины и деревеньки.
Браки купцов были если даже и не особенно счастливы, то уж, во всяком случае, благополучны и прочны: купцы любили семейный очаг со множеством ребятишек, и, при обычном для них чадолюбии, число внуков отца-основателя могло достигать двух, а случалось — трех десятков. Первоначально огромное, сколоченное на торговле и добыче золота состояние дробилось на множество частей и частичек; на место одного сверхбогача являлось множество весьма хорошо обеспеченных, но совсем не сверхбогатых людей. Скажем, Смирновы к началу XX века десятками осели в чиновниках, преподавателях гимназии, людях свободных профессий. Юдины, Кузнецовы, Гадаловы и в начале XX века были очень богатыми людьми, миллионщиками, но и в этих семьях, кроме кучки богатых наследников, оказалось множество худородной родни. Не богатой, но, как правило, интеллигентной.
