В совершенно угрюмом настроении он сделал то, за что ему платили. Играющие в бойскаутов теперь превратились в старьевщиков (одна пожилая леди даже лишилась вставных зубов — оставила их на кухонном столике, — но, по понятным причинам, не хотела говорить об этом). В гадючнике последние две недели крутили «Бэмби», и беды ожидались на следующей неделе, когда предполагалось показать «Несовершеннолетних жриц любви» и «Секс среди болот». Фенн поехал в Партридж-Грин и увидел лишь зажженные свечки в окнах фургончиков (он постучал в дверь, но ему велели убираться, и он больше не стал пытать счастья).
Фенн добрался до ближайшего паба всего за пять минут до закрытия — к счастью, хозяин не был слишком строг к запоздавшим гостям, поскольку основные посетители — два доминошника и женщина с кошкой в деревянной клетке — уже разошлись. Фенн позволил себе обмолвиться, что он из «Брайтон ивнинг курьер», и это быстро открыло перед ним дверь и обеспечило выпивку. Обычно хозяева пабов искали расположения местной прессы (даже самые убогие боролись за приз «Паб года»), если только у них не было каких-то личных причин для неприязни к журналистам (за публикации о семейных скандалах, об излишке в штате сексапильных кельнерш или о нарушении санитарных норм на кухне). Этот хозяин не относился к недругам прессы, он даже позволил Фенну заказать ром с тоником — жест, от которого Джерри озадачился: похоже, это хозяину что-то от него нужно, а не наоборот? Нынче Фенн не вел журналистского расследования — Флит-стрит и мировые телеграфные агентства подождут, пока у него будет подходящее настроение — какого же черта ему любезничать с хозяином паба? Да, агентства подождут, так что можно просто выпить после работы. Фенн устал.
После трех пинт пива и сорока минут бессмысленной беседы он оказался на холодной ночной улице, и за спиной задвинулись засовы, свидетельствуя о том, что мост в замок поднят, паб больше не является убежищем, а стал крепостью, построенной для отпора самым грозным захватчикам. Фенн пнул по крылу белого фургона и сел за руль.
Автомобиль этот был одно расстройство. На нем красовалось название газеты: белые буквы на сияющем красном фоне с обеих сторон. Очень броско. Очень нескрытно. «Курьер» отпочковался от фрахтовой компании, которая обычно его спонсировала, и теперь журналистам приходилось ездить или на собственных машинах, для которых не выделялось бензина, или на этом единственном оставшемся фургоне для доставки продукции. Просто великолепно, чтобы следить за подозреваемыми в поджоге или за торговцами наркотиками. Удачно, чтобы подглядывать за незаконными встречами хорошо известных личностей, о которых следовало бы знать побольше. Идеально для встреч с любимыми осведомителями. Интересно, Вудворт и Бернстайн встретились бы с «Глубокой Глоткой»[3] в долбаном белом фургоне с надписями «Вашингтон пост» по бокам?
Фары с трудом пронизывали темноту впереди, и Фенн с еще большим отвращением покачал головой. Это дерьмо никогда не разгребешь. Боже, что за ночь! Хоть бы в последний момент что-нибудь подвернулось! Жуткое изнасилование или ограбление. Случайное убийство. Нынче в Брайтоне полно извращенцев. И арабов. И антикваров. Когда они собираются вместе, происходят забавные вещи. Беда в том, что лучшие истории не доходят до печати. А если доходят, то совершенно выхолащиваются. Не в духе «Курьера» порочить образ курортного городка. Это вредит бизнесу. Брайтон отлично подходит для семейного отдыха. Он не должен отпугивать клиентов. К сожалению, рутинные звонки не принесли ничего интересного. У Фенна был стандартный набор звонков: в полицию, в больницы, в пожарные службы и похоронные бюро. Даже священники заслуживали внимания. Но нигде ничего не случилось. Рубрика «Дневник» с событиями дня (и ночи), которую следовало заполнить, предлагала мало интересного. Если бы произошли какие-то события, Фенн, вероятно, смылся бы с заседания местного совета, а так ничего больше не оставалось.
Огни впереди. Что за городишко? Наверное, Бенфилд. Фенн проезжал его по пути из редакции. Неплохое местечко. Два паба на главной улице. Что еще нужно человеку? Если в воскресенье будет хорошая погода, можно привезти сюда Сью и выпить вместе! Она любит сельские пабы. Свежий воздух, настоящий эль. Обычно большое разнообразие резиновых сапог, свитеров и твидовых пиджаков. И порой добавленные для колорита цыганские лица.
Фенн прищурился. Наклонился над рулем. Чертова темнота! Что-то пронеслось мимо. Тормоз. Спуск.
Фургон съехал к подножию холма, и Фенн снял ногу с педали. Точно, тормоза слабые. Порой он подозревал, что прежний развозчик продукции специально занимался саботажем в качестве тихого протеста против использования фургона журналистами. Когда-нибудь кто-нибудь… Боже, что это?
Он нажал ногой на педаль и вывернул руль влево. Фургон занесло, развернув почти на сто восемьдесят градусов, задние колеса остановились на обочине.
Фенн поставил передачу в нейтральное положение и облокотился на баранку. Потом сделал резкий неровный вдох, поднял голову, быстро опустил стекло в боковом окне и высунулся в холодную ночь.
— Что это за чертовщина была? — вслух спросил он сам себя.
Что-то выбежало из темноты прямо ему под колеса. Что-то белое. Маленькое, но больше, чем зверек. Он чуть не задавил это существо. Проехал в двух дюймах. Руки тряслись.
В темноте что-то двигалось. Какое-то размытое серое пятно.
— Эй! — крикнул Фенн.
Пятно исчезло.
Фенн открыл дверь и ступил на мокрую траву.
— Эй, ты где? — крикнул он.
Послышался шорох. Шаги по гравию.
Фенн перебежал, дорогу и наткнулся на низенькие ворота, одна створка была приоткрыта. Глаза быстро привыкали к сумеркам, из-за низко плывущих облаков выглянула луна и еще улучшила видимость. Репортер снова увидел маленькую фигурку.
Она бежала прочь по окаймленной с обеих сторон деревьями дорожке. Фенн разглядел в конце дорожки что-то вроде дома и поежился. Картина казалась призрачной.
Наверное, мальчишка Или карлик. Фенну вспомнился карлик из «А теперь не смотри». Хотелось вернуться в машину. В кишках чувствовалась слабость, как бы не было беды. Но если это мальчишка, что он тут делает в такой час? По такой погоде ведь замерзнет насмерть.
— Эй, постой! Погоди, что скажу!
Никакого ответа, только топот ног.
Фенн вошел в ворота, еще раз позвал и побежал за исчезающим силуэтом. По мере приближения к дому тот становился все больше и виделся все яснее. Теперь Фенн понял, что это церковь. Зачем мальчишка бежит в церковь в этот ночной час?
