— Она могла воспользоваться почтой, позвонить, наконец. На острове есть телефон?
— И да, и нет. Прадед Пауля Лэнгдона потратил целое состояние, чтобы протянуть по дну кабель. Однако теперь эта связь очень ненадежна из-за ветхости. В основном обитатели острова используют почту, которую раз в неделю отправляют на берег через своих слуг.
Дженни неторопливо перебирала в голове услышанное. Если Сюзанн действительно боялась оставаться на острове, ее могли удерживать силой. Возможно, что так и было. Но возможно, и нет. В один из кратких периодов, когда телефон работал, она могла бы воспользоваться им. Или послать более обстоятельное письмо, чем те, что лежали в сумочке у Дженни. Нельзя было исключать вероятности, что Сюзанн сильно преувеличивала бедственность положения. Без сомнения, Пауль Лэнгдон мог жениться на ней ради денег. Сам по себе такой брак нельзя назвать преступлением. Заурядное обстоятельство, с которым приходится считаться девушке с богатым приданым. Если Сюзанн, немного тщеславная по натуре, слишком поздно узнала об этом и если ее супружеская жизнь протекала не очень счастливо, она могла внушить себе все что угодно. И все же… Дженни не могла избавиться от подозрений.
— Если Сюзанн так боялась, — начала она, — что Лэнгдоны способны… сделать с ней что-нибудь, чтобы получить ее деньги, — ей стоило только изменить завещание, ведь так?
Луи Беннер хмуро разглядывал поверхность стола.
— Да. Она действительно думала об этом. Несколько месяцев назад я получил от нее письмо, где она писала, что хочет переговорить со мной по поводу завещания. Но это, пожалуй, все, что мне известно, потому что она так и не встретилась со мной.
— Что было в завещании?
— После смерти Макса его деньги полностью отошли к Сюзанн. Полагаю, для тебя не секрет, что он лишил тебя наследства? По завещанию Сюзанн, которое она сделала через год после свадьбы, треть состояния переходит ее мужу, треть — дочери и треть — тебе. По приблизительным оценкам, доля каждого составляет примерно полмиллиона. Естественно, часть денег вложена в ценные бумаги, так что потребуется несколько лет, чтобы перевести всю сумму в наличные.
Миллион долларов, подумала Дженни. Семья Лэнгдонов стала богаче ровно на миллион долларов после несчастного случая с Сюзанн.
— Я отказываюсь от своей доли наследства, — сказала она. — Мне достаточно тех денег, которые оставила мама. Это не миллион долларов, конечно, но я не страдаю от бедности. К тому же это деньги Макса; как ты знаешь, он не всегда зарабатывал их честно.
— Мне кажется, Сюзанн подозревала, что нам не удастся найти тебя. Может быть, она догадывалась, что ты откажешься от своей части наследства, — продолжал Беннер, игнорируя замечание относительно честности Макса. — В завещании оговорен пункт, что, если твоя часть останется невостребованной в течение года, она автоматически отходит к мужу Сюзанн. Точно так же, если что-либо произойдет с ребенком, деньги отходят к нему.
Для человека, который женился ради денег, подумала Дженни, такие условия были равносильны дьявольскому соблазну.
— Расскажи мне об их семье, Луи. Ты ведь наводил справки?
— Только до свадьбы. — Он слегка покраснел, и Дженни поняла, что Сюзанн не просила его об этом. Она была слишком наивна, чтобы задумываться о подобных вещах.
— Мы встречались всего два раза: на свадьбе и на похоронах Сюзанн. Глава семейства — мать: рано овдовела, держится словно королева в изгнании. Двое взрослых сыновей. У Рэя манеры профессионального обольстителя, — тебе, вероятно, знаком этот тип людей. Застольный этикет и урожаи вин — единственная тема, на которую он способен рассуждать серьезно. Его старший брат Пауль, муж Сюзанн, отличается в лучшую сторону. Мне показалось, что он несколько староват для Сюзанн и как-то… тяжеловесен, если это подходящее слово.
Дженни молча кивнула, догадываясь, что хотел сказать Луи. Такой тип мужчины — зрелый, сильный, уверенный в себе — должен был притягивать Сюзанн. Ее влекло к людям, похожим на Макса, особенно когда его не стало, и некому было устраивать ее жизнь. О том, что можно самостоятельно устроить свою жизнь, Сюзанн даже не помышляла.
— Одно время семья считалась наиболее состоятельной на побережье. Замок на острове выстроил прадед Пауля. Незначительные изменения внес его дед. Однако этот джентльмен умер совсем молодым, а его сын — отец Пауля — был кем угодно, но только не практичным человеком. Он и его брат умудрились развеять по ветру почти все фамильное состояние. Что-то проиграли в карты, что-то продали, чтобы оплатить долги.
К тому времени, когда Пауль вступил во владение, поместье было практически разорено. Разумеется, остались замок и пара земельных участков, но все они были давно заложены до последнего акра. Денег Сюзанн едва хватит на то, чтобы спасти оставшееся.
Луи неожиданно замолк с видом человека, вспомнившего о чем-то важном. Поднявшись из-за стола, он быстрыми шагами подошел к секретеру возле стены, где среди папок и скоросшивателей матово поблескивал металлический носик кофейника. Выдернув шнур из розетки, Луи наполнил дымящейся жидкостью две чашки, подождал утвердительного кивка Дженни перед тем, как добавить сахар. Дженни задумчиво поднесла к губам свою чашку.
— Пауль Лэнгдон унаследовал любовь своих предков к острову, — продолжал Луи Беннер, — и сильную фамильную гордость. Он трудился, не жалея сил, чтобы не потерять владения и снова поставить семью на ноги.
Дженни представила себе этого властного, решительного человека, борющегося за будущее своей семьи, отчаянно нуждающегося в средствах, и Сюзанн, бедную, слабохарактерную Сюзанн — красивую, беззаботную и богатую. Их союз выглядел зловещим.
— Пожалуй, это все, что мне удалось узнать, — с некоторой неохотой произнес Беннер. — Есть несколько старых преданий, связанных с их семьей. У меня не было времени проверить их тщательно; с другой стороны, я не хотел, чтобы Сюзанн узнала о моем расследовании, поэтому пришлось ограничиться расспросами. Боюсь, что у меня не найдется свидетелей, которые могли бы подтвердить истинность этих историй: на побережье имя их семьи заставляет людей нервно замолкать на полуслове. Это не просто неприязнь — по какой-то причине Лэнгдонов боятся.
— Ты выяснил, в чем дело?
Беннер пожал плечами.
— Ничего нельзя утверждать определенно. В прошлом в семье было несколько случаев безумия. Один из прадедов закончил жизнь в дублинском приюте для умалишенных. Потом была прапратетушка, которую в средние века сожгли на костре.
Дженни удивленно приподняла бровь.
